«Князь Игорь». Дубль четыре
Оперу «Князь Игорь» очень редко ставят в России и практически нигде за рубежом. В конце мая в Новосибирске она появилась в четвертый раз. Ее сократили на одно действие, поменяли финал, добавили танцевальные номера, оформили в стиле постмодерн и подали к столу. Подробности – в материале ТАЙГИ.info
Оперу «Князь Игорь» очень редко ставят в России и практически нигде за рубежом. В конце мая в Новосибирске она появилась в четвертый раз. Ее сократили на одно действие, поменяли финал, добавили танцевальные номера, оформили в стиле постмодерн и подали к столу. Подробности – в материале ТАЙГИ.info
Билеты на премьерные показы 29 и 30 мая закончились за неделю или даже раньше. Зал был полон, на третьем ярусе люди, которым не досталось места, наблюдали за действием стоя. Конечно, это не серьезный показатель качества постановки, но зато явное свидетельство заинтересованности горожан в классическом искусстве.
Возвращение русской оперы и сто человек на сцене
Опера «Князь Игорь» Александра Бородина основана на древнерусском сказании неизвестного автора 12 века «Слово о полку Игореве» о неудачном половецком походе князя Игоря Святославича в 1185 году (еще одно значительное произведение Александра Бородина называлось «Об аналогии фосфорной и мышьяковой кислоты в химических и токсикологических отношениях», докторская диссертация, - прим. ТАЙГИ.info). Это опера с присущим славянскому духу размахом, опера, до которой надо дорасти. По словам музыкального руководителя постановки Евгения Волынского, в последние годы в новосибирском театре оперы и балета был перекос в сторону европейской музыкальной культуры, которая не требует огромного хора и русских голосов. «Теперь же и труппа, и публика созрели для постановки отечественной оперы. Наш театр один из немногих в состоянии ставить сочинения российских композиторов», - поясняет дирижер.
Монументальное полотно «Князя Игоря» не может обойтись без коллективного пения, поэтому состав хора оперного пришлось усилить хором Новосибирского государственного университета. В итоге на сцене оказались более ста человек. «Князя Игоря» за рубежом услышать невозможно, там знают лишь хор «Улетай на крыльях ветра», и то только потому, что он входит в какую-то популярную композицию. «Игорь» и в России очень редко идет. Например, в Москве этой оперы нет нигде, и я не уверена, что в жизни спою ее еще раз», - рассказывает исполнительница партии Ярославны, солистка Московского театра Новая Опера им. Е.В. Колобова Елена Поповская.
Напомним, опера «Князь Игорь» появлялась на сцене Новосибирского государственного театра оперы и балета трижды: в 1949-м (была возобновлена в 1955 году), в 1960-м и в 1987-м. Однако, по воспоминаниям Евгения Волынского, прошлые показы заканчивались около полуночи, поэтому народ уходил, не дожидаясь финала. В варианте 2009 года опера подверглась значительной редакции, в результате которой спектакль получился вполне мобильным.
Молодой драматический режиссер
Традиционно над созданием оперного спектакля работает большая постановочная группа: дирижер, художник, режиссер, осветитель, хореограф и т.д. На этот раз в команду влился режиссер драматического театра «Красный факел» Тимофей Кулябин, известный как постановщик эффектных, зрелищных спектаклей. Вспомним поставленные им в театре «Пиковую даму» с выдвижной сценой-столом, «Смертельный номер» с клоунскими и акробатическими номерами, иллюзиями, «Макбета» с движущимися вертикальными осветительными фермами.
Тимофей, по словам Евгения Волынского, сумел очень плавно влиться в постановочную команду оперного спектакля, так как, не обладая музыкальным образованием и не зная нотной грамоты, он обладает внутренней музыкальностью, которая и позволяет ему ориентироваться в материале. «Талантливый мальчик, тяжело ему работать, конечно, но он не боится рискнуть. Тимофей хваткий, в то же время он сдержан, спокоен. Артистам нравится, что он работает без крика», - рассказывает главный художник театра, обладатель государственной премии Игорь Гриневич.
