Как немецкий автобус не прошел русский поворот

«Дурацкий вообще поворот, с него десять лет назад КАМАЗ в этот дом улетел, броневик инкассаторский — года три назад, в него же. Да и дом у нас не любили. Все ждали, пока кто-нибудь купит его и снесет. Вечером 20 июля еду из Новосибирска, вижу — дома нет. Ну, думаю, новые хозяева объявились. А потом отец рассказал мне новости про автобус. Я не удивился», — рассказал житель Ордынска Александр, который на своей иномарке подвозил корреспондента ТАЙГИ.info к месту ДТП, где при крушении рейсового автобуса погибли восемь человек и 37 пострадали.

«Дурацкий вообще поворот, с него десять лет назад КАМАЗ в этот дом улетел, броневик инкассаторский — года три назад, в него же. Да и дом у нас не любили. Все ждали, пока кто-нибудь купит его и снесет. Вечером 20 июля еду из Новосибирска, вижу — дома нет. Ну, думаю, новые хозяева объявились. А потом отец рассказал мне новости про автобус. Я не удивился», — рассказал житель Ордынска Александр, который на своей иномарке подвозил корреспондента ТАЙГИ.info к месту ДТП, где при крушении рейсового автобуса погибли восемь человек и 37 пострадали.

Опасный поворот

Заброшенный частный дом на повороте местные жители называют разнесчастным. «В него и машина врезалась, и бомж там жил, правда, он от непотушенной сигареты вместе с домом сгорел, а потом там только остов стоял. Автобус-то дому ничего и не сделал, только долетел до него по инерции, и левую фару разбил. А сейчас место бульдозером разровняли», — говорит Анатолий Ряснянский, главный специалист ГО и ЧС администрации Ордынского района.

О резком повороте налево на 103-м километре трассы Новосибирск — Павлодар предупреждает один знак. Справа от знака прямо в кювет сейчас уходят две борозды поднятого дерна. Их оставили колеса рейсового автобуса Mercedes-Benz, который ехал из Томска в алтайский город Яровое и опрокинулся здесь в ночь на 20 июля.

Если присесть на линию разметки и присмотреться к проезжающим машинам, то шесть из десяти наезжают на боковую линию или чуть-чуть выходят колесами за неё. Движение однополосное, простая сельская дорога, крутой поворот с легким уклоном вниз, асфальт ровный, разметка новая. От поста ГАИ, на котором вводится ограничение по скорости 40 км/ч, до места аварии — около 300 метров. Водители сбрасывают скорость, когда подъезжают к посту, но, чуть отъезжая, снова набирают.



На месте ДТП две кучи мусора: большая совсем недавно была частным домом, сейчас ее венчают букеты цветов; та, что поменьше, состоит из деталей автобуса — треснувшее лобовое стекло, ремни безопасности, части переднего бампера аккуратно сложены на примятой траве.

Врачи на чемоданах

«Весь Ордынск после этой аварии находится в каком-то невероятном возбуждении», — говорит Андрей Одинцов, врач реаниматолог-анастезиолог Ордынской ЦРБ. Он дежурил в ночь, когда произошло ДТП. Во время перерыва в реанимационной Андрей угощает журналистов крепким кофе, просит обращаться на «ты» и рассказывает, что за 25 лет его работы здесь было всего две автобусных аварии: «Но максимальное количество пострадавших — до десяти. А такой трагедии, да еще с таким количеством погибших никогда не случалось».

Когда пострадавших много и они поступают массово, работать медикам невероятно трудно: один врач может осмотреть сразу нескольких человек, помочь — одному-двум. А тут нужно осмотреть сразу всех и всем помочь. Поэтому у врачей существует такое армейское понятие — сортировка. «Осматриваешь больных, — говорит Андрей Одинцов. — Просто испуганных — в одну сторону, с легкими травмами-царапинами — в другую, тех, кому нужно внимание хирурга, но кто еще может ждать — в третью, а тех, кто уже на грани — в четвертую. Это сложно — помочь всем и сразу, особенно для относительно небольшой больницы. У нас в реанимации, например, было четыре человека. Одна из них, женщина, скончалась через полчаса. Множественные переломы костей таза, травма грудной клетки, травма брюшной полости — помочь мы ей не смогли. Еще двух женщин из реанимации увезли в город ребята из ленинской подстанции „скорой помощи“. У нас сейчас здесь одна пострадавшая под искусственным дыханием, её сначала тоже предполагалось увезти в город, но врачи „скорой“ нашли кроме травмы грудной клетки еще и разрыв печени. Если бы проглядели — исход при транспортировке мог бы быть плачевным».

