Алексей Мазур: "Дело Ульмана" – симптом больной морали России

20 Июл 2006, 16:09

«В литературе по пит-бультерьерам приходилось встречать в качестве совершенно обыденного замечание, что если сука пытается удавить собственных новорожденных, то следует надеть на нее намордник и держать, пока щенки сосут. Люди не понимают, что попытка убить щенка, потому что он шевелится, и нападение на ребенка хозяина – явления одного ряда».

Из книги по собаководству

Предисловие

В одной стране группа военных обстреляла автомобиль с шестью гражданскими. Ловили бандитов, но ошиблись. В результате убили старика – директора местной школы. В машине было еще пятеро - учитель той же школы, беременная женщина с родственником, лесник и инвалид. Проверив их документы и посовещавшись по рации с руководством, военные расстреляли всех пятерых, сложили трупы в машину, облили бензином и подожгли. Преступление обнаружили другие военные. Группу, совершившую расстрел, судил суд гражданских присяжных. И оправдал. В защиту руководителя группы выступает общественность, собираются подписи и проводятся митинги. Эта страна – Россия, дело происходило в Чечне, а руководил группой капитан Эдуард Ульман.

Есть вещи и дела, о которых не хочется ничего знать. Где то совершаются убийства, где-то малолетние дети скалываются героином, а школьницы идут в публичные дома. Где-то дети убивают родителей. Но все это где-то, а тут – мирная жизнь, светит солнце и нет никакой войны, Чечни, поселка Дай и пяти догорающих трупов в расстрелянной машине.

Но здесь, в Новосибирской области, родился и вырос Эдуард Ульман, командовавший группой спецназа №513, уничтожившей шесть мирных чеченцев. Здесь его обучали воевать в Новосибирском военном училище, здесь в его поддержку выступают депутаты новосибирского областного Совета и ветераны локальных конфликтов.

И именно нас, мирных сибиряков, защищал капитан Ульман в далекой Чечне. От нашего имени там действует российская армия. Армия, которая сначала отдает приказ расстрелять мирных жителей, а потом «сдает» офицера, выполнившего этот приказ.

Наша прокуратура пытается сделать из него «стрелочника, который во всем виноват». А наши присяжные оправдывают организатора расстрела «за отсутствием состава преступления».

Это наша армия. Это наша война. Это наш капитан Ульман.

Дело капитана Ульмана вобрало в себя всю ложь и противоречия современной России. Оно запутано, как гордиев узел. Оно вопиет и бросает вызов каждому гражданину России. Потому что нельзя быть гражданином России и остаться равнодушным к «делу Ульмана», не попытаться в нем разобраться.

А разобраться не просто.

«Дело Ульмана» – как слоеный пирог. Смотришь на него поверхностным взглядом – видишь одну картину. Разбираешься немного больше – все выглядит совсем по-другому. И каждая новая деталь переворачивает «дело Ульмана» с ног на голову.

Даже поверхностная информация о «деле Ульмана» раскалывает общество на два непримиримых лагеря. И даже имеющаяся информация густо сдобрена ложью и домыслами.

Вкратце эта информация такова:

Факт: 11 января 2002 года группа Ульмана в ходе операции, цель которой была окружение и поимка (уничтожение) Хаттаба, обстреляла проезжавшую мимо машину УАЗ. В ней ехало шесть чеченцев-жителей села Дай и соседнего села Нохч-Келой. В результате обстрела один пассажир был убит, двое ранено. Убитым оказался 69-летний директор Нохч-Келойской средней школы Саид Аласханов. Кроме него в машине было еще четверо мужчин и женщина. Женщина была беременна, из мужчин один – завуч школы, другой – лесник, третий – инвалид, четвертый – родственник женщины, сопровождавший ее в больницу. Все имели при себе документы.

Не факт: по утверждению главной военной прокуратуры (ГВП), командование поставило капитану Ульману задачу блокировать дорогу, останавливая и досматривая проезжающие транспортные средства. Ульман же, якобы, открыл огонь по автомобилю, даже не попытавшись его остановить.

