Русские патриоты между национализмом и нацизмом

25 октября 2006 года Новосибирск посетили два лидера националистического крыла российской политики – Дмитрий Рогозин, до недавнего времени возглавлявший партию «Родина» и одноименную фракцию Госдумы, и Александр Белов – лидер «Движения против нелегальной иммиграции» (ДПНИ). Среди тех, кого они сагитировали в Новосибирске, оказался видный новосибирский либерал Алексей Мазур.

Рогозин – один из лидеров легального политического «крыла» националистов, представленного в ГосДуме. Белов возглавляет непартийное движение, которое многие считают попыткой откровенных нацистов легализоваться в публичном поле.

Национализм и нацизм это, как говорят в Одессе, две большие разницы. По определению Дмитрия Рогозина, национализм – это любовь к своему народу, а с нацизмом мы воевали и ему не место в России. Оба выступавших позиционируют себя как приверженцы «хорошего» национализма.

Скажу честно – Дмитрий Рогозин произвел на меня самое лучшее впечатление. Почти под всем, что он говорил, можно подписаться. Александр Белов, несомненно – восходящая звезда российской политики. Он не столь опытен, как Дмитрий Рогозин, но все же ни разу не сказал ничего, что можно было бы счесть проявлением нацизма.

Дмитрий Рогозин прав в том, что в ближайшие год-два главным в политической повестке России станет «русский вопрос». Этот вопрос существует объективно, как ни относись к политикам, его озвучивающим. Русские в России действительно не имеют национальных институтов, нет Русской республики, нет русских национальных школ.

По умолчанию предполагается, что любая российская школа, не являющаяся национальной школой других национальностей, является русской школой, а русский народ – государствообразующим, ведь в школах преподают на русском, и русский является государственным языком. Но это не так. Сегодня не может быть и речи о том, чтобы в российских школах преподавался, например, Закон Божий. Введение преподавания в школах «Основ православной культуры» было встречено в штыки именно потому, что наши школы – российские, а не русские. Русских национальных школ практически нет.

То, что национальная составляющая российской политики будет нарастать, а русское национальное движение будет набирать силу - очевидно. Еще десять лет назад лозунги националистов воспринимались как экстремистские, а любой человек смешанной крови напрягался, услышав о «русском национальном государстве». Сегодня эти же люди, глядя на увеличивающееся число иммигрантов других этносов начинают ощущать себя по одну стороны баррикады с русскими националистами – ведь они одной культуры и гораздо ближе по крови.

Русский вопрос должен найти отражение и в публичной политике, и в государственной.

Но не является секретом, что наиболее воинственной и «боеспособной» частью националистического лагеря являются откровенные нацисты. Редкая дискуссия с представителями этого лагеря обходится без упоминания «жидов», «черножопых», «чеченцев-нелюдей».

Дмитрий Рогозин и Александр Белов выглядели на таком фоне вполне цивилизованно. «Неужели у националистов появились респектабельные лидеры?» - удивлялся я в ходе всей пресс-конференции. Правда, Рогозина «тянет ко дну» его биография – например, его «переход» от Александра Лебедя к Юрию Лужкову. Или прохождение блока «Родины» в Госдуму при поддержке администрации президента. Затем изгнание из «Родины» Сергея Глазьева и регистрации партии «Родина» «под себя», тоже явно при содействии административного ресурса Кремля. Сам Рогозин имеет объяснения по поводу каждого случая. Каждое его действие в прошлом было идейно обоснованно и политически выверено – уверяет он – но как-то все слишком гладко получается и каждый раз – в пользу Рогозина.

Про Александра Белова я ничего не знал, пока его не увидел. Молодой для политика, одет неформально, но стильно и дорого, с абсолютно вычищенными в сибирскую слякоть туфлями, ни малейшего намека на неряшливость. Очень аккуратные бородка и усы, которые явно являются частью продуманного стиля и ежедневно поддерживаются. Повторю – то, что говорили Дмитрий Рогозин и Александр Белов, никаких возражений не вызывало. Но оставались вопросы – поступают ли они так же, как говорят? И всё ли они говорят о своих истинных целях и намерениях? Является ли их умеренность и разумность отражением их взглядов, или они вынуждены недоговаривать, чтобы не выйти за рамки легального поля?

