Сергей Шапхаев о ГЭС на Селенге: «Суть в том, что правительство Монголии давно все решило»

© из личного архива. Сергей Шапхаев

Глава Бурятского регионального объединения по Байкалу в интервью телеканалу АТВ рассказал о своих впечатлениях от участия в общественных слушаниях по проектам монгольских ГЭС, которые Группа реализации проекта MINIS провела 16-18 мая в Иркутской области. Проект #СпасиБайкал предлагает вам доработанную текстовую версию этого интервью.

— Сергей Герасимович, общественные слушания по монгольским ГЭС в России завершились. Вы принимали самое активно участие в них и в Бурятии, и в Иркутской области. Каковы, на ваш взгляд, основные итоги?

— В Иркутской области слушания прошли в трех местах — в Слюдянском и Ольхонском районах, а также в Иркутске, с расчетом и на Иркутский район. Перед слушаниями от лица общественных организаций мы проводили встречи с населением, где старались объяснить тонкости тех документов, которые наши монгольские соседи привезли для обсуждения. Напомню, речь — о предварительных вариантах Технических заданий для экологического блока проектной документации по Шурэнской ГЭС на Селенге и гидротехнического сооружения на самом крупном правом притоке Селенги — реке Орхон. Несмотря на убаюкивающие заявления монгольской стороны о том, что сейчас идет подготовка только исследований и что речь не идет о проектной документации на строительство, на самом деле параллельно с экологическим блоком планируется разрабатывать и проект технической документации — технико-экономическое обоснование (ТЭО), которое не предполагается обсуждать с населением. А именно на основании ТЭО и будет объявлен тендер на строительство.

Важно было объяснить эти нюансы людям, чтобы они понимали степень надвигающейся опасности и осознанно шли на эти слушания. Также в марте мы работали и здесь, в Бурятии — и такой подход показал свою эффективность. В Иркутской области была проведена интенсивная компания по сбору подписей против ГЭС, и в течение месяца до слушаний было собрано достаточно много подписей. Не все жители, конечно, смогли ознакомиться с материалами, в силу их определенной сложности. Сами ТЗ — это 60-страничные объемные документы, разобраться в которых и специалистам то непросто. Краткое изложение основных задач проектов тоже не было написано популярным, доступным для понимания широкого круга лиц языком. Но на наши встречи люди приходили, в основном это были, конечно, активисты, с которыми мы проводили консультации, отвечали на вопросы, объясняли, на что стоит обратить внимание в первую очередь.

— И каковы были успехи, по сравнению с такими же результатами в Бурятии?

— Приходилось по нескольку раз объяснять особенность сложившейся вокруг этих ГЭС ситуации. Суть в том, что правительство Монголии давно все решило, во всех стратегических программах развития экономики страны эти ГЭС уже прописаны. А когда Монголия подписывала Парижское соглашение по климату в декабре 2015 года, она заложила эти проекты и в свой план мероприятий по его реализации, рассматривая ГЭС в качестве возобновляемого источника энергии. Единственным препятствием, на мой взгляд, которое не позволяет нашим соседям построить эти ГЭС, является банальный недостаток финансовых средств. В стране просто нет денег на такие масштабные стройки. И они, конечно, рассчитывают привлечь иностранных инвесторов. А инвесторы сейчас смотрят, чем закончится эта экологическая оценка.

Одним из главных инвесторов является Китай, который, как известно, еще в 2015 году выделил Монголии кредит в 1 млрд долларов на строительство самой крупной из трех плотин, ГЭС на реке Эгийн-гол. Летом прошлого года этот кредит был заморожен, но, насколько нам известно, монгольская сторона деньги получила и распределила их по другим проектам. А по ГЭС китайцы ждут итогов экологических оценок, которые проводят и Всемирный банк, и Комитет Всемирного наследия ЮНЕСКО.

— К слову, об исследованиях. Что сами монголы про них говорят? Услышали ли вы что-то новое в Иркутской области по сравнению с их выступлениями в Бурятии?

— Да нет, в принципе, все их аргументы уже давно были озвучены. Они уверяют российскую сторону, что основной плюс от этих ГЭС — плотины помогут предотвращать наводнения. Особенно это актуально, конечно, для Бурятии и Улан-Удэ. Плотины ГЭС действительно способны задержать часть потока в паводок (при наличии заблаговременного прогноза паводка), а в маловодье, напротив, сбросить «излишки» воды из водохранилищ. То есть внешне это все вроде бы выглядит достаточно привлекательно, и они пытались на это упирать — типичный довод в пользу регулирования рек, кстати.