Факт: В боевом распоряжении группе Ульмана ставилась задача организации засады, что предполагает внезапное нападение на противника «в целях уничтожения, захвата пленных, документов, образцов вооружения и техники, а также дезорганизации его передвижения» (отрывок из этого секретного документа опубликован в «Московском комсомольце» в статье «Война капитана Ульмана»).

Не факт: Сам Ульман утверждает, что пытался остановить машину и давал предупредительные выстрелы.

Факт: Раненым была оказана медицинская помощь, их разместили под охраной в близлежащей лощине. Ульман сообщил их паспортные данные в штаб майору Перелевскому, отвечавшему за связь с группой. Перелевский отдал Ульману по радиосвязи приказание уничтожить задержанных граждан, поместить их трупы в автомобиль и поджечь его.

Не факт: По утверждению «Новой Газеты», переговоры выглядели так: «У меня груз-200». «У тебя шесть грузов 200, понял?».

Не факт: Сам Перелевский утверждает, что получил этот приказ от полковника ВДВ Плотникова, руководившего операцией. Полковник Плотников отрицает факт отдачи подобного приказа.

Факт: Ульман отдал приказ своим подчиненным – лейтенанту Калагановскому и прапорщику Воеводину – расстрелять пятерых захваченных чеченцев. Этот приказ был выполнен, однако один из чеченцев, Мусаев, будучи смертельно раненным, сумел убежать и скрыться в темноте. Оставшиеся трупы были помещены в автомобиль, а сам автомобиль облит бензином и подожжен.

По делу Ульмана было два суда присяжных, прошедших в Ростове (в Чечне нет суда присяжных). Оба раза присяжные выносили оправдательный приговор, несмотря на настойчивое желание ГВП добиться осуждения Ульмана. Тогда в дело вмешался Конституционный суд, который постановил, что дела должны рассматриваться в том регионе, где совершенно преступление, а если суда присяжных там нет, то судить должны профессиональные судьи. Это означает, что капитана Ульмана будут судить в третий раз и скорее всего засудят.

Два Ульмана

В этом деле огромное количество неясностей, недомолвок, а то и откровенной лжи. Чего стоит факт, что майор Перелевский утверждает, что получил приказ расстрелять захваченных чеченцев от полковника Плотникова (офицер штаба ВДВ, приехавший в Чечню возглавить операцию по поимке Хаттаба и уехавший сразу после нее), а полковник Плотников отрицает это.

Боевое распоряжение штаба ОГВ, из которого можно было бы понять, какую именно задачу поставили группе Ульмана – проверять проезжающий транспорт или неожиданно на него нападать – засекречен (но отрывок из него попадает на страницы «МК»).

ГВП утверждает, что Перелевский и Ульман вступили в сговор и решили расстрелять свидетелей случайного убийства. Но присяжные не соглашаются с обвинением и оправдывают Ульмана, Перелевского, Калаганова и Воеводина, утверждая, что они всего лишь выполняли приказ.

В результате получается два Ульмана.

Один, по версии ГВП, – преступник и убийца, обстреливающий машины и убивающий затем свидетелей ради спасения собственной шкуры.

Другой Ульман – боевой офицер, четко исполняющий приказы, которого начальство и ГВП решило сделать «козлом отпущения». Именно этого Ульмана оправдывают присяжные, именно этого Ульмана защищают депутаты и общественные организации.

Два лагеря

Большинство наших сограждан ничего не знает о капитане Ульмане и о расстреле у села Дай. И не хотят знать. Меньшинство же разбилось на два непримиримых лагеря.

Одни считают, что над российским офицером творится правовой беспредел. А офицер исполнял свой долг и виновен лишь в том, что выполнил приказ. Представители этого лагеря считают, что капитана Ульмана судить не за что, а если кого и судить – то полковника Плотникова.

Другие считают, что расстрел мирных жителей (российских граждан) является преступлением в любом случае. И отвечать за него должны и те, кто отдал приказ, и те, кто его исполнил. По мнению представителей этого лагеря, капитан Ульман виновен в любом случае. Они считают решение суда присяжных возмутительным.

