Казахстан на краю: как бедность свергает правительство
Протесты в Казахстане, с которых начался 2022 год, обнажили системные проблемы, накопившиеся в соседней стране. Сырьевой и промышленный характер экономики исчерпал потенциал развития. Свою роль сыграли низкие доходы населения, инфляция, пандемия и управленческие промахи. Власть реагирует на протест на редкость рационально и даже жестко. Казахстан в последнее время все чаще встает перед выбором между демократией и авторитаризмом. И в ближайшее время эту задачу придется решать.
Публицист Дмитрий Холявченко анализирует для Тайги.инфо глубинные причины протестов в Казахстане и реакцию властей на них, напоминает о сходстве путей двух стран и обозначает проблему выбора, которая стоит и перед Россией.
Протесты прокатились по Казахстану — ближайшему соседу сибирских регионов РФ. В первые дни января на улицы вышли недовольные резким ростом цен на сжиженный газ жители Мангистауской области. Это произошло на фоне перехода на реализацию нефтепродукта через электронные торги. Протестующие требовали снизить цену сжиженного газа до 50−60 тенге за литр. Правительственная комиссия после встреч с гражданами пообещала установить стоимость сжиженного газа в 50 тенге за литр в Мангистауской области. Однако протесты не закончились, к ним присоединились жители других городов. К экономическим требованиям добавились политические — митингующие просили и отставки правительства. Президент, возложив ответственность на правительство, отправил его в отставку. И это тоже не усмирило граждан — протесты продолжились 5 января. В нескольких регионах введено чрезвычайное положение.
Политический год в России начался протестами в соседнем Казахстане. Для жителей российских столиц не всегда очевидно, насколько важен Казахстан для России. Экономика же и коммуникации Сибири, Урала, Нижнего Поволжья очень сильно связана с соседним государством, с которым у России одна из самых протяженных общих границ в мире. Более того, Северный и Восточный Казахстан очень сильно ориентируются на крупные города Сибири и Урала с точки зрения образования или инвестиций в недвижимость.
При этом, как бы парадоксально это ни звучало, Казахстан — это одновременно и единственный органический геополитический союзник России, за которого любая нормальная власть в стране держалась бы более чем за что-либо, и одно из наиболее вовлеченных в мировые процессы государств, образовавшихся на руинах советской империи. Сходство и отличие наших путей — это одно из самых удивительных явлений последних десятилетий в мире.
Поэтому разбираться в том, что происходит в Казахстане жизненно необходимо для любого хоть сколь-нибудь активного человека в России. В Сибири особенно.
Чем Казахстан похож на Россию
Во-первых, маленькой плотностью населения, неравномерностью его размещения, миграционными процессами. Здесь так же гипертрофированно развиваются несколько городских агломераций, есть города-полупризраки, огромные пустые пространства с некомфортными природными и социальными условиями для жизни, большое количество мигрантов, в том числе из стран Средней Азии.
Во-вторых, сходным уровнем развития экономики и огромной ролью природных ресурсов и в национальной экономике, и в качестве источника пополнения бюджета, проблемой моногородов и отдаленностью мест, где живут люди от тех, где есть работа, транзитным характером части экономики, который свойственен странам, находящимся между важнейшими экономическими центрами мира.
В-третьих, серьезными и комплексными проблемами с демократией, фальшивыми политическими партиями, огромной ролью государства в давлении на гражданское общество, долей государственных инвестиций в большом количестве сфер экономики, огромными масштабами коррупции, преемственностью и клановостью власти. Единственное структурное отличие в этом сегменте — это то, что коррупция в Казахстане в большей степени ориентируется на архаичные родоплеменные структуры коренного населения.
В чем Казахстан не Россия
Во-первых, с самого начала Республика Казахстан не захотела системно играть в социальное государство как в ценность и трястись над советской структурой расселения. Депрессивные и бесперспективные населенные пункты безжалостно «закрывали», «социалку» резали, обезлюдевшие города уплотняли, снимая тем самым ту нагрузку на бюджет, которая никогда бы не реализовалась в экономический рост.