Что касается Орхонского проекта, то, как и в марте в Бурятии, проектировщики пытались уверить всех, что будут безвозвратно забирать из реки Орхон очень незначительные объемы — меньше одного процента от объемов стока Селенги на границе с Россией по среднемноголетним данным. Внешне это выглядит достаточно безобидно. Но дьявол — в деталях. Ведь в нижнем бьефе монгольских ГЭС не просто какое-то озеро, а уникальная экосистема Байкала. Экосистемы Селенги и озера за тысячелетия приспособились к определенным климатическим циклам, одним из основных параметров которых является величина речного стока. Зимой она небольшая, а летом — примерно в 10 раз больше. Так вот, любая ГЭС нарушает эту внутригодовую цикличность. В зимнее время гидроэлектростанции обычно увеличивают сток, так как потребность в электроэнергии возрастает, а летом, наоборот, уменьшают.

Предварительные расчеты иркутских ученых, которые они, кстати, и озвучили на слушаниях в Еланцах и Иркутске, показывают, что совокупное воздействие всех трех ГЭС может уменьшить летний сток в три-пять раз, а зимний —увеличить в десятки раз по сравнению с фоновыми показателями (без ГЭС). Это очень существенное нарушение сложившихся циклов, а, значит, огромный риск для экосистем Селенги, дельты озера и всего Байкала.

Что касается защиты от наводнений, то в последние 10 лет было опубликовано довольно много исследований, которые показывают, что редкие сильные наводнения, которые у нас бывают раз в 20–30 лет, на самом деле полезны для речных и проточных озерных экосистем. Такие экосистемы нуждаются во встрясках, обновлениях — конечно, редких. И если наши южные соседи начнут нам срезать эти пики, то нарушат уже межгодовую природную климатическую цикличность, что, безусловно, негативно скажется на уникальном биоразнообразии Байкала и реки Селенга, в частности дельты — главного биологического фильтра Байкала, пропускающего через себя половину речного стока в озеро.

— По итогам слушаний в Бурятии монгольская сторона упрекнула общественность республики в некомпетентности и дезинформировании населения. В Иркутской области все прошло спокойнее?

— Да нет, все было, за небольшим исключением, как и у нас. В Слюдянском и Ольхонском районах люди задавали неприятные вопросы, и там градус слушаний порой повышался. В Ольхонском районе очень сложная экологическая ситуация, и некоторые жители, думаю, из протестных соображений, выступили даже в поддержку этих ГЭС. Одна глава поселения и депутат райсовета сказала, мол, да стройте, пожалуйста, желаю удачи. На них местные власти мало внимания обращают. Она говорила, что у них на Байкале мусор, что Иркутская ГЭС меняет уровень Байкала, а что вы, мол, привязались к этим монголам. То есть, по сути, люди не в пользу монгольских ГЭС выступали, а своими болями делились.

Но основная часть населения, конечно, обеспокоена этими проектами. Боятся, что омуля станет еще меньше, что колодцы будут высыхать еще быстрее. Те же проблемы испытывают и жители Бурятии, и мы все это слышали в марте на слушаниях в районах нашей республики. Заинтересованность жителей поймы Селенги, конечно, была гораздо выше. Ведь они видели и то, как в 2009 году трупы павших в Монголии животных плыли по реке. Проблемы одинаковые, просто в Иркутской области они не так ярко выражены, как у нас. Может, потому там немного тональность слушаний и отличалась.

На иркутской стороне вскрылось следующее. Для того чтобы составить эти технические задания, необходимо было провести предварительную оценку воздействия на окружающую среду. Что-то же должно было лечь в основу этих документов! В представленных населению ТЗ ссылки на такие предскрининги есть. Но сами предварительные экологические оценки в Орхонском проекте вообще не представлены, а к ТЗ по ГЭС Шурэн выложены на английском языке. Я задал вопрос об этом в Еланцах, который был проигнорирован.

Почему это важно? Дело в том, что ни на один вопрос, особенно о негативных последствиях, монгольские представители нам не ответили. Все ответы сводились к тому, что, мол, будем все исследовать и тогда якобы все узнаем. И может даже, если последствия окажутся слишком негативными, откажемся от проектов. Но это ложный тезис — у них эти предварительные исследования уже есть, и они уже оценили эти последствия, но нам эти оценки не предъявили. Это обстоятельство, на мой взгляд, является основанием для того, чтобы потребовать повторного проведения слушаний — после того, как эти предварительные исследования будут переведены на русский и монгольский языки, и мы с ними ознакомимся.

Кроме этих документов, Монголия упорно не дает России и информацию по ГЭС Эгийн-гол. А эта станция сейчас является самым большим камнем преткновения. Мы задавали об этом вопросы и в Бурятии, и в Иркутской области. Ответ был, что Эгийн-гол — это приток Селенги, а притоки не являются по российско-монгольскому соглашению о трансграничных водах такими водами. Однако в операционной политике ВБ сказано иначе, а потому мы надеемся, что к августу, когда вроде бы должно состояться первое заседание совместной рабочей группы РФ и Монголии, российская сторона получит все документы, и мы сможем уже хоть что-то предметно обсудить.

— Немало вопросов касалось и объемов водохранилищ. Почему?