И те и другие, как правило, не стремятся к выяснению подробностей, считая дело и так понятным. Для одних Ульман – боевой офицер, сражавшийся с чеченскими бандитами (а расстрелянные, соответственно, если не бандиты, то пособники, а если не пособники – то подозрительные личности), для других – военный преступник. Первые любые недомолвки и неясности трактуют исключительно в пользу Ульмана. Вторые считают его исчадием ада, которому нельзя верить ни в чем.

Почему засудят Ульмана

Есть в этом деле еще две стороны, у которых нет позиции, но есть интересы.

Одна сторона – собственно военное руководство Ульмана. В начале его интересом было скрыть следы произошедшего. Не удалось это благодаря другим военным, которые видели группу Ульмана с задержанными чеченцами, а потом горящий автомобиль с трупами. Они-то и вызвали военных прокуроров.

В самом информативном материале об этом деле – уже упомянутом расследовании «Война капитана Ульмана» Вадима Речкалова, опубликованном в «МК» (он и вызвал волну массовой поддержки капитана Ульмана) – вскользь упоминается: «На первых допросах сразу после операции разведчики говорили неправду. Якобы все шестеро пассажиров были уничтожены ими при обстреле «уазика». Говорить именно это Ульману приказал его командир. Ульман и выполнял приказ более полугода, пока наконец не понял, что армия его бросила». К сожалению, фамилия командира не названа.

После того, как «дело Ульмана» всплыло и стали известны подробности, из Ульмана стали делать «козла отпущения». Полковник Плотников заявил, что не отдавал приказа об уничтожении задержанных чеченцев, в то время как майор Перелевский, осуществлявший связь с группой Ульмана, утверждал, что получил этот приказ именно от Плотникова. В результате высшее руководство было выведено из дела, выступая лишь в роли свидетелей. А Перелевский и группа Ульмана оказались группой преступников, заметавших следы преступления.

И вот тут оказываются задетыми интересы еще одной стороны – российской власти. Если признать, что приказы об уничтожении мирных жителей отдаются руководителями военной группировки в Чечне, причем, возможно, в присутствии прокурора (который должен был присутствовать при полковнике Плотникове в момент проведения операции), это вызовет цепочку крайне неприятных политических событий: несомненно, обострится обстановка в Чечне, причем нынешнее руководство Чечни будет чуть ли не во главе этого обострения. Еще более неприятным будет реакция «международного сообщества». Одно дело – произвол группы распоясавшихся спецназовцев, совсем другое дело – уничтожение мирных жителей Чечни по приказу военного командования. Это уже готовое обвинение в организованном геноциде, утрата Россией позиций в Совете Европы и постановка вопроса об ее исключении из «Большой Восьмерки». Поэтому «простейший выход» - осудить Перелевского и Ульмана, «повесив» на них всю вину.

Но тут случился непредвиденный «сбой». Присяжные дважды оправдали капитана Ульмана и его «сообщников», признав, что они действовали в рамках приказа. И российская власть оказалась в большой луже. Потому что российское правосудие оправдало тех, кто с точки зрения международного права совершил военное преступление. А после Нюрнберга международное право не считает «исполнение приказа» достаточным оправданием.

Признавать же наличие подобного приказа российская власть и вовсе не желает.

Но российская власть нашла выход. Конституционный Суд принял решение, что суд присяжных должен проходить в том регионе, в котором совершенно преступление. А если суд присяжных не сформирован (как в Чечне), то судить должны профессиональные судьи. Тем самым капитана Ульмана пустили «по третьему кругу», но уже без присяжных. Решение же ростовских присяжных списано на «великорусский шовинизм».

Что решили присяжные?

Присяжные, как известно, отвечают на вопросы, которые им задает суд. Присяжные сочли версию прокуратуры, что Ульман и Перелевский действовали по сговору, не имея приказа, недоказанной. То есть факт обстрела машины и последующего расстрела был признан, но Ульман и его подчиненные признаны невиновными, так как действовали по приказу.

А вот вопрос «Был ли капитан Ульман виновен в исполнении заведомо преступного приказа?» присяжным не задавался. Так же, как не спрашивали о вине полковника Плотникова. Так что не факт, что в позиции присяжных виноват «великорусский шовинизм».

