Новосибирский наблюдатель на выборах в Госдуму: «Свобода не придет к нам сама»
Новосибирец Александр Смаглюк работал наблюдателем на выборах депутатов Госдумы. Он столкнулся с противодействием председателя УИКа при составлении жалобы, убедился в расхождении результатов с наблюдателями и без, а также решил, что не бросит эту работу. Автор уверен, что лишь объединившись, можно бороться за свою свободу.
Тайга.инфо перепечатывает мнение новосибирца с разрешения автора. Текст приводится с минимальными сокращениями.
В 2021 году я решил участвовать в выборах в качестве наблюдателя. К этому я шел долго. Длительное время считал себя абсолютно аполитичным.
Год назад, перед выборами в горсовет я узнал, что в Новосибирске существует непартийное объединение независимых кандидатов в депутаты, которые мне показались разительно отличающимися от типичного представителя нашей власти. Причем любой из ее ветвей. Они не носили корон, общались с избирателем простым языком, декларировали оппозиционную риторику, часто и честно признавались в том, что не смогут выполнить большинство запросов и были сторонниками урбанистики, которая мне очень нравится. Тогда я пошел и отдал свой голос за их сторонника. Кандидат на моем округе проиграл, хотя уже когда-то был в горсовете. С ним я частенько общался после выборов и общаюсь до сих пор по разным вопросам.
Тогда я ужасно пожалел, что не помог этой структуре, но мое сожаление было вызвано чистым энтузиазмом. Зачем и почему я должен помогать этой структуре, я не понимал. Просто люди понравились и все. В этом году, нарастив знаний в политике, я уже осознанно направился работать наблюдателем в школу, где находится мой избирательный участок. Многие писали мне ироничные вопросы типа «А есть ли смысл?». Полагаю, люди ждут какой-то простой ответ на такие вопросы, но я же был мотивирован тремя вещами:
1. Деньги. Когда я записывался, думал, что платить не будут, но в ответном звонке сообщили, что заплатят от 500 до 1000 рублей в день. Будет глупо не написать, что мне было приятно.
2. Командный соревновательный процесс. В индивидуальных соревнованиях я предпочитаю побеждать только сам себя. В командных же поддержка друзей всегда очень вдохновляет и помогает скрашивает напряжение. Я — не партийный человек и даже не разделяю многие убеждения партии, от которой пошел в наблюдатели, но единение, солидарность и взаимопомощь в трудных моментах это то, чего мне действительно не хватает в обычной жизни. Быть может потому мне и нравятся такие движухи.
3. Влияние наблюдения на результат. Многие считают, что выборы тупо рисуют, и участие в них не имеет никакого значения. Пока это не совсем так. Цифры действительно рисуют, но, как правило, только там, где наблюдения нет. За каждым избирательным участком пока еще может наблюдать любой заранее зарегистрированный человек. А результаты по каждому избирательному участку выкладываются в открытом доступе. Прецедентов, когда наблюдатель получил протокол с одним результатом, а в общий зачет пошли другие цифры пока не было. Там, где есть независимое (от власти) наблюдение, оппозиция всегда получает на 5−7% голосов выше среднего. В некоторых регионах разница доходит до десятков раз. В некоторые участки наблюдатели никогда не ездили, и оттуда приходят 95% за какую-то одну партию или кандидата. В таких участках бюллетени в урнах не считают — это ужасно нудный и долгий процесс. Статистика и теория вероятностей подтверждают эти гипотезы. Вот так и получается, что выбираются не совсем те ребята, за которых мы голосуем. Однако, результат сфальсифицировать сложнее там, где за процессом внимательно следят.
В некоторых соревнованиях я шел к победам по нескольку лет. И несмотря на то, что некоторые называли меня наивным, я смело вписался в электоральный процесс.
В минувшую пятницу после работы я отправился на свой участок смотреть как все будет проходить. Меня встретила самая обычная школа, в которой со времен моего ученичества добавились лишь пластиковые окна и камеры. Зато все теми же остались жутко вонючие туалеты, швабры с тряпками, которыми небрежно мыли пол и унылые училки, которые всем своим видом показывали, как им не нравится их работа.
