«Всё идет по плану»: суд не принял во внимание 150 поручительств за Петрова

02 Июн 2016, 07:37

Заельцовский райсуд не счел существенными поручительства 150 новосибирцев за Дмитрия Петрова, проходящего по делу «Интерры». Его родственники, друзья и коллеги готовы были жить с ним, давать работу и привозить на заседания, лишь бы Петрова выпустили из СИЗО. Репортаж Алексея Мазура.

1 июня прошло очередное заседание Заельцовского суда по делу о мошенничестве на форуме «Интерра»-2012 по председательством судьи Марины Матиенко. Решался вопрос об очередном избрании меры пресечения бывшему управляющему партнеру коммуникационного агентства «Б-52» Дмитрию Петрову, который находится в СИЗО уже 26 месяцев.

На этот раз родные и близкие Дмитрия Петрова инициировали сбор поручительств — желающие могли распечатать образец заявления, подписать и передать адвокатам.

Воспользовался такой возможностью и я, так как совершенно уверен, что Петров не представляет опасности для общества, будет являться на заседания суда и не сможет помешать правосудию хотя бы потому, что следствие уже закончилось. Пока подсудимый не признан виновным, его формальный статус ничем не отличается от моего статуса или вашего. И если Петрова можно без приговора держать в заключении два с лишним года, значит — и любого из нас тоже.

И вот к 11:00 я прибыл в Заельцовский районный суд. На входе привычная процедура: предъявите паспорт, выложите металлические вещи, пройдите через рамку, покажите, что у вас в сумке.

Встречаю Александра Филюрина, члена некогда легендарной команды КВН НГУ, а потом и по сей день руководителя рекламного агентства «МиФ». Как нетрудно было догадаться, он тоже оказался поручителем.

Поднимаемся на второй этаж, где расположен кабинет судьи Марины Матиенко, ведущей дело «Интерры». Там уже собралось три десятка человек — родственники, друзья, поручители. И конечно же два адвоката, а еще Лада Юрченко, проходящая с Петровым по одному делу.

Подошел региональный уполномоченный по правам предпринимателей Виктор Вязовых. В глазах его была видна вся тяжесть положения бизнесменов вообще и Дмитрия Петрова в частности. «Вы тоже подписали?» — спросил я его. Нет, он не подписал, но решил проведать.

С одной стороны, почти все собравшиеся понимали, что всё бесполезно, и Петрова не отпустят на поруки. А с другой, каждый раз при рассмотрении вопроса о продлении ареста какая-то надежда есть — ну вдруг на этот раз, ну какой смысл-то его держать, у нас же столько речей о гуманизации правосудия. А подписалось поручителями столько людей! Адвокат Елена Шиповалова озвучила цифру в 141 (позже Лада Юрченко в фейсбуке написала, что более 150 — видимо, в ходе процесса еще принесли). Но чтобы поручительство могло быть рассмотрено в суде, Дмитрий Петров должен дать согласие, чтобы данный человек выступил в качестве поручителя. Таких согласий не было на 70 поручительств — их не успели передать Петрову в СИЗО. Впрочем, Шиповалова договорилась с судьей, что Петрову дадут возможность подписать согласия перед началом заседания.

Пересчитали, сколько поручителей пришло лично, оказалось — 21.

Судебные приставы попросили расчистить коридор и по нему провели Дмитрия Петрова в наручниках. Один пристав шел впереди, пролагая дорогу сквозь толпу, другой шел сзади.

Вышла секретарь суда и сказала, чтобы поручители заходили по одному, по очереди. Поэтому, когда началось заседание, я и другие поручители остались в коридоре.

Первым пошел отец Петрова, потом Сергей Карпекин, генеральный директор Сибирской юридической компании и вице-президент МАРП. Как они выступали и что говорили, я не слышал.

Подошла моя очередь (как журналиста меня пропустили вперед). Зашел в зал заседания — диспозиция уже знакомая. Петров — в клетке, на нем синяя футболка с желтым трезубцем, у клетки — двое охранников (это ж скольким людям Петров обеспечивает занятость). Судья Матиенко за столом на возвышении. Рядом с клеткой — стол с адвокатами, напротив них — прокурор. Ее закрывает колонна, стоящая посреди зала, так что от прокурора видно только папки с бумагами и маникюр.

В отличие от «обычных» заседаний в зале на скамьях для слушателей полно народу.

«Неужели качество суда или справедливость приговора могут пострадать от того, что Дмитрий будет являться на судебные заседания не под конвоем?»

