«К участку должны приставить полицейского с автоматом»: эксперты о трехдневных выборах иркутского губернатора
Выборы губернатора Иркутской области пройдут в течение трех дней. Это существенно повысит возможность фальсификаций, но не обязательно приведет на участки лояльный действующей власти электорат, считают опрошенные Тайгой.инфо эксперты.
Глава ЦИК РФ Элла Памфилова заявила, что Единый день голосования можно растянуть на три дня под предлогом пандемии, но окончательные решения примут региональные избиркомы. В Сибири одним из первых на нововведение «откликнулась» избирательная комиссия Иркутской области, где пройдут выборы губернатора.
Тайга.инфо попросила кандидата в губернаторы, независимого политика и местных политологов оценить трехдневное голосование. Эксперты сходятся во мнении, что процедура придумана для повышения явки на выборах, но придет ли на них лояльный власти избиратель — вопрос открытый. Технология создает пространство для фальсификаций, а что будет в случае второго тура до сих пор непонятно.
Евгений Юмашев, независимый кандидат в губернаторы Иркутской области, мэр города Бодайбо
Я очень негативно к этому отношусь, потому что у меня, как у возможного кандидата в губернаторы, просто нет финансовых средств, чтобы держать хоть каких-то наблюдателей [на избирательных участках].
Во-вторых, это издевательство над комиссиями. Вы же понимаете, что за три дня и две ночи манипуляции могут быть любые. Как за этим уследить, я не знаю. Мое мнение: власть делает все, чтобы удержаться у самой власти, придумывает хитрые способы. Три дня голосования — это абсолютно недемократическая процедура, которая полностью ставит под сомнение легитимность этих выборов.
Учитывая, что трехдневное голосование — это инициатива действующей власти, это, конечно, [сыграет на руку] временно исполняющему обязанности губернатора [Игорю Кобзеву].
Единственное, чем можно помочь — это мобилизовать максимум людей. Если жители нас, оппозиционеров, поддержат максимально — придут на избирательные участки — тогда фальсификации будут минимальными.
Целые же институты работают, чтобы не допускать оппозиционных кандидатов. Тот же муниципальный фильтр: мне, кстати, сказали, что я единственный в стране самовыдвиженец, который сам собрал [голоса депутатов в поддержку]. Поверьте мне, это колоссальная работа и просто личные отношения мэра с депутатами, многие из которых тебя знают. Но для любого смертного, желающего пройти [на выборы главы региона], это просто невозможно.
Поэтому о каких демократических выборах в нашей стране можно говорить, когда созданы такие искусственные барьеры?
Сергей Беспалов, координатор иркутского штаба Алексей Навального
У любых выборов есть законодательные границы. Если вы хотите их размыть, вы принимаете действия, которые не могут трактоваться однозначно, тем самым исключая ответственность [избирательных] комиссий по статьям 141 и 142 УК РФ (воспрепятствование осуществлению избирательных прав и фальсификация избирательных документов).
Если вы не хотите фальсификаций, вы вводите очень четкую, жесткую процедуру, которую практически невозможно обойти незаметно, и считаете уголовным нарушением все попытки обхода.
Трехдневное голосование — это история про размытие процедуры, которая позволяет снять с комиссии ответственность за фальсификацию результатов. Обнаружили вы на каком-нибудь участке нарушение: как доказать, когда оно было, если во все три дня, как правило, дежурят разные члены комиссии? Никак — дело спустили на тормозах.
Избирательная комиссия Иркутской области сделать уже ничего не может. Они обязаны выполнять действующее избирательное законодательство: честно откроют участки, честно раздадут бюллетени, честно подсчитают. Ну, как честно: «галочки» подсчитают, но можно ли это считать честным волеизъявлением?
В моем понимании честное волеизъявление включает в себя равный доступ к агитации, равенство зарегистрированных кандидатов, чего у нас в стране традиционно никогда не было.
Конечно, это история про то, что людей хотят заставить голосовать определенным образом, надеясь, что за трое суток любой, даже уверенный в себе человек, рано или поздно сдастся и «даст следствию нужные показания». Как уже говорили политологи, начинается практика принудительных голосований: когда граждан, которые и не хотели бы голосовать, их буквально принуждают к волеизъявлению. У нас все изменения законодательства последних 20 лет сделаны в пользу действующей власти, потому что она теряет рейтинги.
Алексей Петров, координатор движения «Голос» в Иркутской области, кандидат политических наук
Если бы это решение было принято до старта избирательной кампании или на следующих выборах, то никаких вопросов бы не было, потому что все бы понимали, что происходит. Знали бы и кандидаты, и избиратели. Полагаю, что участники избирательного процесса — члены избирательной комиссии, партии и кандидаты — не в восторге от решений по ходу.
Повысится явка. Вопрос в том, что мы не можем прогнозировать на сколько — критично изменится или нет? С одной стороны, мы имеем опыт недельного голосования [по поправкам в Конституцию] перед 1 июля. Для Иркутска это было достаточно мощно: за шесть дней до дня голосования проголосовало больше, чем 1 июля. Иркутск относится, скажем так, к территориям, где люди очень трезво мыслят, когда ходят на выборы.
Есть мнение, что власть отказалась от снижения явки. Сейчас придет больше людей: чьи это будут избиратели, пока сказать сложно. Я не уверен, что это будет провластный избиратель.