Когда я шел туда, я очень хотел создать доброжелательные отношения с другими членами участковой избирательной комиссии (УИК). Мне не показалось, что меня приняли радостно, но и по голове дубиной не дали. «Уже хорошо», — подумал я и уселся на типичный холодный и неудобный школьный стул.
В самом наблюдении чего-то необычного нет. Нужно сидеть и рисовать галочки после каждого использования избирателем урны по назначению, это нужно для того, чтобы в случае аномальной разницы с данными УИК началось разбирательство. Почти всегда, если бюллетеней в урне больше, чем записей в журнале УИК, все голоса на участке аннулируются.
Вообще, здесь важен сам факт присутствия. Сеть завалена роликами, где члены УИК тупо закидывают бюллетени в урны. Камер они совершенно не стесняются. Даже если их осудят, а голоса аннулируют, то это не вскроет остальных вбросов. И так будет всегда, пока все участки не будут под персональным наблюдением. Вбрасывать прямо при посторонних глазах они явно не любят. Наверняка все равно делают, но не в таких масштабах.
Наверняка можно было подокапываться и до каждой запятой в журналах, но делать этого мне не позволял ни опыт, ни характер. Последнее меня еще подведет в этой истории.
В целом, ничего особенного все эти два с хвостиком дня не происходило. Я задавал вопросы праздного любопытства председателю УИК, на что получал слегка колкие ответы. На это внимания я не обратил. А весь экшн начался в воскресенье после обеда. Заранее скажу, что серьезного мухлежа на моем участке не было. Суть монолога немного в другом.
В воскресенье явка избирателей была ожидаемо высока. Нас даже посетил мэр города. Суеты было очень много, как у меня, так и у членов УИК. Около 15:00 председатель стала собирать комиссию по надомному голосованию. Это такая процедура, когда часть членов УИК, наблюдателей и полицейский отправляются собирать голоса к тем, кто заранее заявил о желании выполнить свой гражданский долг на дому. Идти в составе этой группы я отказался сославшись на необходимость присутствия на участке, но осмотреть урну меня пригласили. При мне с урны сняли пломбы. У меня закралась мысль, что так быть не должно, но секретарь УИК сделала это настолько уверенно, что я решил, что все ок и не придал этому значения.
В 18:00 группа вернулась с бюллетенями в урне. Я все еще был уверен, что все хорошо, но обратил внимание, как в соседнем участке вернулась группа с пломбами на урне. Тут я решил, что что-то не так и решил сфотографировать урну. Спросил, все ли с ней хорошо и почему нет пломб. Мне ответили что-то невнятное и занервничали. Я передал фото с вопросом в штаб. Мои опасения подтвердились призывом писать жалобу. Бланк мне выдали заранее, я написал ее в свободной форме и отдал председателю УИК. В этот момент я резко стал настоящим врагом всей 9 гимназии. На вопрос как мне зафиксировать факт принятия жалобы, мне ответили, что я должен сам это знать, если пишу ее. Пришлось выяснять у штаба и сообщить о нарушении вообще всем, кому можно из надзора. Я чувствовал себя немного виноватым в тот момент, сказал членам УИК, что не хочу создавать им проблемы и попросил не разговаривать со мной как с кровником. Но лишь получил от секретаря встречный вопрос: «Зачем же вы тогда нам эти проблемы создаете?». Я ответил, что человек подневольный и не могу проигнорировать нарушение. «А почему не можете» — на этот вопрос у меня уже не было ответа. Переданное мной молчание повысило и без того нарастающую нервозность председателя УИК.
Благодаря сообщению в ТИК (территориальная избирательная комиссия — надзорный орган, который считает голоса и должен следить за работой УИКов), жалобу председателю пришлось принять, отдав мне копию и заверив по всем правилам. Как это сделать, они оказывается знали и довольно быстро ответили.
