Что будет с сельским хозяйством в России: Самая сложная ситуация с «борщевым набором»
Основные проблемы сельского хозяйства в России могут начаться уже после 2022 года, который сектор еще сможет пережить на накопленных запасах и государственной поддержке. Но себестоимость продукции все равно серьезно вырастет, а фермеры и агрохолдинги ожидают проблемы не только с деталями для техники, но и с семенами овощей, пестицидами и дальнейшим зарегулированием рынка.
Главный редактор авторитетного новосибирского журнала о сельском хозяйстве «Председатель» Павел Березин рассказал Тайге.инфо о том, как будут выживать аграрии в условиях санкций.
«Ситуация, как во всех отраслях, напряженная. Но, как говорили в известном советском фильме: „По сравнению с Бубликовым — неплохо“, — отметил Березин. — За последние пару лет, благодаря высоким ценам на сельхозпродукцию, наш аграрный сектор накопил достаточно серьезную финансовую устойчивость, вышел на хороший технологический уровень. Плюс ему оказывается неплохая господдержка — как на федеральном, так и на региональном уровне. Новосибирская область в этом плане, кстати, один из передовых регионов, где действуют мощные региональные меры поддержки крестьян, прежде всего, это касается субсидий на покупку новой техники. Но главное — что в последние лет пять-шесть практически все крепкие сохранившиеся хозяйства провели техническое перевооружение и нарастили эффективность производства. И показывают отличные результаты в урожайности, в продуктивности животноводства».
Но в аграрном секторе остается «несколько серьезных слабых мест», связанных с зависимостью от импорта, уточнил Березин: «Это касается, прежде всего, высокотехнологичных наукоемких отраслей, которые обеспечивают сельское хозяйство: селекция и генетика, кормовые добавки, высокотехнологичные сложные узлы и агрегаты сельхозмашин. И если, например, по зерновым обеспеченность собственными семенами российской селекции полная, то по семенам овощей мы плотно „сидим“ на импорте. Самая, пожалуй, напряженная ситуация — это семена овощных культур: как тепличных (томаты и огурцы), так и открытого грунта (пресловутый „борщевой набор“: свекла, капуста, морковь, лук). В основном передовые российские овощеводческие предприятия зависят от поставок импортного семенного материала крупных транснациональных корпораций».
При этом крупные транснациональные «семенные гиганты» пока дали понять, что не уходят с российского рынка, рассказал эксперт. Но цены уже будут «совсем другими».
«Еще одно уязвимое место — это генетика в животноводстве. Если в свиноводстве импортозамещение очень мощно продвинулось, то в молочке и в птицеводстве прогресс, прямо скажем, оставляет желать лучшего, — отметил Березин. — Большинство высокопродуктивных современных молочных ферм, большие модернизированные комплексы, которые возникли у нас в последнее десятилетие, в основном используют зарубежную генетику. Без западных „папаш“ наши буренки пока, увы, столько молока дать не могут. Поставки семени элитных быков из США, Канады и европейских стран достигают двух-трех миллионов доз ежегодно. То же касается и племенной продукции в птицеводстве — так называемых родительских форм основных мясных и яичных кроссов».
О технике
Что касается сельскохозяйственной техники, то качество российской сборки выросло, а линейка отечественных машин стала технологичнее, считает Павел Березин. Комбайновый парк Новосибирской области примерно на 70% состоит из техники «Ростсельмаша», по самоходным косилкам — на 90%.
«Но по-прежнему остается несколько слабых мест по части узлов и агрегатов, где преобладает импорт. Это, например, GPS-навигация, от которой напрямую зависит работа больших высокотехнологичных мощных посевных комплексов, связанных с точным земледелием, — рассказал эксперт. — Еще это гидравлика, компоненты двигателей, премиальная линейка масел, еще кое-какие позиции. Ну, и наконец сами сельхозмашины: есть целый сегмент техники, который у нас в России не производится вообще — это современная техника для овощеводства и садоводства. Масштабного импортозамещения за последние восемь лет в этом сегменте, увы, так и не произошло».
Сейчас на российском рынке, и, в частности, в Новосибирской, Омской областях, Алтайском крае, Кузбассе и Красноярском крае представлены несколько крупных марок зарубежной энергонасыщенной техники — John Deere, New Holland и Claas. Самая сложная ситуация, по словам Березина, ожидается с американским John Deere, который официально объявил о прекращении поставок и закрытии российских проектов.
Еще одна проблема касается запчастей для уже работающей техники. Если как-то радикально не поменяется политическая обстановка, имеющиеся запасы деталей на складах скоро кончатся.
