«Давящая на суды и следствие группа — это сила»: Школа общественного защитника откроется в Новосибирске

© facebook.com. Сергей Шаров-Делоне (справа)

Первую за Уралом Школу общественного защитника для тех, кто хочет помочь в суде близким и спасти их от тюрьмы, откроет «Русь сидящая». Как сибиряки объединяются против произвола правоохранителей и судебной системы, почему сроки за наркотики в Новосибирске в 1,5 раза больше, чем по России в целом, и можно ли переломить ситуацию, рассказали Тайге.инфо правозащитники Ольга Романова и Сергей Шаров-Делоне.

«Срока у вас здесь какие! Совершенно сказочные. Нормальное дело за 228-ую статью — 8–10 лет. В Новосибирске начинают от 13-ти!» — говорит ведущий Школы общественного защитника «Руси сидящей» Сергей Шаров-Делоне о «наркотической» статье Уголовного кодекса РФ.

Он и основательница правозащитной организации «Русь сидящая» Ольга Романова приехали в Новосибирск, чтобы прощупать почву для первой в Сибири Школы общественного защитника (ШОЗ) — организации, которая будет давать необходимые юридические знания тем простым людям, что хотят помочь в борьбе с судебной и тюремной системой своим родным и друзьям.

ШОЗ в Москве (при поддержке Сахаровского центра) работает больше года, и Романова называет ее более чем успешным проектом: «Школа востребована, мы обучили в два раза больше людей, чем планировали, и выпускники уже сейчас сидят в процессах. Первое уголовное дело одной из наших самых любимых выпускниц фактически закончилось его прекращением, а это ст. 159 УК, „Мошенничество“. Она спасла парня если не от тюрьмы, то от судимости. И мы чувствуем солидарность и сопричастность с этим делом».

«В суде наряду с адвокатом может выступать защитник, им может быть абсолютно любой человек. Важно понимать, как не навредить, а лучше — помочь»

Именно Новосибирск станет следующим городом, где откроется ШОЗ. С одной стороны, это самая восточная точка, до которой дотягивается «Русь сидящая», куда относительно просто привезти спикеров и приехать слушателям. С другой — здесь набирает обороты удивительная для Романовой и Шарова-Делоне общественная активность: в неформальную организацию объединились порядка 500 родственников заключенных и осужденных, готовых бороться за справедливость в отношении своих родных за решеткой.

«В суде наряду с адвокатом может выступать защитник, которым может быть любой, абсолютно любой человек. Образование формальное не обязательно, хотя судьи очень хотят видеть там юристов, но это их хотелки, не более того. Важно, чтобы человек понимал, о чем идет речь, чтобы не навредить, а лучше — помочь, — объясняет Шаров-Делоне. — Наш недельный курс — по 7–8 часов каждый день: весь уголовный процесс, видео- и фотодоказательства, работа с прессой и огласка дела, лингвистическая экспертиза, административка. Как люди выдерживают, я плохо понимаю, особенно если на свеженького, но как-то выдерживают, и есть даже положительные результаты».

От действий при задержании до ресоциализации на выходе из тюрьмы — школа касается множества аспектов и готовит защитников, способных помогать фигурантам уголовных дел во время следствия, суда и исполнения наказания по приговору. Спикерам удобнее всего работать на 20–25 слушателей, но на консультацию с «Русью сидящей» только за один день в Новосибирске пришло более 40 человек, значительная часть которых — потенциальные общественные защитники для своих родственников.

«Некоторые просто просили освободить их близких, но мы-то считаем, что совершенно невозможно что-то сделать нам одним. Мы можем помочь: адвокатам, друзьям… А сделать что-то за кого-то невозможно абсолютно, — уверена Романова. — Так вот, к нам обратились новосибирцы, которые здесь создали некую неформальную организацию родных людей, которые сидят, не пользуясь соцсетями. У них есть организованные группы в Челябинске, Волгограде, Уфе, а тут — центр управления полетами. Написали сперва нам, что их родственники замерзают в колонии в Тогучине без теплой одежды. Людям, которые хотят бороться, нужно помочь бороться».

Среди сидельцев, чьи родные решили добиваться справедливости и человеческого отношения к ним в местах лишения свободы, много обвиняемых и осужденных как раз по ст. 228 УК РФ («Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные приобретение, хранение, перевозка растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества»). И новосибирские сроки за нее действительно «сказочные», не менее, впрочем, чем сами истории попавших под статью людей.

«Одно дело раскрыть преступление на 2 года, другое дело — 50 по 15. с наркотиками все со свистом проходит»

«Жила-была Татьяна Дмитриевна, жительница Барнаула. И решила переехать в Бердск, но переехала в место расфасовки и продажи закладок, в такое гнездо. Дочь ее Настя подсела. Татьяна Дмитриевна, видимо, старая советская шпионка и все поняла, начала лечить дочь — та хотела выбраться. Параллельно Татьяна Дмитриевна начала ходить в ФСКН и говорить, что закладка есть там, там и там, и занимаются этим Иванов, Петров и Машка из пятого подъезда, — пересказывает Романова. — Ей дали понять, что это не ее собачье дело. Она не поняла, тогда они взяли Настю. Все принесли с собой, ничего не забыли. До Татьяны Дмитриевны потом дошло, что она приходила к держателям бизнеса, требуя, чтобы они закрыли бизнес. А они закрыли дочь».

