Режиссер Андрей Смирнов: «Мы живем в Совке»
Из Мавзолея нужно вынести «германского шпиона», улицы Дзержинского и Урицкого — переименовать, а в школах должны рассказывать о массовых репрессиях. Режиссер Андрей Смирнов о преодолении Совка, ленинской иллюзии и 600-летнем отставании от Европы.
31 октября (сразу после Дня памяти жертв политических репрессий) в широкий прокат выйдет фильм «Француз» — работа автора «Белорусского вокзала» Андрея Смирнова. Это черно-белая картина об «оттепельной» Москве 1957 года, где молодой французский студент Пьер Дюран разыскивает своего отца, репрессированного в 30-е.
Режиссер представил картину в новосибирском Центре культуры и отдыха «Победа» и дал эксклюзивное интервью Тайге.инфо.
Тайга.инфо: Вы еще в довольно юном возрасте определили для себя, что вы против советского строя, что вы антисоветчик. Редкие люди, заставшие советскую власть, могут этим похвастать. Как произошло ваше прощание с иллюзиями?
— Я рос активным пионером и комсомольцем, я был чиновником со школы! Там я был сначала председателем совета отряда, потом председателем совета дружины, потом членом комитета комсомола. И пришел в институт абсолютно дремучим. К примеру, я думал, что Васнецов и «Три богатыря» — это великий художник и великая картина. И в 1957 году, когда мне было 16 лет, мои родители поменяли квартиру и переехали в Марьину рощу: в Москве это такой пролетарский район, в нем оказалась французская спецшкола. Их тогда было три в Москве: английская, французская и немецкая. И мой отец, который безо всяких учителей выучил пять языков, сказал, что надо быть дураком, чтобы не использовать эту возможность.
Я за лето подготовился, выучил французскую грамматику, и в девятом классе нас отправили во Францию. Была хрущевская оттепель. Сначала десять французских лицеистов сюда приехали, мы с ними гуляли, разговаривали по-французски. А в августе 1957 года, нас, девятерых ребят, отправили во Францию на целый месяц, мы там две недели были в Париже и две недели в лагере в Пиренеях. У них это называлось каникулярной колонией, по-нашему — пионерский лагерь. Это, конечно, очень раздвинуло наш кругозор. Хотя я получил грамоту от райкома комсомола за пропаганду советского образа жизни. Потому что две несчастных учительницы, которые это возглавляли, конечно, смертельно боялись делегации из девяти шестнадцатилетних оболтусов, но на одну из них произвело впечатление, как я пропагандировал манифест коммунистической партии.
Тайга.инфо: А у вас во Франции произошел этот слом?
— Нет, никакого слома! Я вернулся уверенным в себе комсомольцем. Все перевернулось в институте. Во ВГИКе преподавал историю изобразительного искусства человек по фамилии Третьяков — судя по слухам, внучатый племянник того самого Третьякова. И хотя в то время Хрущев бушевал в Манеже, он преподавал нам настоящую историю искусства. Я очень много читал, у нас был прекрасный преподаватель по зарубежной литературе, Ольга Игоревна Ильинская.
Тайга.инфо: Как менялось ваше отношение к Владимиру Ленину?
— Я сам постепенно набрался. Во-первых, появился самиздат. Я к нему прибегал. Мало того, в то время это было опасно, но я на сквере перед зданием Института Маркса и Энгельса у книжного спекулянта купил книгу Бердяева. Я уже прочел «Вехи», заглянул в русскую философию и вышел я из ВГИКа, разумеется, законченным антисоветчиком. Я понимал, при каком режиме я живу, я уже знал довольно много. У меня были пятерки по всем «марксизмам», я сдавал эти экзамены без проблем (научный коммунизм, диамат, истмат, история КПСС), у меня красный диплом. Я читал его подлинные тексты, я читал, что о нем думали его современники, большие умы. Тот же сборник «Вехи» 1909 года, где были и Бердяев, и Булгаков, и Кистяковский, и Изгоев, и Гершензон.
