Абитуриенты и студенты журфаков о давлении на независимые СМИ: «До тебя самого тоже очередь дойдет»
Журналистика небезопасна в России уже почти 20 лет, и сделать хуже уже сложно, считают абитуриенты и студенты из Иркутска и Новосибирска, которые выбрали учебу на профильном факультете. Они рассказали Тайге.инфо о «страхе высказываться» и о том, как собираются работать в условиях давления на медиа «важных людей в пиджаках».
Издание «Холод» запустило флешмоб #запрещенная_профессия, в которой журналисты рассказывают о том, как начинали работать и как на них повлияли новые репрессивные меры в отношении СМИ. Тайга.инфо поговорила со студентами журфаков и абитуриентами о том, чего они ждут от профессии и почему до сих пор выбирают ее, несмотря на колоссальное давление на репортеров в России.
Андрей, 1 курс факультета журналистики одного из новосибирских вузов
Я решил поступать на журфак, поскольку думал, что смогу получить здесь хорошее журналистское образование, чтобы потом работать по профессии. После окончания первого курса у меня очень плохие впечатления от учебы и вуза в целом. Не знаю, что будет дальше.
Еще в 9−10 классе часто писал посты о школе и внутренних активностях. Я слушал много выступлений [политика] Алексея Навального во время его президентской кампании. Слежу за ним с 2014 года, но этот период был самым ярким и, думаю, он повлиял на то, как я тогда писал. А потом я начал вести районную группу, потому что стал замечать много проблем вокруг, которые нужно было освещать. Так, журфак стал самым подходящим местом для поступления.
Из изданий я читаю «Медиазону», «Медузу»*, Тайгу.инфо, «НГС», «МБХ», «Дождь», «Новую газету», Deutsche Welle. На YouTube смотрю, но не очень часто, видео «Дождя», «Редакции», [директора фонда «Городские проекты"] Максима Каца, [блогера] Ильи Варламова, [журналиста] Юрия Дудя и эфиры [независимого депутата новосибирского горсовета] Сергея Бойко. Больше остальных меня интересуют темы, связанные с муниципальной повесткой и городским хозяйством.
Считаю, что последний виток репрессий, связанный с раздачей статуса иноагента СМИ налево и направо — это не более чем истерика перед выборами и в нынешней ситуации в целом. От блокировки еще никто не умирал, по крайней мере, пока есть соцсети, не стоит переоценивать эти события и считать, что всё пропало. Выученная беспомощность — это очень плохо для журналиста и очень хорошо для системы.
Работать в таких условиях становится труднее, но журналистика в России сама по себе небезопасна уже почти 20 лет, и сделать хуже уже сложно. Непонятно, что будет через год или даже полгода, поэтому нужно продолжать работать, как и раньше, действуя по обстоятельствам.
Абитуриентка отделения журналистики Новосибирского госуниверситета (НГУ)
Мне нравится писать, снимать видео и фотографировать. На решение поступить на журфак повлиял коронавирус, теракты и другие происшествия, наподобие расстрела в казанской школе.
11 марта на школу №175 в Казани произошло нападение. 19-летний Ильназ Галявиев устроил стрельбу в гимназии № 175 в Казани, погибли 9 человек. Выяснилось, что частная охрана отсутствовала в учебном заведении уже три года, но была установлена тревожная кнопка и работала вахтерша.
Я читаю «Медузу»*, «РБК», Harper’s Bazaar, «Нож», очень нравятся проекты «Арзамаса» и «Полки». На YouTube смотрю видео [журналистов] Алексея Пивоварова, Ксении Собчак, Ирины Шихман, [кинокритика] Антона Долина, [блогера] Ильи Варламова и выпуски шоу «Вечерний Ургант». Наиболее близкие мне темы — искусство и культура.
К давлению на медиа отношусь плохо, мне было невероятно обидно, когда мою любимую «Медузу"* признали иноагентом. Я считаю, это несправедливо, ведь всегда должна существовать независимая журналистика. Это еще и опасно, страшно высказываться, учитывая, с чем столкнулись журналисты, например, DOXA. Но те журналисты, которые не боятся этого, молодцы.
Четверым журналистам студенческого издания DOXA предъявили обвинение в вовлечении несовершеннолетних в противоправные действия, представляющие опасность для их жизни и здоровья, совершенное группой лиц посредством интернета (ч. 2 статьи 151.2 УК). За это им грозит до трех лет лишения свободы. Причиной возбуждения дела стал видеоролик, выложенный на Youtube-канале DOXA в преддверии акции в поддержку Алексея Навального. Суд избрал меру пресечения в виде запрета определенных действий, но фактически поместил журналистов под домашний арест. Фигурантов регулярно вызывают на допросы в СК.
Елена Языкова, абитуриентка факультета журналистики Иркутского госуниверситета (ИГУ)
Мои папа и тетя — журналисты, поэтому я в седьмом классе решила, что поступлю на журфак. Люблю литературу, также мне нравится писать рецензии и сочинения. На YouTube смотрю выпуски Дудя.
Я не сильно ознакомлена с проблемой [давления на независимые СМИ в России], чтобы делать какие-то выводы. Полагаю, что в таких условиях работать тяжело, но нет легких путей, нужно прорываться.
Сэлмэг Раднаева, абитуриентка факультета журналистики ИГУ
Почему я выбрала журналистику? Это связано с экзаменами. В моей школе их проводили в конце восьмого и девятого класса в виде исследовательских работ. В проектах, которые мы делали, была как раз-таки вся журналистская «рутина». Поиск информации, написание заголовка, концепция и так далее. И мне это очень понравилось.