Во-вторых, Казахстан очень быстро и достаточно эффективно перешел на международные стандарты в большом спектре направлений, начиная от оказания госуслуг населению и заканчивая стандартами бухгалтерской отчетности и арбитража в сфере бизнеса. Все это происходило на фоне гораздо больших и эффективных иностранных инвестиций и при поддержке государства, чем это было где-либо на постсоветском пространстве.
В-третьих, в Казахстане, как в республике Беларусь, сложилось сильное государство, которое действительно контролирует ситуацию, может делать это достаточно оперативно, жестко и эффективно, и делает это, опираясь на относительно достоверные данные. Статистика здесь не была в такой мере сломана, а вертикаль власти унитарного государства не является фикцией. Особенно в сфере силовых структур.
В-четвертых, Казахстан реально оценивает свой геополитический вес, и политическое руководство страны рационально определяет национальные интересы, лежащие, конечно же, в сфере экономики и привлекательности для иностранных инвестиций. Эти интересы не являются разменной монетой в бессмысленных противостояниях с «Западом» или страхах перед «Востоком».
В-пятых, в Казахстане, несмотря на мощное давление на гражданское общество и заметное количество политэмигрантов, в очень большой мере присутствуют международные гуманитарные фонды, в коммуникации с которыми вовлечена заметная доля «креативного класса», по крайней мере, двух столиц. Параллельно с этим следует отметить гораздо большое проникновение международных корпораций и корпоративной культуры в повседневную жизнь как столичных, так и, отчасти, провинциальных городов. Уровень международной изоляции Казахстана гораздо меньше.
Почему большинство протестов начинаются в Западном Казахстане
Западный Казахстан (в первую очередь нефтедобывающие Атырауская и Мангистауская области) генерирует львиную долю ВВП страны. Здесь расположены не только быстро растущие города — Актау, Атырау, Жанаозен, Кульсары — но и большинство вахтовых поселков, комплекс проблем и масштабы развития которых до сих пор не осознаны на постсоветском пространстве.
Кроме этого, Западный Казахстан в отличие от всех остальных частей страны лишен как сплошной зоны расселения (это пустыня с отдельными агломерациями, удаленными друг от друга), так и выраженной региональной экономической столицы. Попытка государства сделать таковую из Актобе менее удачна, чем проект Астаны и Большого Чимкента. Более того, Актобе — это сотни и сотни километров от Актау и Атырау, у города другая структура экономики и вообще он, скорее, вовлечен в транзитные процессы с Россией, чем с Прикаспийским нефтегазоносным бассейном. Все четыре областных центра Западного Казахстана обладают уникальностью и содержат в себе черты самостоятельного центра.
При этом, как это часто бывает с добычей углеводородов, выгоды от их добычи объявляются национальным достоянием и перераспределяются с помощью государства, на регионы, не имеющие отношения к добыче нефти и газа. Подобная несправедливость по опыту большинства стран мира, нивелируется комплексом мер, которые включают как частичное бесправие рабочих нефтепромыслов (отсутствие гражданства, отсутствие привязки к проблемам муниципалитета
Однако ситуация в Западном Казахстане далека от этого. Рост населения — как естественный, так и миграционный — усугубляется тем, что именно Западный Казахстан — особенно Мангистауская область — это основной район расселения оралманов, уровень культуры и образования которых очень сильно уступает местному населению. Также особенностью Западного Казахстана является тотальное преобладание казахов в населении, и любые социальные проблемы крайне редко выливаются в межнациональный кризис, а свобода, характерная для кочевой культуры, упрощает возникновение и эскалацию любых протестов.
Сочетание подобной структуры населения и строения экономики, а также большее количество черт колониальной модели в управлении, помноженное на нарастающий провал между уровнем жизни людей и масштабами нефтедобычи и красоты инфраструктурных проектов (Актау — это город очень больших контрастов) не может не приводить к напряжению.