Что говорит Уголовный Кодекс?

Статья 42. Исполнение приказа или распоряжения.

1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам лицом, действующим во исполнение обязательных для него приказа или распоряжения. Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконные приказ или распоряжение.

2. Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконных приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность.

В Уставе, которому учили Ульмана в военном училище, вообще ничего не сказано про «заведомо незаконные приказы». «Приказ командира (начальника) должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок» - и все.

Но судят Ульмана не по Уставу, а по УК. По УК же капитан Ульман, получив приказ, должен был оценить, является ли он «заведомо незаконным» и в соответствии с этим выполнить его или нет.

Клубок противоречий

Война vs «Контртеррористическая операция»

В самом начале второй чеченской войны была заложена ложь, которая и всплыла в деле Ульмана самым неожиданным образом. Вас же не удивляют слова «вторая чеченская война»? Вы ведь хорошо понимаете, о чем идет речь?

А на самом деле такой войны нет, и не было. В Чечне была и продолжается «контртеррористическая операция». То есть в обычном российском регионе ловят банду террористов. Но это, получается, обычный регион, населенный российскими гражданами, имеющими те же самые права, что и жители других российских регионов. И там нет «вражеского тыла», куда надо забрасывать диверсионные группы с задачей «организации засад». Однако их забрасывают и они устраивают засады. И расстреливают автомобили с потенциальными боевиками, а потом с удивлением обнаруживают в них мирных российских граждан.

Группы спецназа высаживаются во вражеский тыл, а потом им говорят – тыл-то был наш, что вы тут натворили?

Из публикации в МК: «Когда я из первой командировки вернулся, такое ощущение странное было, — вспоминает Ульман. — Идешь по улице, всем любуешься. Вот фонари горят, вот классно-то. Повоевал, вернулся на родную землю. И не то что готов всех любить, но вот конфликтовать желания никакого не было. И вообще непонятно, по какому поводу здесь, на мирной земле, можно конфликтовать. Я вас защитил, я приехал, какие ко мне претензии?»

Устав vs УК

В Уставе до сих пор не прописано такое понятие, как «заведомо незаконный приказ». Убрали норму сталинского Устава, гласившего, что приказ начальника – закон для подчиненного. Но не записали, что могут быть приказы, которые нельзя исполнять. Уголовный Кодекс же обещает исполнителю кару за совершенное преступление, если приказ был заведомо незаконный.

Но как определить, какой приказ является заведомо незаконным? Ни Устав, ни УК ответа на этот вопрос не дают. Хотя Устав внутренней службы однозначно запрещает стрелять в безоружную женщину: «Запрещается применять оружие в отношении женщин и несовершеннолетних, за исключением случаев совершения ими вооруженного нападения, оказания вооруженного сопротивления либо группового нападения, угрожающего жизни военнослужащего и других граждан, если иными способами и средствами отразить такое нападение или сопротивление невозможно». Во всяком случае, усомниться в законности отданного приказа майор Перелевский и капитан Ульман могли.

Русские vs чеченцы

Несомненно, дело Ульмана попало в болевую точку отношений русских и чеченцев. Для многих защитников Ульмана вопрос прост: боевой российский офицер в ходе боевых действий убил, подчиняясь приказу, представителей вражеской стороны. «На чеченских бандитов женевские конвенции не распространяются», - говорят одни. «Это были подозрительные чеченцы, не остановившиеся по приказу. Ульман передал в штаб их данные и получил приказ расстрелять. Почему он должен был сомневаться?» - рассуждают другие.

Сам Ульман говорит корреспонденту МК: «И вообще, почему я должен верить чеченцам больше, чем своему командиру?... Местное население — это люди, считающие меня врагом. А доверчивые на войне погибают первыми. Сколько было случаев, когда люди, поверившие чеченцам, возвращались домой без голов. Мы в Ачхое стояли, когда полковника пригласили на свадьбу, а привезли без головы. Или в Шалях, в 2002-м, двое омоновцев на трассе, смена приехала, а они без голов. В 2000 году мы стояли под Бамутом. Связисты с соседнего полка поехали в Ачхой на рынок. Обоим затылки прострелили из бесшумника. Вот ты говоришь — женщина была среди задержанных, как не поверить... А история, когда сбили двух летчиков? Когда к ним пошла группа эвакуации, кто дорогу перекрыл? Женщины! Устроили антивоенный митинг, командир ждал, пока они разойдутся, а летчикам тем временем головы отрезали».

