Эксперты о раскрытии диагнозов подростков: «Мы не застрахуем детей от ошибок»
В России вступил в силу закон, по которому врачи должны рассказывать родителям о диагнозах подростков с 15 лет без их письменного согласия. Раньше они не имели на это права. Медиков обязали отчитываться обо всем, что происходит на приеме. Теперь несовершеннолетним не удастся сохранить в тайне сдачу анализов, аборт и положительный ВИЧ-статус. Эксперты из Красноярска, Иркутска и Новосибирска рассказали, к чему это может привести.
С 11 августа вступили в силу изменения в федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан». По ним врачи обязаны отчитываться родителям о диагнозах подростков с 15 лет родителям без их письменного согласия.
Чтобы изменения не повредили молодым людям в регионах должны существовать специальные сервисы помощи, а ограждать подростка от родительской спекуляции на диагнозе — задача социальных службы и НКО, считают опрошенные Тайгой.инфо эксперты.
Денис Камалдинов, предправления региональной общественной организации «Гуманитарный проект»
Проблема не так однозначна, как с условной подростковой беременностью или инфекциями, передающимися половым путем. Как мне представляется, порог для получения государственных услуг подростками повысится. Естественно это будет касаться именно тех проблем, про которые с родителями говорить неудобно, не хочется, не принято — и в этом случае подростки будут не готовы обращаться за помощью из-за страха разглашения диагноза. Возможно, частные клиники смогут закрывать глаза на возраст, в том смысле, что они могут не спрашивать паспорта, оказывая анонимные услуги молодым людям. Но есть ли у подростка деньги на это?
В контексте ВИЧ все еще сложнее. Человек, чтобы жить долго и счастливо, с момента постановки диагноза должен сразу принимать терапию, делать это каждый день и в определенное время, что невозможно оставить в тайне от семьи.
В случае ВИЧ-позитивных подростков и так могут возникать проблемы с формированием приверженности к терапии, и конечно, родители должны быть союзниками в этом процессе, их роль может быть очень важна, поэтому им лучше знать диагноз.
В любом случае, должны существовать дружественные молодежи сервисы помощи, если им сложно разговаривать с родителями о своем здоровье, да и сами родители иногда не готовы такой разговор адекватно поддержать.
Ирина Мирошникова, уполномоченная по правам ребенка Красноярского края
На мой взгляд, поправка очень ожидаема. В соответствии с семейным кодексом родители обязаны заботиться о здоровье детей, об их физическом и психическом благополучии.
Какая же может быть врачебная тайна? Ребенок в 15 лет еще не приобретает полной дееспособности, имеет право совершать только мелкие сделки, поэтому ожидать, что он распорядится ответственно своим здоровьем, наверное, не стоит. Думаю, что родители теперь смогут лучше контролировать, поэтому я, как уполномоченный, приветствую этот закон. Это не значит, что ребенку нельзя обратиться самостоятельно к врачу без родителей. И мы в государственной политике все-таки исходим из принципа добросовестности родителей, а не из того, что они могут стать причиной обращения ребенка к врачу.
Психиатрические заболевания в принципе не могут остаться вне зоны внимания родителей, как их вообще можно пропустить? На мой взгляд, эта норма повышает еще и ответственность родителя. Им также нужно знать о том, что дочь вступила в раннюю половую связь, обо всех последствиях. Я вообще за рождение детей, но это тоже должно быть желанно и своевременно. Если говорить про статистику беременностей и родов несовершеннолетних, их больше не становится.
Не лишено оснований мнение, что может и мотивация у подростков пропасть к лечению. Но с другой стороны, если у нас подростки будут знать, что перед мамой и папой придется отчитываться, у них тоже прибавится ответственности.
Если родители не знают о медицинских вмешательствах, это может толкнуть ребенка на любые способы добычи денег и наплевательское отношение к здоровью. Мы же не выпускаем еще подростка в свободное плавание в 16 лет, ему нужна моральная и финансовая поддержка, поэтому однозначно считаю, что новая норма принесет пользу.
Татьяна Есипова, зампред комитета новосибирского заксобрания по социальной политике и здравоохранению
Отрицательные моменты закона не тянут на то, чтобы перевесить много положительных. Родитель же должен помогать ребенку. Если, например, подростка изнасиловали, родители его могут и к психиатру сводить.