Тайга.инфо: А что стало для вас решающим фактором, после которого вы уже не могли воспринимать Ильича как все советские люди?
— Как сказать. В Мавзолее лежит германский шпион. Человек, который получил деньги, добытые Парвусом, — это деньги генштаба Германии. Красная гвардия, которая орудовала 25 октября, оплачивалась из этих денег. И это позорище. До сих пор люди ходят туда ему поклоняться. Я думаю, что все равно в России придет момент, когда, во-первых, вынесут это у****е из Мавзолея, похоронят его, я не знаю, в Ульяновске; хотя мать его похоронена где-то в другом месте… Или построят какой-нибудь мавзолей для всех тех бандитов, которые лежат вдоль Кремлевской стены. А ведь там лежат люди, которые убивали, грабили и так далее. И Кремлевская площадь должна снова стать главной торговой площадью Москвы, какой она была на протяжении веков.
Тайга.инфо: Сегодня большинство россиян просто не имеют своего мнения о Ленине, не зная о нем практически ничего. Но от некоторых молодых и неглупых людей сегодня слышны слова вроде «Сталин, конечно, палач, но к Ленину же это не относится». Как вы считаете, почему все это происходит по сей день, в чем секрет ленинской непогрешимости, который занимает и молодые поколения?
— Потому что мы живем в Совке. Мы ходим по улицам Дзержинского, Коммунистической…
Тайга.инфо: Урицкого…
— Урицкого, Ленина и так далее, и так далее… России все равно предстоит ото всего этого избавиться. Все это должно быть переименовано. Ну, слушайте, в каждом селе стоит памятник этому уроду, который изменил историю России, превратив ее в кошмар полный. Когда-то же это уйдет. Ну, я не увидел, но я надеюсь, что мои дети или внуки все это увидят.
Тайга.инфо: Ваш отец Сергей Смирнов, писатель и журналист, писал письма в ЦК с предложением учредить праздник 9 мая. Не было ли у вас мысли, что если сегодня это празднование переросло в нечто шумное и воинственное (дети в военной форме, лозунг «Можем повторить!» и так далее), то, кажется, пришла пора просто перестать отмечать этот день?
— Не забывайте, что до 1965 года 9 мая был обычным рабочим днем. Никто его не праздновал. Мой отец приложил большие усилия, писал несколько писем в ЦК партии о том, что это должен быть общенациональный праздник. И в 1965 году был указ ЦК КПСС, в котором главным было даже не то, чтобы нерабочим днем стал день 9 мая, а 8 марта был в качестве дня памяти о труде советских женщин в Отечественной войне, — в этом указе главным были льготы для фронтовиков, удешевление лекарств, право на первоочередное место в очереди на квартиру и так далее. Поэтому фронтовики боготворили моего отца.
На мой взгляд, этот день должен оставаться выходным днем. Но когда я вижу надпись «Можем повторить!» на машине, мне хочется разбить заднее стекло, на котором это написано, потому что… сколько мы потеряли людей! До сих пор точных цифр нет, эти цифры колеблются между 30 и 40 миллионами. Как писал Виктор Петрович Астафьев, большой русский писатель, прошедший эту войну, — «войну выиграли мясом». Это прямо его фраза. Поэтому, мне кажется, этот день должен быть не днем воинствующего милитаризма и угрозы, а днем скорби. Он должен быть выходным днем. Но проводить мы его должны на кладбище — там, где лежат наши предки, погибшие на войне, — поминая их и думая о том, чтобы этого не повторилось.
Тайга.инфо: Не кажется ли вам, что организацией празднования Дня Победы занимаются ментально те же люди, которые когда-то запрещали ваш «Белорусский вокзал»? Акция «Бессмертный полк» была интересной инициативой граждан, журналистов из Томска, но потом к ее организации подключилась власть, и вот уже лозунг «Можем повторить!», и вот уже Путин впереди колонны с портретом своего предка.
