Как рисуют русские, там не рисуют
Профессиональный художник Олег Шелудяков родился и вырос в Новосибирском Академгородке. Сейчас он живет и работает во Франции. Корреспондент ТАЙГИ.info побеседовал с художником о том, как принимают сибирское искусство в европейском обществе.
Профессиональный художник Олег Шелудяков родился и вырос в Новосибирском Академгородке. Сейчас он живет и работает во Франции. Корреспондент ТАЙГИ.info побеседовал с художником о том, как принимают сибирское искусство в европейском обществе.
Вы выставляетесь в Европе почти 10 лет, живете во Франции 3 года. Расскажите, насколько отлично от российского отношение к изобразительному искусству за рубежом?
Обо всем культурно-социальном контексте в двух словах не расскажешь. Под изобразительным искусством там понимается совсем другое. Одно могу сказать точно: там сложнее, жестче, бОльшая конкуренция, гораздо пристрастнее публика, там гораздо легче ставят на тебе крест. Одно неловкое движение – и ты уже никогда не попадешь в первые ряды. В этом плане в России ситуация спокойней, люди терпимей, душевней. При всем при этом надо понимать, что современное искусство делается там, в Европе.
Какова европейская публика и что она хочет смотреть?
Еще одна особенность европейского арт-рынка: надо очень точно найти своего зрителя. Если в России одна и та же публика ходит на художественные выставки, не важно, чьи: китайских народных художников или звезды из Швейцарии. Там же тот, кто ходит смотреть экспрессионизм, не пойдет на видео и т.п. Галереи, музеи, биеннале у них проходят намного чаще.
Как воспринимает Ваше творчество зарубежный зритель?
В любую культуру гораздо сложнее войти чужаку. Иностранцу надо доказать, что на его работы стоит прийти посмотреть. Иностранцы по определению люди второго сорта - это везде так. Только в России, страдающей от недостатка коммуникаций, аргентинца ли, американца ли встречают с распростертыми объятьями.
Моя первая большая серия выставок была еще в 1999 году в Греции, потом в Германии, в Голландии и т.д. Конечно, критики всегда подчеркивают мое происхождение. Сибирь для них – это экзотика, что-то невероятное. Однако я никогда не акцентирую на этом внимание: хочется, чтобы на выставку приходили посмотреть на мои картины, а не на меня. С другой стороны, от себя не уйдешь: так, как рисуют русские, там не рисуют.
Что нового Вы узнали о себе, как изменилось Ваше творчество за это время?
Человек меняется постоянно. Теперь мне интересно работать не вширь, а вглубь. Прошла хулиганская пора, когда я выставлял доски, замазанные краской, делал инсталляции, бодиарт, видео, скульптуры. Все это было весело, живо и интересно, но сейчас все стало серьезней, появилось ощущение своего дела, своей профессии, появилась ответственность. Главное, я понял, что масло и холст – это мое. Я работал со всем, с чем можно и с чем нельзя, однако убедился, что возможности масла безграничны. Изображения на плоскости – это такая же фундаментальная вещь, как пить, есть, дышать. Однако, это не очевидно сразу, это надо прочувствовать, что со мной, в конечном итоге, и произошло.
Вы остались постмодернистом?
Постмодернизм – это состояние мозга, от этого не уйдешь, он смотрит на все, все вскрывает. А к технике он не имеет никакого отношения: можно быть постмодернизмом и рисовать акварельки.
В Новосибирске Вы представляете выставку «Пейзаж с двумя неизвестными». Два неизвестных в названии выставки - это что?
Это, как вы понимаете, отсылка к уравнению с двумя неизвестными. Один X – это еще куда не шло, но если появляется еще Y – тут начинается игра, когда ты теряешься между двух неизвестных точек, тебе приходиться разгадывать не одну загадку, а две. «Пейзаж с двумя неизвестными» – это когда все не так, как тебе кажется, когда надо изменить свое отношение к действительности, когда вопросов слишком много, чтобы найти ответ в один прием.
Следующая выставка Олега Шелудякова пройдет осенью в Неаполе.
Беседовала Алина Хабирова