Иркутяне оставили тысячи замечаний на слушаниях по монгольским ГЭС

© Александр Попов

В Приангарье завершились общественные слушания по проектам монгольских ГЭС. С презентациями в Слюдянке, Еланцах и Иркутске выступили спикеры от Группы реализации программы MINIS и правительства Монголии. За тем, как все прошло, наблюдал проект Тайги.инфо #СпасиБайкал.

Напомним, ГРП MINIS приехал в регион для обсуждения предварительных вариантов Технических заданий на проведение региональной экологической оценки (РЭО), а также оценки воздействия на окружающую среду и социальных последствий (ОВОС и СП) по двум проектам — ГЭС «Шурэн» и водоотводу «Орхон — Гоби» (для его работы планируется построить небольшую ГЭС). Эти проекты планируется реализовать в бассейне реки Селенга, обеспечивающей до 50% притока в озеро Байкал. Говоря проще, монголы привезли в Россию промежуточные документы — они еще ничего не строят, а намерены провести экологические исследования. На эту работу ГРП MINIS получила кредит от Всемирного банка в размере $25 млн.

Такие же слушания в марте проходили в Бурятии, но там монгольской делегации пришлось объездить намного больше районов. В Приангарье все было скромнее, но, в отличие от соседней республики, примыкающих к озеру поселков здесь просто меньше. Иркутяне, как и их соседи по Байкалу, выступали против любых ГЭС на притоках Селенги — словно на слушаниях обсуждались не ТЗ, а уже готовые проекты.

Слюдянка: «Неужели вы думаете, что Байкал и Арал одно и то же?»

Первый раунд слушаний по монгольским ГЭС в Иркутской области прошел в Слюдянке. Актовый зал администрации района был заполнен под завязку. Модератором слушаний избрали замдиректора Института географии СО РАН Леонида Корытного. Состав спикеров с марта изменился незначительно. Директор MINIS Ариунчимэг выставила себе замену еще на слушаниях в Бурятии — и здесь вместо нее снова выступала консультант ГРП Ариунсанаа. За проект ГЭС Шурэн опять агитировал доктор Ендонгомбо. А вот о проекте Орхон рассказывала не доктор Долгорсурэн, а другая сотрудница MINIS — Шурэнцэцэг. Но презентация была почти та же, лишь сильно бросалось в глаза обилие грамматических ошибок. Представитель минприроды и туризма Монголии Ангараг признал: «Мы хотели дать вам ту же информацию, что и жителям Бурятии в марте».

Ендонгомбо подчеркивал, что пока что в Монголии никто не собирается ничего строить: «Сейчас мы на старте исследовательской работы, и рано говорить о строительстве. Нам потребуется два года спокойной работы. Потом мы вернемся к вам и будем обсуждать вопрос строительства. Сейчас вам нечего беспокоится. Наша задача сегодня — услышать вас, узнать ваши опасения и ваши предложения».

Они оказались примерно такими же, что и в Бурятии. Естественно, не обошлось и без сравнений с судьбой Аральского моря. Впрочем, на этот вопрос весьма жестко ответил Леонид Корытный: «Неужели вы думаете, что Байкал и Арал одно и то же? Давайте задавать грамотные вопросы!».

Серьезно звучали только выступления экологов и специалистов. Так, иркутский эколог Марина Рихванова поинтересовалась, для снабжения чего или кого в регионе Южного Гоби собираются забирать воду из Орхона? Ей ответили, что там живет порядка 100 тыс. человек, которые страдают от недостатка воды. Но при этом монголы признали, что порядка 30–40% из трубопровода пойдет на нужды горнорудной промышленности.

