«Япоха русского рока»: организаторы о первом концерте Цоя в Новосибирске
15 августа исполнилось 30 лет со дня трагической гибели лидера группы «Кино» Виктора Цоя. Тайга.инфо попросила организаторов и зрителей первого концерта культового музыканта в новосибирском Академгородке вспомнить то выступление 1984 года.
Руководитель Группы компаний «Юнитон Медиа» Борис Комаров
Прощаясь в «Толмачёво» с Борисом Гребенщиковым после его первых концертов в Новосибирске, я спросил: «Кого пригласить следующим?» Борис посоветовал Цоя.
Его тогда мало кто знал, я слышал его фамилию в Ленинграде, но в Новосибирске записей «Кино» не было, по крайней мере в нашем тесном кругу дискотечников и любителей русского рок-н-ролла. Я тут же позвонил Сергею Фирсову — был такой человек, снабжавший всю страну записями ленинградского рока и «содержавший» легендарную котельную «Камчатка». Через неделю мы слушали только что записанный первый альбом «Кино» «Начальник Камчатки».
Запись не произвела на меня особого впечатления — звук игрушечного синтезатора Casio, доминирующий в дебютной студийной записи Цоя, заметно отличался от эстетского звучания «Радио Африка» «Аквариума», которым я тогда увлекался. Однако харизма голоса и своеобразность образов заставляла снова и снова к возвращаться к прослушиванию альбома.
И вот, начало снежной зимы 1984 года — на перроне аэропорта мы встречаем высокого парня в белом солдатском тулупе и с гитарой в брезентовом чехле.
Единственный концерт состоялся в шестом общежитии НГУ, его помогали провести Владимир Кондрацкий, сейчас он, говорят, живет на Кипре, и Ирина Тутунина, организатор всей «общажной» культурной жизни, ее уже нет с нами. В университете в это время проходил концерт «Братьев Дивановых» и с подачи Кондрацкого Цой спел там несколько песен.
Мы не решились на два полномасштабных выступления, как у Гребенщикова. Конечно, записи «Кино» уже начали распространяться, они уже пользовались спросом у одного крупного «писателя» (так назывались люди, коммерчески тиражирующие магнитофонные записи), но когда я говорил о группе «Кино», большинство искушенных потребителей делало удивленное лицо.
В интернете я обнаружил мнение, что Цой пел еще в кафе «Волна» на ОбьГЭСе, но увы, люди путают это с выступлением другого рок-героя.
Мы не закладывали в проведение концерта прибыль, речь шла лишь об оплате авиабилетов и гонораре артиста. Смутно припоминаю сцену расчета с Цоем. Кажется, это было так: я выгреб из кармана джинсов смятую кучку денег, среди них не было купюр больше пяти рублей, и они без пересчета перекочевали в карман Виктора.
Все присутствующие были предупреждены, что деньги собираются только на авиабилеты, никаких гонораров артисту. Такие объяснения не дали перевести наши действия в уголовную плоскость.
Выступление мне понравилось, но не более. Потом я был на концертах «Кино» не один раз и мог наблюдать, как росло сценическое мастерство Виктора. Поголовного счастья присутствующих в шестой общаге, кажется, тоже не наблюдалось. Как сказал один мой товарищ много позже: «Цой приехал в Новосибирск, надолго опередив свою грядущую славу».
Снег, не переставая, валил на наш город несколько дней, аэропорт закрыли. Виктор кочевал с квартиры на квартиры наших друзей, мало пил, мало играл на гитаре, дружелюбно общался на любые темы и часто звонил жене Марианне. Они недавно поженились и, судя по обрывкам фраз, не очень сильно научились обходиться друг без друга.
Я тогда работал на государственном новосибирском ТВ, и Роза Александровна Литвиненко (ведущая и редактор ГТРК Новосибирск — прим. Тайги.инфо), услышав от дочери о прошедшем концерте, захотела узнать подробности. «Я все поняла, — сказала она. — У нас был Ким, а теперь у вас Цой».
Через несколько лет я встретил его в «Сайгоне» (культовое кафе в Ленинграде на Невском проспекте — прим. Тайги.инфо). Мы обнялись. Стояли жуткие для Ленинграда морозы, и Виктор спросил: «А как у вас? Все снег идет?»
