«Сбербанк выбрал позицию продать за три копейки»: экс-директор новосибирского «Тяжстанкогидропресса» рассказал историю завода
Бывший директор новосибирского завода «Тяжстанкогидропресс» Николай Степакин рассказал Тайге.инфо о роли банков в нынешней тяжелой экономической ситуации на заводе, борьбе за сохранение производства, войне кредиторов, проблемах с госзаказами и идеях коммунистов о национализации предприятия.
Учредивший в 2004 году сервисный металлоцентр «Стиллайн» Николай Степакин, в 2017 году вложил в модернизацию мощностей новосибирского завода «Тяжстанкогидропресс» 64 млн рублей. Но из-за отсутствия государственных заказов обе компании встретили 2021 год на грани банкротства. «БКС Банк» предъявил иск о банкротстве сперва «Стиллайну», а затем потребовал признать банкротом и самого Степакина. Следом к иску присоединился и Сбербанк, который более 10 лет кредитовал «Стиллайн». Ситуация на заводе — сокращение работников, долги по зарплате — вышла на федеральный уровень. Бывший директор завода Николай Степакин рассказал Тайге.инфо о роли финансовых структур в банкротстве предприятий, попытках спасти завод и битвах за госзаказы.
Тайга.инфо: С чего в принципе начинался «Стиллайн». Почему решили уйти в металлообработку?
— Когда мы создавали предприятие в 2004 году, у нас в регионе практически не было услуг по подготовке и переработке металла и изготовлению полуфабрикатов для малого и среднего бизнеса. Поэтому мы решили сначала занять этот сегмент, а так как заказов было немного, начали развивать более широкий спектр услуг и выпускать свою продукцию. Обратили внимание на продукты, которые завозят в основном из европейской части России, и освоили их производство здесь. В итоге закрыли не только региональный рынок, а за счет удачного расположения Новосибирска задействовали такие направления, как Томск, Красноярск, Иркутск, Кемерово, Новокузнецк и далее до Алтая. Мы потихоньку занимали эти сегменты и старались делать свою работу лицом к рынку.
Тайга.инфо: Это все было на деньги инвесторов?
— Это был собственный капитал, мы шли мелкими шажками. В некотором смысле нам помог кризис 2008 года, когда мы только начинали. Многие предприятия были в тяжелом состоянии, комбинаты искали новых, свободных от обязательств партнеров. Нам повезло, мы заключили определенные договоренности. Так как основная финансовая составляющая — это сырье, нужны были деньги на «оборотку». Потом, когда предприятие начало расти и выходить на значительные объемы, мы обратились в банки. В 2009 году «Сбербанк» предоставлял комфортные кредиты на хороших условиях, что тоже очень помогло в развитии. Но в 2017 году произошло «агрессивное омоложение» топ-менеджмента, он практически между строк говорил: «Да зачем вам производство? Вот торговля — это понятно, это не длинный цикл».
Тайга.инфо: Как вам удалось убедить банк в надежности проекта?
— К 2012 году «Сбербанк» обслуживал нас три года. Они видели динамику развития «Стиллайна», что компания росла за счет увеличения номенклатурной линейки. Когда мы начинали, товарная номенклатура составляла 10−12 производственных единиц, но к 2012 году у нас уже было около 300 единиц. Плюс клиентская база: банк видел, что мы не локальный, а региональный производитель, 900 контрагентов за три года. Когда мы пришли в 2012 году в Сбербанк с крупным проектом, было очень тяжело, это был серьезный шаг для «Стиллайна». Банк предоставил ипотечный кредит на выкуп помещений и территории у завода «Тяжстанкогидропресс». То есть люди из банка верили в нас. Мы в 2017 году исполнили все свои финансовые обязательства. Брали кредит около 10 млн долларов, весь его вернули. Мы практически троекратно нарастили выручку.
Тайга.инфо: Для чего вы купили завод «Тяжстанкогидропресс»? Не проще ли было продолжать арендовать?
— В 2012 году мы с кредитом Сбербанка приобрели 17 тыс. кв. метров производственных помещений «Тяжстанкогидропресса». Но в 2016 году старое руководство завода поняло, что уже несколько лет предприятие живет только тем, что продает территории, помещения, землю, буквально отрезает от себя кусочки. Посмотрев финансовую отчетность, мы увидели, что последние четыре года завод генерировал убытки от 60 до 80 млн рублей. Это было связано с отсутствием заказов. Завод жил за счет того, что или ремонтировал, или сопровождал старые проекты еще с Советского Союза, а новых перспективных не было.
Начальство понимало, что должна быть какая-то конечная точка в развитии бизнеса. И когда в 2016 году нам предложили купить завод, кроме 17 тыс. кв. метров собственных помещений мы на тот момент арендовали у «Тяжстанкогидропресса» еще около 35 тыс. квадратов. Возникла дилемма: завод и помещения нам нужны, но надо ли останавливать предприятие с его компетенциями тяжелого машиностроения?
В итоге было принято тяжелое решение сохранить компетенции «Тяжстанкогидропресса». Но за три года мы не получили ни одного контракта от госкорпораций, хотя видели, что заказы на нашу продукцию размещалась у западных партнеров — в Чехии и Германии. Я везде просил: «Дайте нам хотя бы три станка, поставьте нам задачу хотя бы на пять-шесть лет вперед, мы ее выполним». Мы вели переговоры, пытались привлечь молодежь. Но раз нет заказов, «Стиллайн» практически был донором завода. Все изделия, которые производят на заводе, имеют длинный производственный цикл от 8 до 16 месяцев. Такой рваный темп просто не давал возможности смотреть вперед, развиваться, придумывать какие-то новые продукты.