Проблема националистических лидеров в том, что большинство их активных сторонников – радикалы. Но победить на радикальных лозунгах невозможно. Большинство их не поддержит, кроме того, можно попасть под уголовное преследование. И тут у лидера национального движения, желающего действовать в легальном поле и выглядеть респектабельно, два пути. Первый – говорить «своим» одно, а избирателям - другое. Второй вариант – убеждать «своих» в том, что они неправы в своем нацизме, а «чужих» - в том, что они неправы в своем отрицании русской проблемы.

Очевидно, что простейший путь к политической карьере – первый. Дмитрий Рогозин прекрасно понимает разницу между национализмом и нацизмом – он, как я уже отметил выше, даже прочел небольшую лекцию по этому вопросу. Александр Белов несомненно, ее тоже понимает и ни разу в своем выступлении не перешел «запретной границы».

Но это понимание – следствие внутренней убежденности или «политической необходимости»? Вопрос далеко не праздный. России предстоит пройти между Сциллой потери национальной идентичности и Харибдой нацизма. Хотелось бы иметь лоцмана, который понимает обе эти опасности, а не того, кто считает «Харибду» своим союзником.

Именно поэтому я спросил Александра Белова, будут ли организаторы «Правого марша» проводить грань между «правильными националистами» и «нацистами». Ответ Александра Белова по существу оказался «нет». Эту позицию понять можно – с какой стати Белов должен отказываться от самых верных и дееспособных союзников? Чтобы привлечь симпатии интеллигентов, склонных к либерализму? Неужели недостаточно того, что ДПНИ не использует экстремистских лозунгов?

К сожалению, недостаточно. Приведу две цитаты из книги воспоминаний Альберта Шпеера, министра вооружений Третьего Рейха, получившего в Нюрнберге двадцать лет тюрьмы. Он не был фанатиком и не жег евреев в печах Освенцима. Он строил для Гитлера танки и самолеты и с 1941-го по 1943-й увеличил их производство в 8 раз. Вот что он пишет про свое вступление в НСДАП в начале 1930-ых годов:

«В 1931-м году я имел основания считать, что Гитлер движется в направлении умеренности. Я не понимал, что делал он это из оппортунистических соображений. Гитлер старался выглядеть респектабельно, чтобы доказать свою пригодность возглавить правительство. Партия в то время лишь осуждала то, что она называла «чрезмерным влиянием евреев в различных сферах экономической и культурной жизни». Она требовала, чтобы их участие в этих сферах было соизмеримо с процентом еврейского населения страны. К тому же союз Гитлера со старомодными националистами Гарцбургского фронта давал мне основания думать, что между его речами на публичных митингах и его подлинными политическими взглядами существует определенное различие. Это противоречие казалось мне многообещающим. Но на самом деле он рвался к власти, не останавливаясь ни перед чем».

И вторая цитата:

«Если бы Гитлер заявил до 1933-го года, что он собирается поджечь синагоги, ввергнуть Германию в войну, уничтожить евреев и политических оппонентов, он сразу бы потерял и меня, и, по-видимому, большинство сторонников, которых приобрел после 1930-го года».

Что такое «Гарцбургский фронт»? Нам ничего о нем неизвестно. И вряд ли кто-то вспомнит лет через пятьдесят про партию «Родина».

Каждый человек делает свой выбор. Сейчас Александр Белов делает выбор – проводить ли четкую грань между собой и откровенными нацистами? Мы тоже делаем выбор – считать ли его ответственным национал-патриотическим лидером или «легализатором» нацизма, который «рвется к власти, не останавливаясь ни перед чем».

Алексей Мазур, ТАЙГА.info

Карикатура: Андрей Бильжо, "Известия"