На памятном концерте в «Олимпийском» я был с Сергеем Левиным, он оформлял сцену для первого полномасштабного концерта «Аквариума» в Новосибирске, который мы провели с Сергеем Бугаевым. Левин закончил Строгановское училище и когда-то выпивал с Виктором, как он выразился, на «художественной почве». На концерт он пронес несколько упаковок дефицитного тогда соевого («Цоевого» — говорил он) соуса, якобы Цой его страшно любит. После апофеоза мы начали пробираться к служебному выходу, театральный деятель Левин что-то понимал в местных локациях. Такие мы были не одни, конечно. «Витя!» — кричали все. Рок-герой оглянулся и махнул рукой. «Он меня заметил!» — закричал Левин. «Тогда уж и меня», — подумал я.
Руководитель телекомпании «НСК 49» Сергей Никитин
В 1984 году последнюю ночь в Новосибирске Цой провел в комнате моей подруги, в большой коммунальной квартире рядом с кинотеатром Маяковского. Хозяйка ушла ночевать к друзьям, а я остался с гостем.
Помню, мы сразу сошлись на любви к Крыму, где оба отдыхали прошлым летом. Не рисуясь, Виктор рассказал, как спускаясь с очередной крымской вершины, он с удивлением услышал слова своей песни. Выйдя на поляну, он увидел группу молодых людей, хором распевающих: «Время есть, а денег нет». Ребята не знали никакого Цоя и никакую группу «Кино» и считали эту песню народной, существующую уже долгое время.
Обсуждая понравившуюся музыку, мы отметили первую пластинку группы The Smiths и Виктор признался в том, что ему очень импонируют вокальные манеры солиста Моррисси (через несколько лет некоторые критики отмечали сходство звука «Кино» и этой манчестерской группы). Его интересовало, что происходит в нашей молодежной тусовке. Узнав, что несколько наших друзей носят околомузыкальные прозвища (а у нас был Madness и даже Pink Floyd), он расспрашивал об истории их происхождения.
На меня он произвел впечатление обычного ленинградского интеллигентного парня, которого интересовало все, что происходит вокруг всех нас.
Рок-автор и исполнитель Дмитрий Радкевич
На концерте у «Братьев Дивановых» все шутили, и когда на импровизированной общежитской сцене появился человек с азиатской внешностью и абсолютно серьезным лицом, кто-то из зрителей выкрикнул: «Япоха русского рока!»
Цой спел «Восьмиклассницу», «Алюминиевые огурцы» и «Я объявляю свой дом безъядерной зоной». Все это абсолютно не совпадало с форматом, некоторым казалось пародией и аплодисменты были, скорее, из вежливости.
В кафе шестого общежития народ пришел более знающий и аплодировали гораздо больше.
Вскоре мы переместились в город. Особенности ленинградского рок-н-рольного быта были нам уже немного знакомы, и я протянул Виктору стакан портвейна. Он выпил половину и было заметно, что хмель сразу ударил ему в голову. Больше он пить не стал и взял этот стакан в руки где-то через час.
Меня поразило, как он отреагировал на мою фразу о том, что пройдет несколько лет и его творчество понравится фирме «Мелодия»: «Сначала выйдет сингл, а потом они выпустят гигант». Он с негодованием сказал, что никогда не разрешит этой фирме издать свои песни.
Конечно, мы обсуждали западную музыку. Выяснилось, что Виктор слушает только то, что приносят ему друзья и честно признался, что не очень-то разбирается в современном роке. Я поинтересовался, можно ли в Ленинграде найти пластинку Buddy Holly и понял, что наш собеседник не знает этого имени.
Я рассказал, что артист погиб в 22 года и только тогда стал суперзвездой, а его могила стала местом паломничества поклонников. Виктор порассуждал на тему того, что это неправильная смерть для рок-звезды: «Это просто случайность, вот если бы он сам себя гробил», и привел в качестве примера имена Джима Мориссона, Джими Хендрикса и Дженис Джоплин (эти исполнители входят в так называемый «Клуб 27» — объединённое название влиятельных музыкантов, умерших в возрасте 27 лет, иногда при странно сложившихся обстоятельствах — прим. Тайги.инфо).
Не знаю, как бы он оценил с этих позиций свою историю.