Спросили и о том, сколько воды монголы заберут из Байкала на время заполнения водохранилищ. Ответ был предсказуем — не более 1 см от уровня, причем наполнение займет года три, а затем все в теории вернется на круги своя. Это так, но подобный «водопроводный» подход к Селенге в случае с этой рекой и особенно Байкалом не работает. Об этом напомнил международный эксперт по развитию гидроэнергетики Артур Алибеков: важно не то, насколько изменится или не изменится уровень озера, а то, как поменяются внутригодовые режимы стока, регулируемые пока что самой природой. Именно в этом — главный риск для уникальной экосистемы Байкала.

По данным районной администрации, за месяц, что материалы слушаний были доступны всем желающим в поселках, жители оставили более 2 тыс. замечаний в журналах. И все высказались против строительства ГЭС. Но итоговый протокол вышел мягким по форме. В нем прописали, что население «с большим опасением оценило инициативы по начальному этапу проектирования» ГЭС Шурэн и проекта «Орхон — Гоби». Проект «пока недостаточно проработан и требует существенной корректировки», сказано в документе.

ГРП MINIS было рекомендовано разделить ТЗ на отдельные этапы, которые нужно проводить последовательно. «Особое внимание обратить на поиск альтернативных вариантов решения энергетических и водохозяйственных проблем Монголии без создания экологических и социальных рисков для природы и населения бассейна реки Селенги и озера Байкал», — сказано в протоколе. Монголам также поручили «предусмотреть компенсации населению Слюдянского района», если ГЭС все же появятся.

Еланцы: «Стройте, процветайте и живите хорошо, братская Монголия!»

В административном центре Ольхонского района по непонятной причине слушания перенесли из здания поселковой администрации в досугово-культурный центр «Ольхон». Председателем собрания избрали местную предпринимательницу Марину Григорьеву.

На слушаниях Ендонгомбо заявил, что, оказывается, после проведения обсуждений в Бурятии, госхолдинг «ИнтерРАО» снизил стоимость поставок в Монголию на 30%: «Не знаю, совпадение это или нет, но могу сказать, что если у вас говорят „хотелось как лучше, но получилось как всегда“ — у нас хотелось как лучше, но получилось очень хорошо».

Ранее именно «ИнтерРАО» как единственного оператора экспорта-импорта электроэнергии в России тот же Ендонгомбо обвинял в том, что стоимость поставок ежегодно повышается. И Монголия, которой эти мощности нужны для покрытия пиковых нагрузок в центральном энергоузле, вынуждена платить «большому брату» по $30–40 млн в год. Что, собственно, и толкает страну на строительство маневренного источника — эта роль прописана для ГЭС Шурэн. Справедливости ради нужно отметить, что цены на экспорт устанавливает не сама «ИнтерРАО», а регуляторы рынка. Но то, что львиную долю поставок Монголия получает с Гусиноозерской ГРЭС в Бурятии, которая принадлежит этому госхолдингу, является фактом — впрочем, так сложилось еще в годы СССР.

Сессия вопросов-ответов показала, что жители Ольхонского района не совсем поняли, с чем к ними пожаловали монголы. Глава Онгуренского поселения Сергей Хелтухеев спросил, согласовано ли строительство ГЭС с ЮНЕСКО.
«Пока нет ОВОС и ТЭО, эта организация с нами не работает», — ответил ему член делегации Бадрах.

Снова спрашивали монголов и про альтернативы ГЭС. «Атомная станция — сразу нет, народ будет против, но мы обязательно изучим все варианты», — отвечал Ендонгомбо.

Галина Сибирякова от общественности Ольхона рассказала, что жителей острова в связи с планами Монголии волнует, прежде всего, два вопроса — влияние проектов ГЭС на популяцию омуля и биоресурс Байкала в целом, а также — на рост спирогиры. И это было снова «мимо кассы» — монголы же, как бы, приехали обсуждать исследования, а не готовые проекты.

Впервые за все слушания (включая их бурятскую часть) монголы услышали и мнения в свою пользу. Так, депутат райдумы Надежда Шармаева громогласно заявила, что «Монголия — суверенное государство и имеет право поставить эту ГЭС».