— Понимаете, мне, как и любому мирному обывателю, ненавистен милитаризм и ненавистна та роль, которую сегодня в нашем обществе играют так называемые силовые ведомства.
Тайга.инфо: Как вы думаете, почему так сложилось, что 9 мая люди выходят с фотографиями своих предков-фронтовиков, но 30 октября, в День памяти жертв политических репрессий, никто не выходит с фотографиями своих расстрелянных и сосланных в лагерь родных? Есть акция «Возвращение имен», где граждане читают имена репрессированных, но это уже не столь личное и не столь массовое.
— Потому что мы живем в Совке. Мы не начали освоения нашего прошлого. Потому что есть люди, которые до сих пор о Сталине говорят, что он был «эффективный менеджер» и так далее. «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына должен преподаваться в школе.
Мы не освоили историю Совка, историю Октябрьской революции, ее истоков, ее источников финансирования и тех реальных изменений, которые она произвела в обществе. Ее последствия чудовищны, но мы не освоили тех потерь, которые все мы понесли, того масштаба террора, который воцарился на много десятилетий на территории нашей страны, того способа управления, которым пользовались большевики. Мы не опубликовали этих цифр и этих имен, мы их не знаем.
Мало того, ФСБ остается наиважнейшей структурой в нашей жизни. Ведь это была террористическая организация, созданная почти сразу после Октябрьского переворота. Мы не осознали духовно, что такое было создание ВЧК, ОГПУ, НКВД, МГБ и так далее, и нам это еще предстоит сделать.
Тайга.инфо: Ваш отец собирал память о «врагах народа», о солдатах, взятых в плен. Выискивал бывших пленных и приглашал к себе в дом, чтобы послушать их истории, рассказывал о них по телевидению. Как вы считаете, сегодня эта тема популярна? Какой эффект она способна произвести на людей, которые родились уже при Путине?
— Я думаю, это нужно уже начать и закончить. Потому что сегодня люди, оканчивающие российскую школу, не получают об этом никаких знаний. Ну, если повезет с учителем, тогда что-то, может, они услышат. Но о том, что такое массовый террор как единственный политический инструмент (а это главное открытие Ленина в нашей истории), средние выпускники школы просто не имеют понятия.
Тайга.инфо: Даже выпускники университета.
— Совершенно верно. Но нужны десятилетия, чтобы создать такую школу, в которой это было бы органической частью и которая воспитывала бы при этом гражданское сознание российского гражданина. Гражданина, который бы чувствовал себя уверенно. Но об этом же нет и речи…
Тайга.инфо: В одном интервью вы сказали такую фразу: «Я верю, что свет воссияет в России». Что вы имели в виду?
— Я думаю, что этого точно не увижу я. Может быть, увидят мои дети, но, скорее всего, мои внуки. Не надо забывать, что первый в России университет появился в 1755 году милостью Елизаветы Петровны и ее продвинутого любовника Шувалова, который дружил с Ломоносовым. То есть 600 лет разрыва между Россией и Европой! По подсчетам демографов, это четыре поколения в столетие. К тому времени, когда первый студент переступил порог первого российского университета, в Европе уже двадцать четыре поколения имели университетское образование. Причем в то время там учились не только аристократы и богачи. Всего было три направления в их университетах: теологическое, медицинское и юридическое. И в теологическом было много выходцев из крестьянского сословия.
Тайга.инфо: То есть на сегодня для России это вопрос наверстывания упущенного и просвещения?
— Конечно. Это должно касаться не только интеллектуальной элиты, а любого деревенского мальчика, который оканчивает районную школу. И конечно, я не вижу другого будущего у нашей страны без либеральной экономики, парламентской демократии, нормальных выборов, создания независимых следственных органов и независимого суда, а также правильного места для тайной полиции.
Беседовал Дмитрий Северов