Прохожу за трибуну для свидетелей. Судья попросила представиться, назвать дату рождения, место жительства и род занятий. Я все назвал и добавил, что являюсь членом Общественной палаты Новосибирской области. Судья спросила: «Есть ли у вас документ, подтверждающий вашу общественную деятельность?» «Сертификат общественника» в виде удостоверения члена Общественной палаты у меня был с собой (первый раз пригодился, если не считать права прохода в администрацию). Заодно предъявил удостоверение журналиста Тайги.инфо, и меня внесли в список присутствующей прессы.

— Знаете ли вы, о чем ходатайствуете?

— Хочу, чтобы Перову сменили меру пресечения.

— Знаете ли, в чем обвиняется Петров?

— В мошенничестве, связанном с госсзаказом.

Как оказалось, в основном я давал правильные ответы и потому легко отделался. Всё прошло быстро и корректно. Ни у защиты, ни у прокурора вопросов ко мне не было.

Другим повезло меньше.

После меня выступала женщина с маленьким ребенком, ее тоже долго не пытали. Затем — Никита Катешов, директор «Росинка ПЭТ». Судье название ничего не говорило, и она спросила, чем фирма занимается. Катешов объяснил, что развозят питьевую воду.

В отличие от большинства поручителей, включая меня, Никита Катешов подготовил и, видимо, выучил наизусть речь-апологетику Петрова. Он счел уместным произнести ее в ответ на вопрос судьи «давно ли знаете подсудимого».

«Я знаком с Дмитрием с 2008 года, — начал Катешов. — Знаю его очень хорошо. И я подписал это ходатайство, не задумываясь ни на минуту. Без преувеличения могу сказать, что Дмитрий — один из тех редко встречающихся людей, которые личным примером вдохновляют становиться лучше, заставляют расти, идти вперед, самосовершенствоваться. Дмитрий — один из самых интеллигентных, интересных, ярких новосибирцев. И наш город несомненно много теряет от того, что Дмитрий два года находится в тюрьме, лишен возможности чувствовать себя свободным, видеть родных и близких, помогать семье. Без него им очень тяжело, я это знаю. Нравственные качества Дмитрия — его порядочность, честность, цельность, принципиальность — не могут быть подвергнуты сомнению. Суд должен быть беспристрастен и руководствоваться законом. Неужели нет такого закона, который позволил бы Диме находиться на свободе? Неужели он убийца, насильник, вор? Неужели качество суда или справедливость приговора могут пострадать от того, что Дмитрий будет являться на судебные заседания не под конвоем? Уверен, это не так. А еще у Димы есть дочь. Дочь, которая не видела папу уже два года. Нужно ли продолжать эту мысль? Тем, у кого есть дети — не нужно. Я лично ручаюсь в том, что Дмитрий Петров будет выполнять все обязанности обвиняемого и не будет препятствовать правосудию. У меня всё».

«Всё?» — удивилась судья. «Да», — подтвердил Катешов. «Вопросы есть?» — спросила судья у защиты и обвинения. Вопросов не было.

А вот Александру Филюрину пришлось несладко. Сначала традиционно — ФИО, адрес, где работаете, в чем обвиняется Петров. Надо сказать, что, если с точки зрения здравого смысла Петров обвиняется в хищении, то по УК статья называется «мошенничество». Причем по сговору группы лиц, с использованием служебного положения и в особо крупных размерах. Каждый раз, когда поручитель неправильно называл статью обвинения, судья приводила точную формулировку.

Другой формальный момент состоял в том, что поручитель должен знать, в чем состоят его обязательства как поручителя. А именно, что подсудимый будет являться в суд и не будет препятствовать правосудию «иным способом». Вот именно на Филюрине судья Марина Матиенко «нащупала» слабое место всех поручителей вообще: «Каким способом вы будете выполнять свои обязательства?»

Как и любой нормальный человек, Александр Филюрин предполагал, что поручительство означает — «я ручаюсь за данного человека, что он не сбежит». Но юридическая мысль судьи (и прокурора) требовала больше, чем честное слово и ручательство, потому как ни тому, ни другому верить они были не намерены.

Нельзя говорить суду, каких возможностей ты не имеешь. Да, он слушается меня, как дрессированная собака: Петров, встань! Петров, сядь! Видите, у него безусловный рефлекс!

«Ваша честь, я не имею возможности физического удержания Петрова», — начал Филюрин. Это была ошибка. Нельзя говорить суду, каких возможностей ты не имеешь. Все могу! Притащу за шкирку, прикую к себе наручниками. Да, он слушается меня, как дрессированная собака: Петров, встань! Петров, сядь! Видите, ваша честь, у него безусловный рефлекс! Но проявил один раз неуверенность, нетвердость ответа — и не жди уже пощады.