Например, на меня не то что бы повлияло, но так воодушевило, что в начале пандемии стремительно началась продвигаться платформа ТikTok, и уже сейчас на этом люди могут зарабатывать. Очень вдохновляет, что даже подросткам до 18 лет можно «строить» карьеру.
Из новостных изданий я читаю «Медузу"*, «Комсомольскую правду», слушаю подкасты TVS. Из журналистов меня привлекает Иван Сурвилло — корреспондент [государственного агентства] ТАСС, The Village [и бывший сотрудник RT]. У Ивана есть свое «шоу» — «Интервью о личном», и это очень круто, что выпуски получаются уютными. Сурвилло узнает много информации, интересующей общество.
Есть темы, которые привлекают меня больше остальных. Например, субкультура хиппи. Многие негативно говорят о них, но грустно от того, что люди не видят плюсов, которые хиппи принесли (усилили): феминизм, пацифизм и идеи в мир моды и музыки.
Меня расстраивает, что СМИ приходится работать в условиях, когда их признают иноагентами, ибо с такой проблемой столкнулась «Медуза»*, которую я читаю. Теперь им каждую публикацию приходится помечать, что «данное сообщение (материал) создано и (или) распространено иностранным средством массовой информации, выполняющим функции иностранного агента, и (или) российским юридическим лицом, выполняющим функции иностранного агента».
Дмитрий Кузнецов, 1 курс отделения журналистики НГУ
На журфак поступал с чисто практической выгодой: научиться работать с видео, красиво и понятно писать тексты (и быстро, что тоже важно), а также найти ребят, с которыми могу свои задумки реализовывать. Я исключительно в музыкальную журналистику метил, поэтому и пишу почти исключительно о музыкальной индустрии. Будучи абитуриентом, переживал, что придется в университете только социальными темами заниматься, но, как оказалось, в вузе достаточно свободы, чтобы заниматься тем, что интересно.
Сначала планировал писать только рецензии, но в 11 классе прочитал новость о том, что в России массово запрещают концерты музыкантов. Примерно тогда и понял, что музыкальная журналистика, равно как и социальная, тоже своего рода «фронт», где есть необходимость защищать свободу. Только в социальной журналистике эта свобода вполне буквальная, а в музыкальной — свобода творчества.
О новостях социального характера обычно узнаю от Esquire или Тайги.инфо, о музыке читаю на The Flow. На YouTube смотрю «Вписку», читаю телеграм-канал Коли Редькина (один из ведущих шоу), подписан на Warhol, телеграм-канал [новосибирского музыкального журналиста] Александра Морсина. «Вписка» делает сейчас, на мой взгляд, самые качественные интервью с популярными музыкантами: обилие локаций и интересных вопросов, которые помогают посмотреть на гостей с другого ракурса. Морсину, как и ряду других музыкальных журналистов, сегодня удается реально интересно писать о музыке (старой, новой — без разницы). А сам я о музыке решил писать благодаря Энтони Фантано — одному из самых популярных музыкальных журналистов в США.
Еще мне очень нравится читать сайт Genius, который, к слову о «свободе творчества», не так давно был заблокирован. Наверное, как и не одну сотню журналистов, меня боле всего волнует проблема давления на свободу творчества/слова/самовыражения.
Genius — один из крупнейших в мире сайтов с текстами песен стал снова доступен в России с 6 августа. Ограничение доступа к сайту сняли после того, как Genius удалил тексты песен, запрещенных в России. Так, из списка исчезли тексты песен «Панелька» исполнителя Хаски и «Номера» музыканта ЛСП.
Признание СМИ иноагентами — плохо и грустно. Тут другой вопрос: а для кого это стало новостью? На журналистику в России давили «важные люди в пиджаках» еще до того, как я родился. Когда планируешь заниматься журналистикой, должен знать, что «Проект» уже прикрыли, а до того, что тебе дорого, что ты любишь, даже, может, и до тебя самого тоже очередь дойдет.
Минюст РФ 15 июля решил признать главреда издания «Проект» Романа Баданина «иностранным агентом». Под этот статус также попали журналисты Максим Гликин, Ольга Чуракова, Мария Железнова, Юлия Лукьянова, Михаил Рубин, Софья Гройсман, Юлия Апухтина и бывший корреспондент Тайги.инфо Петр Маняхин.Генпрокуратура РФ объявила издателя «Проекта» — американскую организацию Project Media, Inc — «нежелательной на территории России». Это юрлицо уже ликвидировано.
16 июля в центре Новосибирска прошли акции солидарности с журналистами, признанными иностранными агентами. Сотрудники СМИ заявили о цензуре и уничтожении профессии в России.
Когда-то я задавал вопрос о том, как работать в нынешних условиях в интервью с Александром Морсиным, он сказал, что независимые СМИ все или почти все вытолкнут из легального поля. Конечно, многие журналисты после этого пойдут пиарщиками, однако те, кто жить без журналистики не смогут, будут развивать новый вид журналистики — «партизанскую». Мне кажется, второй тропинки развития событий нет.
Издание «Холод» запустило флешмоб #запрещенная_профессия, в которой журналисты рассказывают о том, как начинали работать и на их работу повлияли новые репрессивные меры в отношении СМИ.
Всего за июль Минюст признал «СМИ-иноагентами» 13 журналистов, а также издание The Insider*. 3 августа сайты «МБХ Медиа» и «Открытых медиа» заблокировал Роскомнадзор по требованию Генпрокуратуры, как «информационные ресурсы [британской] Open Russia Civic Movement, Open Russia», которые были признаны «нежелательными» в 2017 году. На следующий день они объявили о закрытии. Ранее помимо «Медузы» власти объявили «иноагентом» «Первое антикоррупционное СМИ» и VTimes.
* (По версии
Подготовила Ирина Беляева