Сотрудничество драматического режиссера с оперным театром имеет положительный опыт. Перед глазами недавний пример – известный в России и за рубежом режиссер Дмитрий Черняков. Поставив драматические спектакли в «Красном факеле» и «Глобусе», он позже сотворил на сцене новосибирского театра оперы и балета «Молодого Давида», «Аиду» (признанную лучшим спектаклем на национальном театральном фестивале «Золотая маска») и международного «Макбета».
По признанию Тимофея Кулябина, он до приглашения поставить оперу особого трепета к этому жанру не испытывал. Принявшись за работу над «Князем Игорем», режиссер сказал, что его задача - точно воплотить концепцию, созданную художником и дирижером. А что оставалось делать? Ведь он включился в постановочный процесс, когда все уже было готово - и декорации, и костюмы, и свет. Оставалось расставить артистов по местам, попытаться заполнить сценическое пространство. По словам Елены Поповской, режиссер на 200% сделал то, что мог: огромные массовые сцены были выстроены будто картины. С ней очень легко согласиться. Например, сцена пролога выглядела так: подданные и князь застыли в молитвенном молчании перед крестом-солнцем. Князь стоит на коленях, как лучи от солнца, справа и слева расположились жители Путивля. В первом акте в сцене пира расхаживающий по столу князь Галицкий (Андрей Триллер) кажется поп-звездой на стадионе перед толпой фанатов. Он поет «Только б мне дождаться чести» и, кажется, вот-вот прыгнет в толпу. Плач Ярославны в третьем акте у сожженного Путивля завершается хором поселян. Постепенно на площадь выходят женщины с грудными детьми, старики, дети, будто разоренный город по крупицам собирается вновь.
А вот лирические сцены (свидание Кончаковны и Владимира, Ярославны и Игоря) больше напоминают концертные номера, чем драматические диалоги. Попытка режиссера по пластике Ирины Ляховской оживить сцену свидания Кончаковны и Владимира подтанцовкой лишь опошлила ее, сделав слишком похожей на выступление эстрадного дуэта.
Половецкие пляски в хореографии Михаила Фокина во втором акте никто трогать не решился. И правильно, так как некоторая часть аудитории пришла посмотреть, видимо, только на них. По крайней мере, именно после второго акта свободных мест в зале стало больше.
За комические сцены режиссеру хочется сказать спасибо. Каждое появление гудочников Ерошки (Евгений Козырев) и Скулы (Иван Потрицаев) привносило в действо атмосферу скоморошества, шутовства. Без балаганных шутов обычно не обходится ни один рассказ о жизни народа, но не всем удается натурально создать эти образы.
В финале очень эффектная мизансцена: к жителям на площади выходит понурый и будто постаревший князь Игорь. Он опускается на колени перед народом, который, в свою очередь, поднимается на пьедестал. Над ними возникает Ярославна-Богоматерь с воздетыми вверх руками, позади нее – икона святого князя Игоря Черниговского.
Если говорить о новаторстве, то режиссер все-таки вмешался в музыкальную часть, подчинив ее драматической: он заменил празднично-торжественный хор «Знать, господь мольбы услышал» на хор из первого акта «Славься, солнце красное» в исполнении детей, тем самым закольцевав композицию оперы. Зачем надо было это делать? От перестановки финал потерял мощь, эффектность, силу. Однако новый вариант финала внес и новый смысл в историю похода русского князя. Режиссер вернул зрителя к началу «Слова о полку Игореве», когда неизвестный автор 12 века отказался говорить прежним слогом, старыми словами о походе Игоря («Начати же ся тъй песни по былинамь сего времени, а не по замышлению Бояню!»), предпочтя рассказать о делах дедов на новом наречии, современным языком. Таким образом, Кулябин воплотил слова автора буквально, вложив древнее сказание в уста людей нового поколения.
Пожилой оперный художник
Игорь Гриневич сделал макет сценографии «Князя Игоря» еще три года назад, правда, до настоящего времени он не был воплощен. Созданное художником пространство предельно насыщено цветовыми и изобразительными символами. Не было ожидаемых средневековых теремов, церквей, половецких шатров, зато уже в увертюре перед зрителями появились желтые полотнища, исчерченные пером. На полотнах высветились знакомые со школы «Не лепо ли ны бяшет, братие, начяти старыми словесы трудных повестий о полку Игореве, Игоря Святославлича!» Получилось очень красиво и символично: появившийся на занавесе фрагмент «Слова о полку Игореве» оказался в начале оперного действа, указывая на то, что именно сказание 12 века послужило основой для сочинения Александра Бородина в 19 веке. Этот же момент рождал аллюзии к библейскому выражению «вначале было Слово». Художник материализовал метафору, образное выражение обрело плоть. Далее перед каждой сценой на желтом занавесе вырисовывался белый контур, сообщавший о предстоящем действе: изображение пира, Богоматери, святого Игоря.