— Один из иркутских ученых, гидролог Синюкович В.Н. из Лимнологического института СО РАН обратил внимание на то, что объем одного из проектируемых водохранилищ был занижен в тысячу раз! При этом монгольская сторона неоднократно заявляла, что им необходимо создать резервный запас пресной воды в силу длительного засушливого периода. Собираясь возводить гигантскую плотину высотой 103 метра на реке Эгийн-гол, вытекающей из озера Хубсугул, они фактически на долгие годы перекрывают доступ к своему самому крупному источнику чистейшей пресной воды — озеру Хубсугул, объем которого составляет 380 куб. км. Водохранилище на реке Эгийн-гол будет около 75 км длиной и объемом около 9 куб. км, уйдут под воду одни из самых продуктивных пастбищ Монголии, где осуществляется выпас тысяч голов скота, а качество воды в искусственном водоеме на долгие годы будет непригодным для использования. Сотни аратов лишатся доступа к воде и будут вынуждены вместе со своим скотом мигрировать в другие места, где их не ждут: свободных мест для выпаса скота в Монголии осталось очень мало из-за продолжительного засушливого периода.

Интересно, что в Иркутской области монголы более активно говорили про экологические попуски. Это режимы сброса и задержки воды в плотинах путем регулирования задвижек, которые должны быть организованы таким образом, чтобы соответствовать природным циклам изменения стока воды. Когда рыба идет на нерест или когда откладывается икра, специально гидроэнергетики следят, чтобы объем сброса воды был тот, который обеспечит оптимальные условия для биоты. Экологические попуски должны выполняться на существующих ГЭС на Ангаре, но не всегда соблюдаются. Монгольская сторона знает об этом, а потому они и говорят, что мы сами тут в России на Байкал уже сильно влияем, а им не разрешаем маленькую станцию поставить. Но если ГЭС стоят на реках, вытекающих из озера, то есть теоретическая возможность добиться такой регулировки уровня Байкала, который соответствовал бы природным циклам. Постепенно шаг за шагом мы к этому продвигаемся. Но при строительстве ГЭС на притоках такая возможность исключается в принципе, так как нарушается внутригодовая изменчивость речного стока по причинам, описанным выше.

— В Иркутске прозвучала довольно противоречивая речь главы ассоциации развития энергетики Монголии Ганболда. Он говорил о том, что 3 миллиона жителей Монголии хотят питаться, получать зарплату и жить не хуже, чем жители развитых стран. «Нам нужно развиваться или исчезнуть как вид, но зато рыбы будут жить». К чему был этот пафос?

— Ну, он как политик выступил ярко, вышиб слезу из аудитории. Но не все знают, что Ганболд — бывший директор самого крупного в Монголии горнорудного комплекса Оую-Толгой, он активный лоббист горнорудной промышленности, а ГЭС и нужны, чтобы обеспечивать электричеством и водой такого рода водоемкие производства. Члены монгольской делегации, в принципе, довольно часто пытались сыграть на эмоциях. Говорили, что они веками берегут Селенгу и Байкал, что даже молоко в реку им нельзя сливать по обычаям предков. Но наша организация с 2009 года ездит в Монголию и видит, что творится там с реками. Две тысячи лицензий там выдали на разработку месторождений, в том числе и рассыпного золота, иностранным компаниям. И от многих рек там уже вообще ничего не осталось, нанесен большой ущерб номадному животноводству Монголии, что активизировало экологическое движение в этой стране за сохранение рек и озер. Так что, когда они у нас вышибают слезу и говорят, что берегут реки бассейна Байкала, то это не всегда соответствует действительности.

— Главный итог слушаний, на ваш взгляд?

— Ситуация довольно шаткая. По плану после того, как техническое задание будет утверждено, монгольская сторона объявит тендер, выберет консультантов, а те начнут разрабатывать проектную документацию по экологическому блоку. И затем, как они говорят, через два года выставят итоги этих работ на такие же слушания и в Монголии, и в России. Но в июне ожидается приезд в Бурятию и Иркутскую область Инспекционного совета ВБ, который должен изучить вопрос о судьбе программы MINIS в целом — или снова продлить финансирование, или закрыть проекты ГЭС. Не сказал пока что своего последнего слова и Комитет всемирного наследия ЮНЕСКО, рекомендации которого, касающиеся ГЭС в Монголии, второй год подряд игнорируются.

Проблема в том, что качество имеющейся на сегодня проектной документации крайне низкое. Вся она ориентирована на скорейшую реализацию проектов вопреки многим процедурам того же ВБ. Так готовиться к слушаниям и так их проводить нельзя. Мы зафиксировали нарушения и российского законодательства, и операционной политики ВБ. И, вероятно, будем оспаривать итоги слушаний, ведь на кону судьба уникальной экосистемы Байкала.

Подробнее о ситуации вокруг проектов ГЭС в бассейне Селенги читайте в проекте #СпасиБайкал