Никита Бетехтин: «В „Грозе“ два понимания бога — милосердного и карающего»
Молодой московский театр «СТУДИЯ. project» приезжает с гастролями в Новосибирск. Режиссер Никита Бетехтин рассказал Тайге.инфо, почему современна «Гроза» Островского, которую покажут 21 октября, реально ли начинающему постановщику пробиться на столичные сцены и зачем он и его коллеги «едят все, включая железо».
Довольно часто актерский курс, окончив обучение, не желает расходиться и превращается в новый театральный коллектив (в Новосибирске так возник «Первый театр»). В Москве несколько лет назад таким образом появился театр «СТУДИЯ. project» (художественный руководитель — Надежда Ларина), артисты которого заявили о желании работать с молодыми режиссерами, художниками и драматургами. История нового театра началась с приглашения Никиты Бетехтина для работы над спектаклем «Гроза» — спектаклем, который впоследствии неоднократно участвовал в российских и зарубежных фестивалях и становился обладателем премий за лучшую режиссуру.
Благодаря театральной компании «Гамма» при содействии Новосибирского отделения СТД РФ спектакль «Гроза» будет представлен в Новосибирске в рамках гастролей «СТУДИИ. project», которые пройдут с 20 по 23 октября. О поиске бога и русском пьянстве в драматургии Островского, профессиональной жадности и забегах на разные дистанции с Никитой Бетехтиным поговорила Мария Кожина.
Тайга.инфо: Ты учился в мастерской Леонида Хейфеца в ГИТИСе. Расскажи, что дала тебе эта школа.
— К моменту поступления в ГИТИС я уже три года руководил молодежным коллективом «Буриме» в Тюмени, и мне нужно было принять тот факт, что я становлюсь первокурсником, а значит начинаю профессиональный путь заново. Когда я поступал в ГИТИС, конкурс был 350 человек на место, но учиться оказалось сложнее, чем сдать вступительные. Пришлось воспитать в себе смирение, чтобы принимать и воспринимать то, чем делились с нами мастера.
Леонид Ефимович открыл для нас кейс с инструментами и научил ими пользоваться. Его метод отличается подробным разбором текста и желанием через работу с актером пробиться к автору. Как ученик Марии Кнебель и Алексея Попова он продолжатель традиций театра, который принято называть психологическим. Можно сказать, что его школа дает умение правильно нарисовать шар, правильно выстроить перспективу. Усвоенные знания и навыки до сих пор преломляются в моем сознании и переплетаются с новыми, которые я получаю в магистратуре Виктора Рыжакова. На этом стыке я начинаю обратный путь к себе, потому что пришло время положить чужие инструменты в кейс и начать изобретать свои.
Тайга.инфо: Почему ты, выпускник ГИТИСа, молодой востребованный режиссер, решил продолжить образование в магистратуре?
— Я очень жаден до общения с профессиональными людьми. Мне хочется узнать их секрет: выцепить что-то, чем владеет Леонид Хейфец, что-то, чем владеет Виктор Рыжаков. Не уверен, что смогу когда-нибудь остановиться: наверняка, после магистратуры будет следующая ступень. На самом деле, процесс обучения режиссера — это не только вузовское образование, но и непосредственно постановка спектаклей, взаимодействие с творческой командой. В этом смысле сейчас у меня есть возможность чему-то учиться не только у профессиональных художников, композиторов, артистов, но и у студентов «Gogol School», с которыми я работаю.
Тайга.инфо: Следишь ли ты за творчеством своих коллег? Есть ли у тебя какие-то ориентиры в профессии?