Для чеченцев тоже вопрос прост. Русские военные убили шестерых мирных жителей, а теперь перепихивают вину друг на друга. А русские присяжные оправдывают исполнителей расстрела, хотя точно известно, что это сделали именно они.

Вот мнение адвоката родственников расстрелянных чеченцев Магомета Гандаур-Эги: «Я считаю, что у присяжных просто такое отношение вообще. На мой взгляд, это чисто оголтелый шовинизм, больше ничего. Народный шовинизм, который пропагандируется телевидением, другого я там не вижу…. И как можно было вообще там сформировывать объективный состав присяжных?».

Даже то, что Ульман на самом деле немец, ничего не меняет. И для русских и для чеченцев – он русский.

«Простой человек» vs «Начальство»

Для большинства защитников Ульмана он– простой человек, солдат, «подставленный» начальством. Из него пытаются сделать козла отпущения, чтобы «прикрыть» головотяпство начальников.

В России всеобщая воинская повинность. И на месте Ульмана и его подчиненных мог оказаться каждый здоровый мужчина. И каждый, представив себя на месте Ульмана понимает: «я бы выполнил приказ, а меня бы потом – на нары».

Поэтому Ульман вызывает массовое сочувствие. Поэтому «дело Ульмана» для большинства – очередной пример того, как «они» (начальство) «имеют» «нас» (простых людей).

Этот фактор «сочувствия» превратил «дело Ульмана» в такое же политическое дело, как «дело Щербинского». Гражданское общество в России проснулось. Но оказалось, что граждане сочувствуют не только тому, кто не уступил мчащейся губернаторской машине, но и тому, кто расстрелял мирных чеченцев.

Герой нашего времени

Но хватит уже об Ульмане. Как бы ни была важна справедливость и истина в «деле Ульмана», есть вещи более важные. Это истина о нас, о российском обществе. Изучение дела Ульмана и дискуссии вокруг него похожи на прогулку в ад – чем больше узнаешь, тем больше ужасаешься.

Поражает, с какой активностью встают на защиту Ульмана самые разные люди. Ему сочувствуют, в его поддержку подписывают обращения. Ему пишут и звонят девушки.

Но что известно широкой публике об Ульмане? Только две вещи: он российский боевой офицер, выполнявший приказ и «подставленный» начальством, и он командир группы, расстрелявшей шесть мирных жителей.

Возможно, у капитана Ульмана есть боевые заслуги и совершенные подвиги, но они малоизвестны. Он стал популярен благодаря произошедшей казни. Вряд ли эта та слава, о которой он мечтал, когда шел на военную службу. Эта слава говорит гораздо больше о современном российском обществе, чем о самом Ульмане.

Раньше, на заре человечества, убийство не считалось чем-то предосудительным. Римляне устраивали гладиаторские бои и вырезали непокорные народы, варвары приносили человеческие жертвы и убивали всех слуг и жен умершего вождя. Во многих легендах и сагах «слава героя» исчислялась количеством убитых врагов, сожженных деревень и изнасилованных девственниц. Кодекс чести самурая предусматривал незамедлительное исполнение любого приказа господина и умение отрубить голову.

Убийство стало грехом благодаря христианству на Западе и буддизму на Востоке. Ислам также призывает к гуманизму, оправдывая убийство только в священной войне.

Трудно сказать, насколько глубоко изменило христианство народную мораль в России. С одной стороны, палача в России возили из города в город, потому что никто не хотел выполнять эту работу. С другой стороны, зверства Гражданской Войны, совершаемые всеми сторонами (белыми, красными, зелеными) и последующее разрушение храмов заставляет усомниться, что христианство было воспринято Россией по сути, а не по форме.