Андрей Одинцов говорит, что ночью в больницу, где круглосуточно дежурят только реаниматолог, дежурный врач и лаборант, собрали весь персонал: «Хирурги, терапевты, реаниматологи — они всю жизнь живут на чемоданах, поднять и привезти их сюда — не проблема». Даже технический персонал помогал, чем мог — временно перевязывали простые раны, обрабатывали зеленкой царапины.

Больных из Ордынска транспортировали в больницы Новосибирска. 20 июля в четыре часа утра звонок мобильного телефона разбудил Аксинью, студентку Новосибирского государственного медуниверситета. Через несколько минут она уже была на службе — в областной больнице. «Я живу рядом, быстро дошла, а так за персоналом рассылали весь транспорт, что есть при больнице, собрали всех — от главврача до санитаров. Мы отыскали каталки, кресла-каталки... Около 5-6 часов утра начали привозить первых пострадавших, при мне привезли 12 человек, двоих мы сразу же отвезли в реанимацию, трое детей 10-12 лет поступили с переломами. Конечно, все были в шоковом состоянии и по большей части не столько в своей крови, сколько в чужой. Двоих пациентов сразу же выписали, предлагали им автобус до дома, но они отказались».

...Сейчас в районной больнице Ордынска, в общей палате с переломом тазовой кости лежит Наталья. Возле кровати неусыпно дежурит её жених Роман. Наталья с благодарностью принимает соболезнования редакции, на её лице появляется улыбка. Этим же рейсом год назад она вместе с семьей уже ездила отдыхать в Яровое. Сестра девушки находится в городе в больнице, мать в реанимации, а её отец погиб. «Наташа позвонила мне в третьем часу ночи, сказала, что они попали в ДТП. Я сначала подумал, что просто столкнулись с кем-то, а когда увидел новости, тут же бросил командировку, и приехал сюда», — негромко говорит Роман. В момент аварии Наталья спала, поэтому помнит только то, что проснулась от боли. Как говорят ей врачи, о результатах лечения можно будет говорить только через три недели. Еще неизвестно, сможет ли она самостоятельно ходить.

Роман, выйдя в коридор из палаты попрощаться, развел руками: «Сижу с Наташей, чтобы не скучала. А свадьбу мы, естественно, отложили».

В это время врачи с третьего этажа спускали на носилках ту самую женщину из реанимации, которую давно должны были перевезти в город. Лифта здесь нет. «Печень ей зашили, она стала транспортабельной, сейчас правда, на искусственном дыхании и наркотиках, но состояние стабильное», — объяснил Андрей Одинцов.

«Каким бы ни был мой срок...»

Крыша рейсового автобуса Mercedes-Benz сдвинута влево и буквально лежит на спинках сидений.

Колеса, сиденья, двери справа сохранили следы дерна и травы. Становится понятно, что автобус, перевернувшись, скользил какое-то время по земле. В выломанных грузовых отсеках еще находятся сумки с вещами, булка хлеба, йогурт, расчески... В кабине водителя найти семечки, за которыми, по одной из версий, он наклонился и не справился с управлением, корреспонденту ТАЙГИ.info не удалось. А может быть, их уже там и нет. В кабине сохранилось несколько бутылок минеральной воды и пачки сигарет. То, что водители практически не пострадали, вполне объяснимо: над их креслами не было крыши, и руль у немецкого автобуса левый, а автобус падал на правый бок.

43-летний Юрий Шумейко, который находился за рулем автобуса, уроженец села Топольное Алтайского края, у него жена и двое детей. К уголовной ответственности он ранее не привлекался, но имеет за спиной несколько зарегистрированных случаев нарушений ПДД. Давать показания он отказался. В зале суда, где ему избирали меру пресечения, Юрий был в небольшой повязке на левой руке и держался спокойно до последнего. Заседание длилось около часа, удаленная из зала суда по просьбе водителя пресса вместе с его родственниками ожидала в холле, где скучающие приставы воодушевленно обсуждали особенности местного сбора грибов.

Судья Александр Лисицын избрал для водителя меру пресечения в виде ареста, отказав адвокату выпустить подзащитного под залог в 200 тысяч рублей, на основании того, что он зарегистрирован и проживает не в Новосибирске, а в Алтайском крае. К тому же, еще не все свидетели опрошены, а на свободе подозреваемый мог бы оказать на них давление. Как только Лисицын объявил о завершении заседания, Юрий Шумейко произнес обращение к прессе, послушать которое остался прокурор. «Будет еще и следствие, и суд, и срок мой, каким бы он ни был, когда-нибудь закончится, но лица этих людей, — водитель замолчал на несколько секунд и продолжил, — лица этих людей навсегда останутся в моей памяти. Поверьте, жить с этим нелегко». На записи отчетливо слышно, как в этот момент кто-то из его родственников начал плакать.

Дмитрий Гвоздев, фото автора