— Я убежден, что молодой режиссер должен учиться, прежде всего, у режиссеров своего поколения, поэтому мое внимание приковано к тому, что делают Вика Печерникова, Дима Акриш, Егор Матвеев, Айдар Заббаров — ребята, которые выпускались вместе со мной. Мне, конечно, интересна современная режиссура во всем многообразии. Меня вдохновляют работы Кирилла Серебренникова, Константина Богомолова, Юрия Бутусова. Я влюблен в зарубежный театр и с большим интересом слежу за творчеством Ромео Кастеллуччи, Кшиштофа Варликовского, Хайнера Геббельса. Не знаю, стоит ли называть какие-то отдельные имена, потому что современный театр для меня — это такой глобальный процесс. Мне он интересен вообще, а не в частности.
Тайга.инфо: Наверное, поэтому ты работаешь с совершенно разной драматургией. Как ты выбираешь материал? Что тебя должно зацепить, чтобы ты решил его поставить?
— Так получается, что чаще всего материал выбирает меня. Появляется текст, который отзывается во мне, становится про меня. Например, с пьесой «Гроза» я познакомился, как и все школьники, в десятом классе, и долгое время она оставалась для меня лишь частью школьной программы. Но в какой-то момент я прочитал ее еще раз, почувствовал в ней нерв, напряжение. Мне захотелось вместе с актерами над ней размышлять.
Тайга.инфо: Чем именно тебя привлекла «Гроза»?
— Прежде всего — темой поиска бога. Мне кажется, в пьесе Островского происходит раскол, потому что там есть два понимания бога — милосердного (Нового Завета) и карающего (Ветхого Завета). На мой взгляд, сегодня в нашей официальной религии создается культ бога, который ничего не прощает, и это ожесточает людей, в то время как в Новом Завете сказано, что бог есть любовь. Работая над «Грозой», я пытался найти ответы на вопросы: что такое любовь? за что мы просим прощения у бога? что мы прощаем сами себе? что люди способны нам простить, а во имя чего готовы побить камнями? Тем более, что желающих побить камнями становится все больше и больше.
Кроме того, я размышлял о силе и слабости человеческого духа — свойствах, которые для меня в «Грозе» соотносятся с темой пьянства. Пьяные — это люди, которые не могут действовать осознанно, они живут под лидокаином, под обезболивающим. Они боятся трезво смотреть на жизнь и пытаются заглушить боль пьянством. В этом спектакле бог наблюдает за тем, как люди жестоко едят друг друга, как они пьют водку, уничтожают в себе способность чувствовать, пребывая в состоянии тяжелой эйфории. Для меня постановка «Грозы» не была попыткой реставрировать прошлое, но и сказать, что я думал о настоящем, нельзя. Скорее, я увидел в пьесе какие-то фрагменты будущего, последствия того, что происходило во времена Островского, и того, что происходит сейчас.
Тайга.инфо: В целом, когда ты работаешь с материалом, стараешься ли найти какие-то переклички со временем?
— При работе с современной драматургией моя задача как режиссера состоит в том, чтобы наладить коммуникацию между автором, который говорит современным языком, и сегодняшним зрителем, который приходит на спектакль. Мне нужно стать медиумом, проводником между ними, действуя через актера. При этом я хочу сотворить некий новый мир, помещая в него действие пьесы. Что касается классической драматургии, мне кажется, с ней невозможно работать, не предлагая своей интерпретации, потому что пьеса, написанная сто или двести лет назад, нуждается в адаптации к сегодняшнему пониманию мира.
Для меня это два абсолютно разных подхода, потому что, работая с новейшей драматургией, я ощущаю себя носителем культуры, носителем современного кода. Мне кажется, трансляция смыслов в этом случае происходит непроизвольно. Во время постановки классической пьесы мне приходится изучать материалы о другой эпохе, чтобы вскрыть смыслы произведения, а после искать современную интонацию текста, чтобы перевести содержание из частного в общее.
Тайга.инфо: У тебя есть опыт участия в лабораториях и опыт постановки «полного метра». В каком формате тебе интереснее работать?
— Мне интересно и то, и другое, но процесс для меня важнее, чем результат. В течение сезона я делаю около десяти эскизов и стараюсь поставить четыре—пять спектаклей — это забег на короткую и длинную дистанции.