По моему глубокому убеждению, голоса в таких урнах не должны считаться. Но похоже, это противоречило kpi председателя УИК — еще по факту жалобы она сообщила мне, что голоса все равно подсчитают, так как при сборе бюллетеней присутствовали сотрудник полиции и наблюдатель от другой партии, что обеспечивает прозрачность выборов. В штабе мне конечно же сообщали совсем другое. Я вяло протестовал этому решению и несмотря на попытку скинуть на меня ответственность: «А че не сказал, когда мы уходили?», комиссии пришлось признать ошибку.
Начался подсчет голосов. Как уже писал, процедура до боли нудная. Перед вскрытием переносной урны нам сообщили, что все голоса в ней сейчас аннулируют. Я успел порадоваться и сообщить об этом в штаб, но затем председатель получила телефонный звонок, после которого сообщила, что закон не предусматривает аннулирование голосов в случае нарушения пломбы (да, вот именно так), а лишать граждан избирательного права мы не можем и поэтому засчитаем голоса по причине того, что честность сбора голосов обеспечили наблюдатель от другой партии и полицейский. Вся комиссия проголосовала за это решение и бюллетени положили в общую стопку.
Моему разочарованию не было предела. Председатель пообещала написать акт, в котором напишут, что урна была без пломб, но после подсчета. Считали долго. Дольше других УИКов. С нервотрепкой, криками и ошибками. Что-то не сходилось, но в целом все кончилось благополучно, за исключением этого инцидента с урной. После подсчета мне пообещали выслать акт уже только на почту под каким-то нелепым предлогом. Я был уже настолько вымотан, что сопротивляться не хотелось. Общались со мной ужасно. К тому моменту я уже чувствовал себя с головой засунутым в ассенизаторскую машину. Акт мне конечно же никто не выслал. Да и смысл в нем без печатей и подписи…
Не сказал бы, что сожалею об этом решении. Мои нервы тоже чего-то стоят, а я привык просчитывать решения. Но вот перед своим работодателем и другими наблюдателями мне очень совестно. Трудно упрекнуть человека в том, что он не отдал часть себя ради неясного результата. Но по опыту точно знаю, что какие-то серьезные достижения без этого случаются редко. Вопрос сложный.
Вот такие у нас в стране выборы.
Какую я хотел донести этим спичем мораль?
Конечно же, 9 голосов это не очень много для серьезного мухлежа. Но нужно отметить, что итоговый разрыв на покрытых наблюдателями участках был не очень велик. Это означает, что для компенсации разрыва может быть достаточно серии мелких фальсификаций. Мне показалось, что это не про мой УИК. При всей вредности этих теток, они не выглядели настолько нагло, чтобы вбросить бюллетени в урны. Возможно, я ошибаюсь.
И второе. С одной стороны, я понимаю этих тетенек в УИК. У них очень маленькая по нынешним меркам зарплата. Им трудно и лениво менять работу. Конечно же им не будут лишними 10 или сколько там тысяч рублей за работу членами УИК.
Но как мы могли пропустить момент, когда люди, которые вообще-то не хотят гнобить этих тетенек, а лишь за деньги следят за соблюдением закона, стали их врагами? Все они прекрасно понимают, откуда растут ноги этой проблемы, но считают абсолютно нормальным скидывать ответственность за свои поступки на других людей.
Несмотря на то, что этот рассказ пропитан болью и апатией, я обязательно пойду наблюдать на следующие выборы. Я попытаюсь набраться смелости и наконец научиться заявлять в лицо о нарушении важнейшего закона людям, которые его совершают. Наблюдение могут ещё больше усложнить, принять еще более одиозные законы, запретить мою партию. Да и тетеньки станут еще опытнее к тому моменту. Но я всё равно пойду. Не потому что мне нравится валяться во всей этой грязи. А потому убеждено, что свобода не придет к нам сама. Люди в России никогда не изменятся сами - мы и есть эти люди. Мы либо объединимся и будем бороться за свою свободу, либо навсегда утратим ее.