Возникает второй вопрос — сохранность бюллетеней. Смогут ли организаторы выборов доказать нам, что с вечера пятницы до воскресенья с ними ничего не произойдет? Здесь мы должны только надеяться на институты, которые несут за это ответственность в конкретном регионе, хоть решение и принималось в Москве.
Я предполагаю, что к каждому участку должен быть приставлен полицейский с автоматом. Вопрос возможности охраны [избирательных урн] — очень серьезный, возрастает роль наблюдателей от кандидатов. Если раньше они приходили покрасоваться на избирательном участке, то сейчас этот вопрос не проработан. Во время июльского референдума наблюдатели отнеслись к обязанностям не так, как нужно отнестись к ним в сентябре.
У меня очень много вопросов, как это будут технологически проводить. У нас больше 1800 участков: здесь еле найдется этот сотрудник полиции, этот сейф, в котором [хранятся бюллетени]. Будут ли ежедневно публиковаться цифры по количеству проголосовавших? Для меня это очень важный вопрос, сколько проголосует в пятницу, в субботу, чтобы я мог их сложить в общее число.
С трехдневным голосованием появляется большое количество новых интересантов в лице муниципальных кандидатов. У нас [в области] выбирают больше десяти мэров районов. В Иркутске выбирают двух депутатов городской думы в Октябрьском районе — где, кстати, хуже всего проголосовали за Конституцию, 40% против. Придет новый пул избирателей, который может повлиять на региональную картину.
С избирателем сложно работать в период пандемии. Летом в Иркутской области не было никаких административных ресурсов, поэтому по явке [на голосовании 1 июля] область заняла предпоследнее место в России. Потому что в Иркутской области не было конкретного интересанта: даже врио губернатора понимал, что если он будет перегибать палку [с голосованием], ему через два месяца избираться. Сейчас другая история, сейчас [врио губернатора Игорь Кобзев] стал интересантом. Вопрос сейчас в том, придет ли на выборы нужный кандидатам избиратель.
Сергей Шмидт, политолог, кандидат исторических наук
На протяжении многих лет мы привыкли, что власти выгодна низкая явка на [региональных] выборах. Сейчас она отказывается от технологий «засушивания» явки. Понятно, что низкую явку проще организовать в течение одного дня, чем за три. Я до конца не понимаю этого решения, но это первое, что бросается в глаза. Это открывает новые возможности для оппозиции, системной и несистемной.
Второе обстоятельство, которое тоже активно обсуждается, — это риски для оппозиции. Организовать наблюдение за выборами, которые длятся три дня, в три раза сложнее. Возникает проблема, как я шучу, «ночных урн».
Трехдневное голосование с учетом влияния социальных сетей открывает просто безграничные возможности для манипулирования общественным мнением с помощью экзит-поллов. Если голосование длится три дня, то в течение двух дней население можно пичкать информацией о ложных экзит-поллах. Формально они, как я понимаю, будут запрещены, но соцсети снимают все преграды. Наверное, это подарок оппозиционным кандидатам.
В течение двух дней можно нагонять цифры экзит-поллов, показывающих возможную победу оппозиционного кандидата — это может привести к всплеску голосования за него в последний день. В Иркутской области наши коммунисты что-то подобное сделали, когда было голосование по поправкам: они в соцсетях разгоняли данные экзит-поллов о том, что много голосующих «против». Наверное, каких-то два-три процента к голосам «против» они в итоге добавили.
Четвертое обстоятельство — много избирательных участков в школах. Думаю, маловероятно, что учебный процесс [в пятницу и субботу] будет совмещен с выборами. Получается, что школьники получат дополнительные выходные.
Интересно трехдневное голосование в регионах, где возможен второй тур губернаторских выборов. По опыту Иркутской области, по инерции 2015 года, когда мы стали первым регионом в России, где губернаторские выборы прошли в два тура, поговаривают о возможности второго тура [в 2020 году]. А если будет второй тур, он тоже будет три дня? Как я понимаю, ответ на этот вопрос отсутствует, федеральный избирком об этом не говорил.
У нас репутация региона, где считают честно, где нет скандалов. Наше голосование за поправки вполне соответствует цифрам маэстро [аналитика Сергея] Шпилькина, который посчитал реальные голоса. Когда говорится о фальсификациях при подсчете голосов, у нас их очень мало. Все остальные вещи — скупка голосов — в целом, как у всех, тут ничего нового. Но «крючкотворства» у нас немного.
Подготовил Егор Фёдоров
На выборы иркутского губернатора пошли депутат Госдумы РФ Михаил Щапов (КПРФ), назначенный президентом РФ врио главы региона Игорь Кобзев (самовыдвиженец при поддержке «Единой России»), независимый мэр Бодайбо Евгений Юмашев (самовыдвиженец), Андрей Духовников (ЛДПР), Максим Евдокимов («Родина»), Лариса Егорова («Справедливая Россия»), Григорий Вакуленко («Гражданская платформа»), Геннадий Щадов (КПСС), а также другие самовыдвиженцы Юлия Бережнова, Денис Букалов, Вадим Катков, Наталья Киселева (уже снялась), Валерий Николаев, Александр Плескач. Анатолий Сопов, Андрей Ибрагимов, Сергей Гагаркин.