«Вы из уважения к нам приехали и предлагаете все это обсуждать. Стройте, процветайте и живите хорошо, братская Монголия!», — кричала она в микрофон. Сергей Хелтухеев зачем-то вспомнил про Украину, которая «что хочет, то и творит», а вот Монголия, порадовался он, приехала для обсуждений. Мысль его, правда, скакала, как напряжение в удаленном поселке: «Я против, чтобы на Селенге строили ГЭС». Но тут же пожелал: «Процветайте, растите детей и всегда будете со светом!».

Некоторые выступавшие пытались поставить и вопрос о целесообразности проведения слушаний. Но попытка сорвать мероприятие не удалась. Руководитель ТОВР по Бурятии Валерий Молотов подчеркнул, что «проведение слушаний — это соответствие доброй воли двух сторон обмениваться информацией о намечаемой деятельности на перспективу». Он напомнил, что из России в Монголию течет река Онон в Забайкалье (Селенга течет наоборот), и наша страна делится с соседом информацией о том, что делает в бассейне этой реки. И какие там реализует природоохранные мероприятия. Монголия, выходит, в бассейне Селенги еще ничего даже не строит — но уже приехала, чтобы рассказать нам о своих планах. А потому срыв слушаний выглядел бы некрасиво и неправильно.

Иркутский эколог Елена Творогова весьма эмоционально напомнила про историю с нефтепроводом ВСТО, который «Транснефть» чуть было не проложила по берегу Байкала: «Более масштабного протестного движения в истории современной России не было. Люди готовы были взяться за оружие. Наш регион отличается таким уникальным протестным потенциалом, способностью на берегах Байкала объединяться так, что вся страна встает за нами. „Транснефть“ не смогла нас тогда одолеть. И мне бы очень не хотелось, чтобы идея с ГЭС в Монголии поссорила два народа. Учтите эти риски».

Александр Колотов из коалиции «Реки без границ», которого Бадрах почему-то упорно называл Андреем, сравнил слушания с пинг-понгом: наши граждане задают вопросы — монголы в ответ обещают учесть все в своих исследованиях. И просят потерпеть еще два года.

Всего по Ольхонскому району за месяц было собрано более 2,3 тыс. замечаний и предложений. Подавляющее большинство отзывов — отрицательные. В результирующей части протокола было отражено, что население района «достаточно остро и негативно оценило инициативы» по строительству ГЭС в бассейне Селенги, выступило против реализации проектов и за поиск альтернативных вариантов, а представленные варианты ТЗ посчитало недостаточно проработанными и требующими корректировки. Монголам рекомендовали отказаться от разработки ТЭО по двум проектам, чем они сейчас хотят заняться параллельно с проведением РЭО и ОВОС и СП; разделить ТЗ на два исследования, вовлечь в эти процессы Россию и международных экспертов, а лучше всего — сначала провести СЭО, и тоже совместно с РФ. И только после этого двигаться дальше.

Иркутск: точка поставлена — слушания в России закончились

Итоговое мероприятие прошло в актовом зале ИНЦ СО РАН в Иркутске. Председателем собрания избрали главу ИНЦ, академика Игоря Бычкова. В зал пришли уже не рыбаки и не жители сельских районов, а, в основном, ученые и профессура.

Потому сессия вопросов и ответов прошла на удивление интеллигентно, хотя суть реплик монгольской делегации осталась прежней: «Почему в ТЗ не прописано, что в группе исследователей должен быть эпидемиолог, ведь риски заражений в Монголии чрезвычайно высоки?» (Ответ: «Учтем и включим в ТЗ»). «Учитываете ли вы сейсмориски?» («Мы знаем, что территории, выбранные под ГЭС, находятся в сейсмоопасной зоне, но мы выбирали наименее опасные участки»). «Будут ли просчитаны затраты на берегоукрепление?» («География Ангары и Селенги разная, но укрепление берегов включено в ТЗ. И мы будем уделять этому особое внимание»). «Какое влияние ваши ГЭС могут оказать на работу Ангарского каскада в России?» («Именно в такой формулировке вопрос уже включен в ТЗ, изучим»). «Будут ли построены обходные пути для прохождения рыб на нерест?» («Будут»).