Если б я принял решение не развивать тяжелое машиностроение, то сегодня бы «Стиллайн» до сих пор работал. Наверное, это моя стратегическая ошибка, но я ее понимаю и не жалею об этом решении. Понимая, что остался единственный завод в стране с такими компетенциями, я думал, что все-таки смогу найти выход.
Тайга.инфо: Вы 10 лет кредитовались в «Сбербанке», но за кредитом на покупку завода обратились в «БКС». Почему? Как на это отреагировал основной кредитор?
— Сделка была юридически сложной и многоэтапной, так как «Тяжстанкогидропресс» — это акционерное общество. Мы рассчитывали, что проведем ее за год, но она затянулась на два. Плюс команда, которая участвовала в развитии «Стиллайна», уехала в другие регионы: вместо нее назначили молодежь, из-за этого все остановилось. Поэтому мы обратились в «БКС», так как они связаны с акциями и брокерской деятельностью. Полгода, наверное, мы их уговаривали. Я организовывал встречи с руководством, в том числе в Москве, и с Минпромторгом, который говорил, что это интересное направление, и его будут всячески поддерживать. Сбербанк нормально отреагировал на то, что мы сменили кредитора. Сделали официальный запрос, показали экономические выкладки, целесообразность. И банк дал официальное письменное разрешение. У «Стиллайна» по показателям 2017 года были достаточно хорошие результаты, так что нам дали разрешение на привлечение этого кредита.
Тайга.инфо: Что произошло со «Стиллайном» за последние два года?
— 2018-й год был тяжелым. Олимпиада, Чемпионат мира по футболу… Все деньги уходили в более узкие ниши. Сбербанк повел себя агрессивно: «Ах, у вас падают обороты? Значит, у вас все плохо». Банк практически начал изымать оборотные средства. В это время вдвое выросла цена на металл, и если у нас обороты были около 1,3 млрд рублей, то за три месяца у нас изъяли примерно половину, осталось около 700 млн рублей. При тех же затратах мы выпускали меньше продукции, мы не смогли кредитоваться. Нас считали крупным заемщиком, и банки, которые могут нас «потянуть» — их раз, два и обчелся.
Тайга.инфо: Почему для «Стиллайна» нельзя было выбрать путь временного управления или «экономического оздоровления»?
— Мы вели переговоры. Я пытался донести, что можно раздробить бизнес и вернуться на три года назад: каждый банк оставил бы себе свой актив. Мы знаем рынок, рынок знает нас, со всеми этими потрясениями мы продолжали работать. Но два банка между собой не договорились. «БКС», я думаю, тоже обидно, потому что Сбербанк начал разговоры про аффилированность и преднамеренное банкротство. У меня от этих заявлений волосы дыбом. Я 15 лет жил на этом предприятии, инвестировал 50 млн долларов, с нуля построил один завод, взял второй … Преднамеренное банкротство я не могу понять, даже для себя не могу ответить, для чего это может быть нужно.
Знаете, в Китае производственников холят и лелеют. Например, если у завода нет заказов и грозит простой на два-три месяца, государство субсидиями закрывает людям минимальную зарплату. Потому что понимают, что завод создает рабочие места, двигает промышленность, платит налоги. Когда нет компетенции, с нуля новое место ты никогда не построишь. Государство и государственный подход — это очень важно. А я почему-то решил, что могу справиться сам. Не получилось.
Тайга.инфо: Каким вы видите выход из сложившейся ситуации? Как можно сохранить производственную площадку, погасив при этом кредитную задолженность?
— Мы ведем переговоры с инвесторами. Речь идет о частичной продаже «Стиллайна», а также территорий и зданий, которые не участвуют в технологических процессах завода. Мы показываем инвесторам, что мы даже в таком состоянии присутствуем на рынке. Понятно, что у банков не стоит задача что-то сохранить, для них главное — вернуть свои деньги. Мы пытаемся реализовать какие-то активы по более рыночной цене, но для этого надо решить ситуацию с банками. Поэтому я разговариваю с инвесторами, думаю, до конца мая должно что-то получиться. Уже три месяца нас глубоко изучают — финансовые показатели, все наши рынки. Если технично продадим «Стиллайн», закроем задолженность перед банками, есть возможность сделать какую-то реструктуризацию. Банки тоже понимают, что в такой войне можно убить все компетенции и оставить выжженную землю.
Тайга.инфо: Почему вы наложили обеспечительные меры на торги? Какие разногласия возникли у вас с кредиторами и Конкурсным Управляющим?
— Потому что Сбербанк оценил «Стиллайн» в 20% от его стоимости. Банк «подогнал» эту цифру, чтобы продать предприятие задешево нашим конкурентам. Поэтому мы остановили торги. Если бы банк предложил хотя бы 50%, чтобы частично что-то продать, сохранить какие-то компетенции и на заводе, и в «Стиллайне»… Но Сбербанк выбрал позицию продать все за три копейки.
— На недавней встрече сотрудников «Тяжстанкогидропресса» депутаты-коммунисты пообещали им начать борьбу за национализацию предприятия. Как вы к этому относитесь?
— Это политика. Я сам был в молодости был коммунистом, в 19 лет вступил в партию. Во-первых, в этих голословных заявлениях нет никакого юридического основания, чудес не бывает. Никто не придет и не заберет ключи от предприятия. Во-вторых, обещания людям — это что-то предвыборное. Если депутаты заинтересовались этой проблемой, то пусть они сначала в ней разберутся. Поэтому надо быть не коммунистами с голословными обещаниями, а коммунистами-государственниками.
Должен быть комплексный государственный подход, иначе у нас не будет своих Стивов Джобсов и Илонов Масков, а будут только «Жигули» и «КАМАЗы».
Михаил Кузнецов