Есть дети, которые имеют сложные нарушения, поэтому, я считаю, что сообщать родителям диагноз — правильно. Здоровье подростка в приоритете для любого родителя и врача.
Я часто сталкиваюсь с семьями, которые, на мой взгляд, плохо выполняют свои обязанности, но в любом случае они имеют право знать диагноз ребенка.
И как дальше оградить подростка, если мать или отец начинает спекулировать на этом, задача социальных служб и НКО.
В основном, конечно, родители делают максимально для того, чтобы помочь своему ребенку выйти из опасной ситуации. Я не вижу проблемы в увеличении числа незаконных абортов. Ситуация ведь начинается не с аборта, а с общего воспитания. Проблему нужно рассматривать в комплексе.
Андрей Фунтиков, завотделением Центра охраны репродуктивного здоровья подростков «Ювентус»
Я считаю, что поправки скорее адекватны, чем нет, потому что родительские права, согласно семейному кодексу, прекращаются только по достижению детьми 18 лет. Однако некоторую альтернативную точку зрения про увеличение числа нелегальных абортов я тоже принимаю, но не поддерживаю. Я работаю с подростками, и подобных вещей наблюдаю немного.
Наша принципиальная позиция — это профилактика, мы не делаем аборты. Мы занимаемся охраной репродуктивного здоровья, просто можем принять подростка и сказать, что ему дальше делать, направить его в психологическую службу.
Все-таки хочу отметить, что головной боли прибавится нам, больницам, потому что теперь за каждый прием у врача мы обязаны будем отчитываться родителям, поскольку закон носит императивную функцию с юридической точки зрения.
По поводу мотивации к лечению могу сказать, что подросток подростку рознь. Я курирую все колледжи, объездил все районы области и считаю, что у них не пропадет желание лечиться.
Конечно, у родителей, которые не очень хорошо справляются со своими обязанностями, дети находятся в группе риска, но ответ здесь даст только жизнь.
Светлана Семёнова, уполномоченная по правам ребенка в Иркутской области
В моей практике нет частых жалоб родителей и детей по этому поводу [раскрытия диагноза]. Я сейчас хожу с 17-летней дочерью в больницу: решаем вопросы, берем справки, и даже мысли не возникает, что она может что-то скрыть, а вот при наличии конфликта, конечно, такая ситуация может произойти.
Конечно, мы можем за ширмой частной жизни не видеть многих проблем, но это жизнь. Люди, которые работают в сфере защиты прав детей, исходят из презумпции добросовестного родителя. Просто у каждого разное понятие об интересах ребенка. Кто-то может, например, отправить дочь на аборт и не дать ей самостоятельного принять решения, давить психологически и морально.
Я очень надеюсь, что новый закон ничего плохого не породит, а всего лишь даст правовую возможность родителям знать, что происходит с их детьми. Проблема с жестоким обращением с ребенком в семье, которая может развиться у ребенка из-за разглашения диагноза, все равно так или иначе станет известна: педагогу, близким друзьям. Редко бывает, что наши специалисты не успевают прийти на помощь.
Наверное, в исключительных ситуациях подросток может потерять мотивацию к лечению, но вряд ли это будет массово. Родители должны говорить о болезнях, о половом воспитании со своими детьми: папы — с сыновьями, мамы — с дочерьми. Конечно, мы не застрахуем наших детей от ошибок. И вообще они умнее этих мыслей. Все можно решить, везде можно найти выход.
Какие-то нормы, может, и понадобится корректировать и регулировать, но пока это вписывается в концепцию семейного законодательства.
Марина Аксёнова, директор детского благотворительного фонда «Солнечный город»
У меня неоднозначное впечатление о предложенных изменениях, так как, с одной стороны, подростки — вполне себе самостоятельные ребята и для них крайне важно сохранение самостоятельности, да и не всегда и не обо всем они готовы рассказывать родителям, в чем мы сами зачастую виноваты.
С другой стороны, при отсутствии жизненного опыта и большой вариативности решений, помощь родителей может быть бесценна и предотвратит последствия, о которых человек может потом сожалеть всю жизнь. Но для этого ребенок должен понимать, что родитель — это человек, который реально может помочь, к которому можно обратиться в любое время и с любой проблемой. А мы знаем, что так происходит далеко не во всех семьях.
Подготовила Ирина Беляева