Но в чем не приходится сомневаться, так это в том, в отношении к убийству общественная мораль России вернулась в дохристианскую эпоху. Иосиф Сталин сегодня является самым популярным правителем России из когда-либо правивших. По числу убийств (на 100 000 населения) Россия занимает первые строчки рейтинга, обгоняя «самую убивающую страну Запада» США в три раза. И многие защитники Ульмана могут представить себя на его месте, но не на месте пассажиров УАЗа.

Вот что говорит Ульман о том, как он принимал решение:

«— Но было ведь очевидно, что это не боевики...

— Это сейчас очевидно, когда мы знаем о людях все. А на войне предполагаешь худшее. У меня голова кипела. Если этих людей приказывают уничтожить, то кто они такие? Насколько же они тогда важны для чеченского сопротивления, если с ними поступают так жестко? Ведь меня судят не за то, что я шесть человек убил, а за то, что убил их неоправданно. А если бы это оказалось оправданным? Не знаешь, как поступать, — поступай этично. Для меня в тот момент этичным было выполнить приказ, потому что я не знал всего замысла операции и мог кого-нибудь подставить своей неисполнительностью. Второе, что меня беспокоило: чем это грозит группе? Этих людей будут сейчас отбивать? Хаттаб же не дурак. Один из способов маскировки — маскировка под мирных жителей. Логично было предположить, что это разведгруппа для проверки маршрута. И сейчас пойдет на прорыв основная масса. Но мне ничего не объясняют».

Не знаешь, как поступить – поступай морально. Но назвать расстрел моральным поступком трудно. Этичным легче. Для капитана Ульмана этичным было выполнить приказ, а не сохранить жизнь чеченцам, рискуя своей карьерой и безопасностью группы.

«Я вас защитил, я приехал, какие ко мне претензии? Любой косой взгляд казался странным. Я ведь, когда защищаю Родину, не делю людей на чистых и нечистых. Мне не важно, кто это — преступник или милиционер. Наше дело защищать всех, кто проживает на территории Российской Федерации».

Всех, кроме шестерых чеченцев, ехавших на УАЗике из поселка Дай в поселок Нохч-Келой тем злополучным днем.

Дело не в придирках к словам Ульмана. Трудно требовать от офицера посреди грязи и крови чеченской войны, чтобы он был этичнее и моральнее, чем общество, его туда пославшее. А оно Ульмана не осуждает.

За что воевал капитан Ульман?

Стало общепринятым называть контртеррористическую операцию в Чечне войной, а офицеров, прошедших Чечню – боевыми. Но если там война, то за что мы воюем? Чтобы Чечня была в составе России? Или чтобы от Чечни не исходила угроза терроризма?

Эти две задачи – разные. Возможно, они противоречат друг другу.

Если в Чечне сильна террористическая угроза, вовсе не факт, что Чечня-субъект федерации менее опасна, чем Чечня-сопредельное государство. Ведь Чечня-субъект федерации предполагает свободное перемещение всех жителей Чечни по территории России, их равные права, и не предполагает таких мер, как блокирование границы, использование войск и устройство засад спецназа.

Если же мы воюем за «территориальную целостность» России, то должны признавать чеченцев своими согражданами, а не «враждебным населением». Тогда наша армия должна защищать мирное чеченское население наравне с российским и идти на возможные дополнительные жертвы среди военных.

Судя по всему, капитан Ульман не воспринимал Чечню как часть России. Из его описаний это враждебная страна с враждебным населением. Это место, где идет война, на которой он защищает остальное население Российской Федерации.

Об этом же красочно говорит журналист Егор Кузнецов на сайте новосибирского обкома КПРФ: «Что они именно чужие — в этом сомнений быть не может. Пока чеченцам дают деньги и разрешают делать, что они хотят — они милостиво принимают эти подарки (при этом считая русских невероятными слабаками именно за попытки примирения и шаги навстречу). Едва что-то будет сделано вразрез с устремлениями «хорошего» Кадырова — сначала будем иметь хорошо акцентированное проявление неудовольствия, а потом и вообще что угодно, вплоть до третьей чеченской. В Чечне у России нет и не может быть друзей, и даже «хорошие индейцы» являются такими только до поры и вынужденно, пока их держат в крепком стойле, кормят пряниками и держат на виду длинный кнут.