Что случилось в январе 2022
Рациональное стремление государства вывести все сферы частного потребления в рыночную сферу столкнулось с падением доходов населения, усугубленным мировым экономическим кризисом и пандемией. Дополнительную сложность составила очень низкая проработанность реформы, когда биржевые колебания цен на газ настолько прямо и оперативно влияют на конечные цены для потребителя. Взрыв начался именно в Западном Казахстане на уже и так раскаленной почве, еще потому, что доля автомобилей, работающих на газе там особенно велика. Несправедливость и резкость подобного повышения для региона, добывающего углеводороды, очевидна.
Протесты перекинулись в первую очередь на резонирующие и неравнодушные столицы — особенно более свободную Алма-Ату — и на достаточно проблемные крупные города Юга, как, например, Тараз. И, несмотря на то, что переход протестов из экономической в политическое русло несколько преувеличен, сам по себе факт говорит о многом.
Как отреагировало казахстанское государство
Как гласит старая формула, власть определяет не проблема, а реакция на нее. Оперативность, жесткость, избирательность и рациональность реакции президента Казахстана поистине удивительны. Мы еще не закончили наблюдать за событиями, но на данный момент стоит выделить несколько важных черт, определяющих выбранный формат выхода из кризиса.
Во-первых, оперативность реакции и верная оценка опасности и уровня радикализма, помноженная на мгновенное признание проблемы. Отставка правительства свидетельствует о том, что решение проблемы даже в публичном пространстве признается гораздо более важной задачей, чем любые внутрикорпортивные властные договоренности.
Во-вторых, жесткость реакции, включая введение массовых, относительно количества протестующих, задержаний и чрезвычайного положения. Был ограничен доступ в интернет — это экстраординарная мера, которая применяется крайне редко, даже в режиме ЧП.
В-третьих, твердая и рациональная позиция президента относительно того, что цены на газ не должны быть дотационными. Не случайно подчеркивается именно временный характер заморозки цен, а критике подвергается не сам факт реформы, а ее плохое исполнение. А выбор в качестве решения проблемы цены на газ не дотации, а увеличение объемов производства, как основания для снижения рыночных цен — показатель очень высокого уровня здравого смысла.
В-четвертых, признание в качестве корня проблем объективных причин: недостаточные доходы населения и инфляция как ключевой фактор, влияющий на благосостояние людей.
Какие системные проблемы Казахстана вышли на свет в результате кризиса
Во-первых, достигнут предел бескризисного технократического управления страной. Любые меритократические подходы (особенно в системе, заторможенной клановостью и коррупцией) становятся недостаточно эффективными, своевременными и оперативными без демократического функционала и обратной связи свободного гражданского общества.
Во-вторых, унитарный характер государства, который упрощает множество внутренних управленческих процессов, становится проблемой и тормозом с точки зрения локализации проблем. При нормальном течении жизни эти проблемы не являются критическими, но в условиях кризиса единственным вариантом является федерализация.
В-третьих, становится очевидным, что сырьевой и промышленный характер экономики исчерпал потенции развития и самым важным условием дальнейшего экономического роста становится исключительно внутреннее потребление, которое можно увеличить только путем увеличения уровня доходов населения. Причем такого увеличения, которое будет продуктивно в любом региональном разрезе.
В-четвертых, Казахстан последние годы всё чаще находится перед выбором свободы и порядка. И пока проблема не встала ребром, но следует ожидать, что в какой-то момент перед властью возникнет дилемма выбора между правами человека и безопасностью на улице. Или, скорее, между абстрактной и не очень глубокой свободой и не менее абстрактной и не самым безопасным порядком. И это будет очень серьезным выбором, который определит будущее страны на десятилетия.
В условиях сходного выбора в соседних России и Китае эта проблема становится еще более актуальной.
Дмитрий Холявченко, специально для Тайги.инфо