«Мое поручительство связано с тем, что я знаю Петрова как нормального, разумного человека, который не способен препятствовать правосудию», — продолжал Филюрин в нормальной человеческой логике, не понимая, что уже идет по юридическому минному полю.

«Но если вы физически не имеете возможности удерживать Петрова, то как вы будете исполнять свои обязательства?» — гнула свое судья. «Только морально, — продолжил упорствовать в своем непонимании Филюрин и решил перейти в высокие материи. — Я имею ответственность за эту страну…»

«Это хорошо, что ответственность, — прервала его судья, — мы все имеем ответственность, но я спрашиваю про вашу ответственность за одного единственного человека. Как вы за него ручаетесь?»

«Я не очень понимаю, это экзамен?» — совсем растерялся Филюрин. «Это не экзамен, это решается вопрос по мере пресечения. Суд должен для себя сделать вывод, что личный поручитель имеет реальную возможность оказать воздействие на подсудимого», — продолжила судья.

«Возможности оказать физическое воздействие, взять его за руку, я не имею», — снова наступил на ту же мину Филюрин.

«Мы это уже поняли, мы это уже записали, — вздохнула Марина Матиенко, — а какую возможность вы имеете?»

«Может, вы дадите подсказку?» — с надеждой спросил Филюрин. Но Заельцовский суд Новосибирска — не то место, куда следует приходить с надеждами. «Нет, подсказку я дать не могу, — ответила Матиенко и решила, что хватит мучить поручителя. — Вопросы есть?» Вопросов к Филюрину у прокурора уже не было.

Далее перед судом выступали родственники и друзья Петрова, а также коллеги по рынку рекламы и маркетинга. Его преподаватели в НГПУ, его студенты. Они уже знали номер и название уголовной статьи, обещали напоминать Петрову о дате судебного заседания, порознь и коллективно, одних только желающих отвозить и привозить Петрова на машине в суд было столько, что он мог бы каждый день кататься на разных машинах с разными водителями.

Прокурор объяснила свою позицию: никто из поручителей не указал, какие меры лично ими будут приняты

Чтобы Петров не вздумал мешать правосудию «иным способом», ему пообещали дать работу (в двух или трех местах), загрузить преподаванием и обеспечить личный досуг. Ему было обещано всеобщее презрение и подрыв репутации, в том числе — путем публикаций в прессе, если он нарушит свой долг подсудимого и подведет поручителей. Впрочем, что будет после того, как Петров что-либо нарушит, судью не интересовало. Она спрашивала: а как вы обеспечите, чтобы он не нарушил?

Брат Дмитрия Петрова, Андрей Петров, рассказал о семейных проблемах: отец — инвалид второй группы, мать с диабетом и не выходит из дома, без Дмитрия тяжелая ситуация усугубляется с каждым днем. Брат был даже готов поселиться с Дмитрием в одной квартире, чтобы следить за его законопослушанием. Желающие подтвердить в суде свое поручительство иссякли во второй половине дня. «Всё, ваша честь, закончились», — сообщил пристав, выглянув в коридор.

Стороны остались при своем мнении: адвокаты и Лада Юрченко выступали за смену меры пресечения, прокурор — за продление содержания в СИЗО еще на три месяца. Прокурор объяснила свою позицию: мол, никто из поручителей не указал, какие конкретно меры лично ими будут приняты для обеспечения поручительства.

Поручительства же тех, кто не пришел в суд, по мнению прокурора, вообще не нужно принимать, так как неизвестно, кто их написал.

Судья удалилась в совещательную комнату. Вернувшись, она вынесла решение: оставить Петрова под стражей до 16 сентября. Аргументация в отказе поручителям была та же, что и у прокурора: «Суду не представлено достаточно сведений о том, что лица, выступающие поручителями, могут оказать положительное воздействие на Петрова и гарантировать выполнение обязательств…»

«Все идет по плану», — сказал Дмитрий Петров сквозь решетку своему брату.

Позже в фейсбуке появилось его обращение к суду, где Петров называет тех, кто, по его мнению, стоит за делом «Интерры»: «Те же, кто седьмой год держит в СИЗО Солодкина и Андреева. Те же, кто арестовал и по сути взял в заложники Андрея Коваленко, сына бывшего главврача первой горбольницы. Те же, кто месяцами держит в карцере бывших топ-менеджеров нефтебазы „Красный Яр“ Зеленского и Петровичева. Те же, кто избивает в кровь в стенах следственного изолятора Арама Суваряна. Те же, кто хватает на улице посреди бела дня Артема Лоскутова и увозит его в неизвестном направлении»...

Алексей Мазур