Не надо забывать, что Ульман и его люди стреляли вовсе не в ангелов без крылышек… Они стреляли в людей, которые в тот момент, может быть, и являлись мирными жителями, но разве что до удобного случая. Наши бойцы, психологически измотанные постоянным ожиданием опасности отовсюду (в том числе, разумеется, и от «мирных жителей» в первую очередь), стреляли в представителей той нации, у которой иметь рабов считается признаком основательности, домовитости и хозяйственности…. Это тот народ, который ненавидит нас (и всех других тоже) не за что-то конкретное, даже не за войну, а просто так — за то, что мы есть».
Это означает, что чеченские сепаратисты победили пусть не на поле боя, а в умах. Чечня – другая страна, не Россия, чеченцы – враждебный народ. С этим утверждением согласны многие в России. На том и настаивали погибшие Дудаев, Яндарбиев, Масхадов, Сайдуллаев.

Но вряд ли с этим согласится российская власть, для которой территориальная целостность стала «священной коровой».

Бунт винтиков?

Что основные проблемы России лежат в области морали, уже стало очевидным. Признание этого факта витает в воздухе. «Дело Ульмана» – симптом заболевания.

Мораль – это принятое в обществе представление о нормах поведения, ограничивающее действия отдельных членов общества ради процветания общества в целом. Украсть у соседа урожай или отобрать имущество у слабого выгодно сильному, но общество, в котором «позволено все», нежизнеспособно.

В ходе своего развития человечество выработало много моральных норм. Запрет на убийство и насилие – в их числе. Некоторые «моральные нормы», например – запрет на убийство детей и женщин, заложены и в наших инстинктах.

Христианская традиция давно столкнулась с проблемой «христиан-воинов». Убийство осуждается, как смертный грех, но необходимость вести войну остается, она не отрицается Библией.

Запад ответил на этот вызов появлением рыцарей. Хотя идеал благородного рыцаря, защищающего слабых и ставящего честь выше жизни, вряд ли был когда-то реализован, он сыграл гигантскую роль в становлении Европы. Еще не известно, кому Европа больше обязана своим возвышением – рыцарю, монаху или протестанту-буржуа.

Российское дворянство и офицерство 19-го века переняло этот идеал.

Жестокий 20-й век смел все представления о морали, бытовавшие до того. Все ростки гуманизма и христианства, что российская культура и цивилизация взращивали в течении тысячи лет, оказались выполоты и вытоптаны гражданской войной, изгнанием культурной элиты, многочисленными чистками, репрессиями и ГУЛАГом.

Советское государство требовало от своих граждан только одного – быть винтиками и беспрекословно выполнять приказ. Судя по опыту нацистской Германии и половины Европы, содрать тонкий слой цивилизованности оказалось нетрудно не только с русского, но и с немецкого, итальянского, французского и других народов. Готовность «быть винтиком» и предоставить кому-то другому решать за тебя, по видимому, сидит в каждом.

СССР развалился, и теперь вместо борьбы за коммунизм у нас лозунг «наших бьют», вместо фильма «Как закалялась сталь» фильмы «Брат» и «Брат-2». Но российская военная машина продолжает культивировать идеологию «людей-винтиков». Потому и солдат призывают в 18 лет, а не в 21.

Капитан Ульман – идеальный винтик. Не зря, наверно, именно немец оказался ключевой фигурой в этой истории. Он и приказ исполнил и отказался потом «ломаться».

Депутат Госдумы от КПРФ Анатолий Локоть, выступая в поддержку Ульмана, сказал: «Ребят из группы капитана Ульмана мы будем последовательно защищать. Делать крайними простых солдат мы не позволим…Армия ничего не умеет делать, кроме как воевать. И люди, которые отдают приказы о начале боевых действий, должны отдавать себе отчет, в том, какую машину они запускают. Машина запущена и теперь из нее достают винтики, и их наказывают».

А там, наверху, сидят такие же винтики, которым, в свою очередь, отдают приказы тоже винтики, и вся эта машина, скрипя и разваливаясь, катится и катится куда-то по инерции.

Алексей Мазур, ТАЙГА.info