«Этот [импортный] сегмент техники у нас представлен в Новосибирской области и в соседних регионах достаточно небольшим количеством машин по сравнению со всеми остальными. Правда, эти машины стоят в крупных хозяйствах, которые обрабатывают довольно большие площади — десятки тысяч гектаров. Как обещают сами фермеры, они что-то подшаманят, что-то сделают, как-то выкрутятся. А вот что будет через год-два, непонятно, — признал Березин. — Наверное, сейчас будет серьезная трансформация запросов аграриев, особенно крупных богатых хозяйств, в сторону отечественной техники. Но быстро это сделать непросто из-за ураганного роста цен, дефицита комплектующих и мировых проблем с логистикой».
Себестоимость резко вырастет
По прогнозу Павла Березина, 2022 год для российского сельского хозяйства пройдет «устойчиво и даже успешно» из-за накопленных резервов и высокой господдержки: «Но долговременный эффект, ударную волну от этих санкции и от ситуации с ростом курса доллара, с нарушением логистики, с внезапными дефицитами каких-то ресурсов аграриям, видимо, еще только предстоит ощутить в полной мере. Потому что уже на запчасти (не только на импортные, но и на отечественные) двойной ценник по сравнению с прошлым годом, на многие удобрения двойной ценник, на агрохимию двойной-тройной ценник».
«Главным фактором, который серьезно может оказать воздействие и на себестоимость продукции, и на финансовое состояние сельхозпредприятий, и на цены, на полках магазинов — это ураганно растущая себестоимость производства, — пояснил Березин. — Сейчас, только по предварительным оценкам фермеров, предрекают рост себестоимости производства продукции на 25−30%. Минсельхоз Новосибирской области, кстати, уже официально объявил, что только посевная кампания обойдется новосибирским крестьянам на треть дороже, чем в 2021 году — более 15 млрд рублей по сравнению с прошлогодними 10 млрд».
Кроме того, аграрии опасаются проблем из-за поставок гербицидов, фунгицидов, инсектицидов и других средств химической защиты растений. Мировой рынок подобных препаратов контролирует Китай.
Экспорт и слежка
«Достаточно негативным фактором стал внезапный запрет вывоза зерна из России [в 2021 году], — напомнил Березин. — В том числе, в страны ЕАЭС. Проблема в том, что он был внезапным, создав нехорошие форс-мажоры для наших экспортеров, для аграриев. С одной стороны, логика действий властей понятна и даже приветствуется: ситуация чрезвычайная, и запрет вывоза ключевой сельхозпродукции сейчас применяется не только Россией, но и другими странами. Обеспечение внутреннего рынка в нестабильные времена — абсолютный приоритет, ничего личного. Но, с другой стороны, насколько ситуация в этом плане у нас напряженная и критическая была — остается только догадываться. Потому что после запрета экспорта зерна многие региональные власти стали говорить, что в регионах наблюдается избыток зерна, и нужно срочно куда-то переориентировать экспорт — на внутренний рынок (например, в пострадавшие в прошлом году от засухи регионы Урала и Поволжья), или в Китай, других вариантов, в общем, и нет».
Но для переориентирования поставок нужны дополнительные квоты на экспорт со стороны КНР, которых пока нет, а также субсидии на вывоз. «Громадные транспортные издержки регулярно делают сибирское зерно просто неконкурентоспособным», — отметил Березин.
«То есть четкая оценка национальных балансов зерна, муки, другой продукции — это пока наше слабое место. Это видно, например, по ежегодному „серому“ вывозу сибирского зерна в Казахстан. Этого зерна — а это сотни тысяч, в некоторые годы миллионы тонн — официально как бы нет, оно не фигурирует в официальной отчетности, в зерновых балансах, — рассказал эксперт. — Но это зерно годами с помощью казахстанских товарищей-камазистов перемещалось из приграничных районов Новосибирской области, Алтая, Омской области транзитом в Центральную Азию и Китай».
Среди проблем Березин также отметил аграрную статистику, которая до сих пор налажена «не очень хорошо». Если цифровая система «Меркурий» работает в сфере молока и молочной продукции, несмотря на все проблемы и сбои, то в 2022 году власти создают «электронную систему прослеживаемости зерна»: «Как она будет работать конкретно, пока непонятно. Вопросов у крестьян множество: как вносить информацию, как формировать партии зерна, зачем столько параметров, что делать, если нет интернета в сельской глубинке — а таких территорий у нас еще предостаточно».
«Наконец, главный вопрос — когда аграрию этим всем заниматься? Ему нужно пахать и сеять, чинить технику, ухаживать за коровой и доить молоко. А сегодня со всей этой отчетностью обычному фермерскому хозяйству нужно уже нанимать отдельного работника, чтобы он занимался всей этой „цифровизацией“, — считает Березин. — Но, видимо, государство и дальше намерено всерьез заняться вопросом, сколько мы выращиваем зерна, доим молока, производим мяса, и вообще тотально „проследить“ за всем и вся в аграрном секторе, заглянуть в каждый склад и каждый сарай. И, соответственно, снимать с агрария положенные налоговые „сливки“».
Подготовил Алексей Мазур