Настю на суде разбил инсульт, и она год лежит в камере СИЗО №1 парализованная. Ухаживает за ней ее ровесница Марика — инвалид с рождения, у нее синдром Поланда, одна рука короче другой, одного легкого уже почти нет.

«В 28 лет Марика встретила парня и полюбила. Все перекрестились, потому что, может быть, и замуж выйдет, ведь с таким заболеванием это не очень просто, а хочется, — продолжает Романова. — А парень оказался наркоманом. Все бы ничего, но она взяла на себя два его эпизода. Тут уж ничего не поделаешь: явился с повинной — сиди. Она инвалид, у нее явка с повинной, это снижает срок, максимум „трешка“, ну „пятерка“, но дали 9,5 лет. Она же по любви. Она хотела как лучше, но получилось как всегда. И вот инвалид ухаживает за инсультницей, у которой пролежни, которая с трудом говорит, но все понимает».

С чего такая жесткость, если не сказать — жестокость? Шаров-Делоне предполагает установку областного суда, а Романова называет Новосибирск — местом силы и в плохом, и в хорошем смысле: «В хорошем расписывать не будем, а в плохом — здесь сосредоточены полицейские и ФСБ-шные вузы и училища. Люди сюда стекаются и тут остаются, им же надо себя как-то проявить и чем-то себя занять. Одно дело раскрыть преступление на 2 года, другое дело — 50 по 15. Это же ты уже полковник. Чтобы раскрыть реальное преступление, нужно время и силы, а с наркотиками все со свистом проходит».

Свою роль играет и общественное мнение, ведь те, кто еще не сидят, в лучшем случае говорят, что «мало дали». «Нужно доносить до людей, что 228-я — это вещь, во-первых, просто выдуманная, а там, где не выдуманная, — не стоящая такого, — утверждает Шаров-Делоне. — Я в жизни не пробовал наркотики, но уверен, что каждый человек может кончать самоубийством, как ему нравится, и казнить за это нельзя. Сажать можно за распространение, но никак за употребление, а там масса такого».

Общественный защитник, имея те же полномочия, что и адвокат, может привлекать внимание к процессу, активно общаясь со СМИ

В России непрерывно в каждый момент времени сидит в тюрьме почти миллион человек, говорит правозащитник, а ресоциализация как институт практически отсутствует. Рецидивы после освобождения достигают 75% (против 16%, например, в Норвегии). Возвращаться к жизни трудно даже «болотникам», которых вела «Русь сидящая» и которые после 3,5 лет выходят на свободу героями.

«Нам надо, чтобы у нас была страна, где такое количество людей, которые не могут жить нормальной жизнью, просто потому что они не умеют ею жить, отсидев по 228-й 8-10-15 лет? И сами мы как собираемся с ними жить? Нет, никто не говорит, что наркотики — это хорошо. Но нужно же разделять тех, кто занимается распространением в промышленных масштабах, и тех, кто просто употребляет. Можно было бы 15 суток давать, как в Советском Союзе, за то, что пьяный на улице валяешься, но не 15 лет!» — говорит Шаров-Делоне.

В том, что изменить общественное мнение возможно, он убедился на «Болотном деле» и надеется, что можно будет переломить и практику правоприменения по «народной» статье, но многое зависит как раз от гражданской активности. Конечно, матери мальчиков, севших за наркотики, уже готовы бить стекла, но понимают, что лучше действовать более конструктивно.

«Если появляется группа, плотно давящая на суды, следствие, ФСИН грамотными методами, забивая их жалобами — это сила. Они обещали нам подобрать хорошую выборку приговоров по той же самой 228-й, чтобы ее положить на стол и показать: вот страна, а вот Новосибирск. Ну, что это такое? Что, у вас наркотики в 1,5 раза тяжелее? — смеется Шаров-Делоне. — Вопрос правоприменительной практики, которая выбилась из общего контекста — как раз для Верховного суда. Кто его знает, может быть, удастся поломать эту практику».

Пока организаторы определяются с датами и местом проведения школы, а координировать набор в Новосибирске будет условно осужденный по делу форума «Интерра» Дмитрий Петров, в конце 2016 года вышедший из СИЗО №1.

«Мне предложили поучаствовать в организации школы, и я ни секунды не сомневался, поскольку, с одной стороны, сам по себе факт приезда ведущих юристов и специалистов по уголовному праву в Новосибирск может оказать благотворное влияние на состояние дел в нашем городе, — рассказал Тайге.инфо Петров. — С другой стороны, сам институт общественного защитника находится у нас в депривированном состоянии, и если его развернуть нормально, это будет чуть ли ни единственный механизм общественного контроля за ходом нынешнего судопроизводства».

Адвокаты, по мнению Петрова, «находятся в своей узкой профессиональной реальности и работают в плоскости юриспруденции, их роль сегодня мала». А общественный защитник, имея те же полномочия, что и у адвоката, может привлекать внимание к процессу, активно общаясь со СМИ, что делает далеко не каждый адвокат. «Развивая институт общественного защитника, можно быстро достичь нужных результатов в плане изменений в судах», — заявил собеседник Тайги.инфо. Школа общественного защитника «Руси сидящей» ориентировочно откроется в Новосибирске в феврале–марте 2017 года.

Маргарита Логинова