Михаил Горбачёв. Первый и последний республиканец
Последнему руководителю Советского Союза Михаилу Горбачёву исполнилось 90 лет. Обозреватель Тайги.инфо Илья Кабанов объясняет, почему образ первого и последнего советского президента сложнее, чем принято считать.
Михаилу Горбачёву можно предъявить миллион справедливых претензий или объявить примерно столько же заслуженных благодарностей — тональность зависит исключительно от ваших идеологических пристрастий. «Дал народу свободу», но «развалил Союз». Выпустил из ссылки Сахарова, но ввел сухой закон. Получил Нобелевскую премию мира, но жизнь в стране более мирной от этого не стала.
Успев похоронить большую часть былых оппонентов и сторонников, Горбачёв в 2021 году остается последним осколком СССР. Тридцать лет спустя он упрямо продолжает раздражать всех самим фактом того, что Союз умер, а Горбачёв еще жив.
При этом в учебники будущего Михаил Горбачёв войдет со знаком плюс — в этом я совершенно уверен. Дело в том, что ни до, ни после него на вершину политического олимпа России не поднималась фигура такого масштаба.
К примеру, он был и остается самым образованным руководителем России. Судите сами: цари получали только домашнее образование, Ленина из одного университета отчислили, а другой он закончил экстерном, советские генсеки в этом плане звезд с неба не хватали, как и Ельцин, получивший скромный диплом уральского политеха. Действительно серьезное высшее образование получили только Михаил Горбачёв и Дмитрий Медведев — при этом первый стал доктором наук, а второй пока остается кандидатом. В какой-то момент, работая в ставропольском комсомоле, Горбачёв даже думал бросать политику и уйти в науку.
Но не будем переоценивать значение формального образования. Гораздо важнее, на мой взгляд, широкий кругозор — и его у Горбачёва всегда было в избытке. Мало кто из советских чиновников так интересовался европейскими порядками, а Горбачев «стал выездным» очень рано, еще в середине шестидесятых. Он дружил с иностранцами, изучал опыт, читал книжки, которые простым советским гражданам были недоступны. То есть, генсеком его избрали уже после того, как он посмотрел мир — сравнивая увиденное с советскими реалиями, Горбачёв не мог не осознавать необходимость кардинальных реформ.
Хотя Горбачёв явно считал себя интеллектуалом, он не стеснялся консультироваться с более умными людьми. Еще до избрания генсеком он собрал группу экспертов-экономистов, в числе которых была социолог Татьяна Заславская и экономист Абел Аганбегян — оба из Сибирского отделения Академии наук. Можно сказать, что экономическую программу Перестройки придумали в новосибирском Академгородке. (Забавно, что об этом писали даже американские джазмены, посетившие Новосибирск в конце восьмидесятых — очевидно, местные жители всех приезжих встречали хвастливыми рассказами о том, кто на самом деле всем управляет).
Наконец, при всей очевидной любви Горбачёва к публичности, он был, пожалуй, самым далеким от стремления к формированию культа собственной личности российским лидером. Сменившего его Ельцина часто называли царем Борисом, но в самом Горбачёве ничего монархического не было. Плюрализм для него всегда был не просто фигурой речи — он стал первым истинным республиканцем во главе страны. Имперскость ему претила, поэтому, скажем, он упорно игнорировал лидеров социалистических стран — с ними было неинтересно, в картине мира Горбачёва многочисленные сателлиты-нахлебники Советскому Союзу только мешали.
Даже буксовавшие реформы можно объяснить стремлением Горбачёва договариваться. Иной на его месте переломил бы упрямых членов Политбюро через колено, но Михаилу Сергеевичу было важно убеждать оппонентов, используя весь свой ораторский дар. Наверное, в другой жизни он стал бы хорошим президентом клуба дебатов, но в нашей реальности он остался последним республиканцем — человеком, который верил в народ больше, чем тот верил сам в себя.
Три цитаты из интервью Михаила Горбачёва, которые звучат особенно актуально в 2021 году:
Spiegel, 2015: «Я действительно вижу все признаки новой холодной войны. Ситуация может взорваться в любой момент, если мы не будем действовать. Потеря доверия приведет к катастрофическим последствиям. Москва больше не верит Западу, а Запад не верит Москве. Это ужасно».
«Большой город», 2009: «У меня есть серьезные замечания относительно партстроительства. Партии — это же основа демократии. А что это за партия «Единая Россия»? Сборище бюрократов. То, что она, власть, сделала с избирательной системой, — это тоже очень плохо. Один человек или группа людей модернизацию не делает. Пока Путину верят, но знаете… В начале 1990 года по опросам у Горбачева было 60–70, а то и 80 процентов, и на втором месте был Ельцин с 12 процентами. Но осенью началось: в магазинах пусто, вся страна в очередях, ну и так далее. Все можно потерять очень быстро».
«Час пик» Влада Листьева, 1994: «Мы теряем демократический вектор развития. Мы теряем настоящий парламент, он оказывается не нужен, его пытаются низвести до утилитарной роли. Мы потеряли гласность. Как мы можем принимать решения и чувствовать себя людьми, если не получаем нужной информации?»
Илья Кабанов, научный обозреватель Тайги.инфо (@metkere)