В первом акте пространство оформлено условными геометрическими декорациями: вертикальные и горизонтальные колонны, будто части какого-то здания, которое зритель должен нарисовать самостоятельно. Колонны белого цвета как бы уравнивают греческую архитектуру и бревенчатое зодчество Руси, показывая, что происходящая на сцене русская история достойна пера Гомера.
Художник сознательно ушел от исторического копирования. На сцене нет бытовых сцен, нет историчности, но есть эпичность, под которой Игорь Гриневич подразумевает приобщение к вечному. «Мы показываем пространственные ощущения. Какая разница, из какой церкви князь отправлялся в поход, и было ли это в церкви? Все относительно, зачем нужна эта конкретика, эти бытовые описания? Если в музыке Джузеппе Верди прописывает, где и когда открывается дверь, то русские композиторы, Александр Бородин в частности, пишут обобщенно. «Слово» - это былинная вещь, и она заслужила того, чтобы войти в мировой репертуар наряду с греческими трагедиями и операми Рихарда Вагнера», - рассказывает художник.
Цветовая гамма точно указывала на тип пространства: цвета божественного проявления - красный (цвет мудрости и власти, солнца), белый (цвет чистоты, гармонии), золотой (цвет солнца) – появлялись в описании Путивля, в одежде русских воинов и поселян. Высоко над городом висел крест с золотым солнечным шаром в центре, а в белом кружевном тереме Ярославны под потолком – деревянный красный поморский голубок, называемый птицей счастья, символом домашнего благополучия.
Иная картина представлена во втором акте в стане половцев. Черное небо и сверкающие звезды на нем, серая луна. Дым костра, созданный с помощью компьютерной графики, завораживал зрителей своим размеренным полетом. Это мрачный мир ночи, плена, мир греческого бога смерти Танатоса, но именно в этом мире рождается любовь дочери хана Колчаковны и сына Игоря Владимира.
В третьем акте появилась открытая площадь, белые стены и серебряный колокол в центре. Если в первом действии затмение солнца предвещало опасность и гибель, то колокол в последнем - вестник скорой встречи и радости.
В итоге художественное решение спектакля напомнило и сюжет христианской притчи о блудном сыне, уход сказочного царевича за тридевять земель, в мир иной, темный, потусторонний (половцы), и греческий миф о путешествии Одиссея, миф о спуске Орфея в мир теней за возлюбленной Эвридикой и т.д. Аллюзий много, а это верный показатель того, что перед нами произведение настоящего искусства, когда с каждым новым просмотром зритель видит новые грани истории, задает себе новые вопросы.
Смотришь на всю эту красоту и больно становится, что сделана она не в свободном полете творческой фантазии, а, по воле чиновников, в процессе бюрократических разборок. «У нас же великие экономы. Теперь просто так тряпку купить не можем, выставляем на аукцион, месяц длятся торги. Нам не позволяют ничего делать, пока дядя не разрешит, а дядя разрешит тогда, когда считает нужным. Маразм доходит до безумия, поэтому, хотя работа над созданием декораций началась еще в январе, только в апреле завезли ткани, а некоторые вещи пришлось доделывать за день до премьеры», - рассказывает о рабочем процессе Игорь Гриневич.
Нам-то, зрителям, невдомек, как, оказывается, важна каждая вещь и каждая деталь в спектакле. Вот солист Михайловского театра Роман Бурденко так пронзительно исполнил арию Игоря «Ни сна, ни отдыха измученной душе», а за кулисами сказал, что во время пения у него отклеился ус, и он думал об этом до конца действия.
Можно долго обсуждать спектакль, оценивать и сравнивать, раскладывать по полочкам. Однако артистам весь зал аплодировал стоя.
Алина Хабирова, фото Евгения Иванова