Правда, я не считаю, что спектакль — это марафон. Скорее, это спринт на несколько десятков километров: у меня вроде бы больше времени, чем дается на создание эскиза, но я все равно стараюсь бежать как можно быстрее. Каждый день приходится подключать все внутренние ресурсы: и в процессе постановки, и во время лаборатории.
Тайга.инфо: Для тебя важно, чтобы эскиз после лаборатории становился спектаклем?
— Эскиз — работа самодостаточная. Когда он превращается в спектакль, его практически полностью приходится перестраивать. Для меня эскиз — некое эмоциональное зерно, которое я смог поймать. Если это ощущение или состояние найдено удачно, я могу законсервировать его в воспоминаниях, а потом развить в спектакле.
Тайга.инфо: Когда ты приступаешь к постановке, ты сразу представляешь, каким будет художественное целое?
— Я уверен в том, что замысел спектакля формируется с момента первого прочтения текста до премьеры, а иногда уточняется и после нее. Для меня важен замысел, возникший до первой встречи с артистом. К этому этапу я стараюсь подготовиться, чтобы прийти на площадку с неким ощущением от материала или даже с вариантом готового спектакля. Потом каждый человек, с которым я встречаюсь, будь то художник, композитор или режиссер по пластике, вносит свои коррективы, и мне удобно так работать. Первоначальный замысел проходит через разное сопротивление. На следующем этапе он преобразовывается в работе с артистом. К этому моменту общая идея остается неизменной, но в процессе освоения материала замысел уточняется. По-настоящему лично для меня рождение спектакля происходит во время встречи артиста со зрителем — без зрителя спектакль не живет. Реакция публики позволяет мне рассмотреть спектакль под увеличительным стеклом, понять, удалось ли реализовать замысел.
Тайга.инфо: Насколько ты авторитарен в работе с артистами?
—Я не могу назвать себя авторитарным режиссером, но оставляю за собой право из всех предложений включать в спектакль только то, что считаю нужным. Недавно артисты, которые много лет работают в театре, сказали мне, что режиссеры перестали быть дрессировщиками. У меня не возникает желания подавить артиста. Наоборот, я стараюсь ему всячески помочь, потому что именно через него общаюсь со зрителем. Я ищу в своем творчестве попутчиков, которых мог бы вести за собой по нашему общему пути.
Тайга.инфо: Сталкиваешься ли ты со сложностями, когда работаешь с артистами старшего поколения, или сразу удается наладить контакт?
— Сразу ничего не удается, выстраивание отношений между режиссером и артистом — довольно сложный процесс. Когда я прихожу в театр, все знают, что пришел какой-то молодой режиссер, и многое зависит от того, насколько я уверен в себе, в материале, с которым собираюсь работать, и в своем замысле.
106095 «ОЧИСТИТЕЛЬНАЯ КЛИЗМА ДЛЯ ТЕАТРА»
Мне важно добиться того, чтобы артист начал мне доверять и пошел за моей идеей. Как правило, чем он старше и опытнее, тем сложнее проходить этот путь, но я всегда готов пробиваться к артисту, если уверен, что в спектакле он на своем месте.
Тайга.инфо: Как ты считаешь, легко ли сегодня молодому режиссеру реализоваться в профессии?
— Театральная среда сегодня предоставляет много возможностей. Благодаря лабораториям, которые проходят по всей стране, молодые режиссеры смогли заявить о себе, поэтому столичные и региональные театры готовы к сотрудничеству. К тому же сейчас существуют частные и государственные гранты в поддержку творческой молодежи. Это не значит, что молодой режиссер должен сидеть на месте и ждать, когда ему дадут грант. Он всегда должен быть включен в театральный процесс и интенсивно работать. Как говорит Олег Лоевский, молодые режиссеры едят все, включая железо, — и это правильно. Я считаю, у нас есть все условия, чтобы полноценно существовать в профессии.
Беседовала Мария Кожина
Фото предоставлены театром «СТУДИЯ. project»