По оценкам ИСЭМ СО РАН (этот институт ведет исследования по воздействию проектов ГЭС в Монголии на российскую часть бассейна Селенги), после строительства станции Шурэн сток Селенги на границе с Россией может уменьшиться в мае и июне в два и пять раз соответственно. А с ноября по март — увеличиться в три-пять раз, что несет большие риски экосистеме Байкала. Артур Алибеков привел примеры негативных кейсов в гидростроительстве — Волго-Ахтубинская пойма, река Рейн в Германии («ЕС уже инвестировал более 5 млрд евро в ее восстановление»), река Колорадо в США. Исследование гидрологического режима в ТЗ должно стоять на первом месте, поскольку в нижнем бьефе — озеро Байкал, объект ВПН ЮНЕСКО, заявил Алибеков. Столь сложных проектов в мировой практике еще не было, и нужно существенно переработать ТЗ — разделить РЭО и ОВОС, отказаться от параллельной разработки ТЭО, и выходить на поиск российско-монгольского компромисса.

Глава Бурятского регионального объединения по Байкалу Сергей Шапхаев, который принял участие во всех слушаниях в Иркутской области, предложил включить в ТЗ проведение отраслевой экологической оценки. Поскольку оба проекта из программы MINIS реализуются для обеспечения нужд горнодобывающей промышленности. Директор ЛИН СО РАН Андрей Федотов, поблагодарив членов монгольской делегации за смелость (ведь они приехали туда, где им не особо рады), заявил, что «Байкал очень большой, в сравнении с ним любое водохранилище кажется маленьким и малозначимым. Но мы — восточные люди и знаем, что даже малые события способны вызывать большие последствия». На данном этапе развития науки, подчеркнул он, никто не сможет подсчитать достоверно, какой эффект окажет строительство ГЭС на биоту — это не опыты в пробирке.

«Ситуацию можно сравнить с ребенком, который толкает вилку в розетку. Любой родитель знает, что это смертельно опасно, но предсказать все возможные последствия для конкретного ребенка мало кто возьмется», — заявил Федотов.

В докладе завлаба современной геодинамики Института земной коры СО РАН Владимира Санькова прозвучал приговор: «В непосредственной близости от Шуренской ГЭС и водохранилища „Орхон“ проходит разлом земной коры, там возможны подземные толчки магнитудой 7–9 баллов. Эти данные не были учтены в советское время, когда разрабатывались проекты ГЭС и выбирались площадки для их размещения, которые теперь предлагают использовать монгольские специалисты». Эти оценки шокировали главу монгольской делегации Мягмара: «Я в недоумении от некоторых цифр, у нас есть своя академия наук, институт по исследованию землетрясений, гидрологии. И хочу отметить, что с 1967 года у нас не было крупных землетрясений магнитудой 7,5 балла по шкале Рихтера. Возможно, у вас есть свои источники информации, но прошу не использовать непроверенные, несвежие данные, которые вводят людей в заблуждение».

В завершении мероприятия Игорь Бычков заявил, что «прошедшие в Бурятии и Иркутской области слушания показали глубочайшую степень уважения к монгольскому народу и решениям монгольского правительства по развитию страны». Но в протоколе прописали, что разработка ТЗ преждевременна и нецелесообразна, как минимум «до получения и актуализации данных по вопросам, связанных с развитием гидроэнергетики и обеспечения водными ресурсам Монголии, в том числе возможного влияния на экосистемы реки Селенга и озера Байкал, проведения микросейсморайонирования и тому подобное.». ГРП MINIS рекомендовано разделить ТЗ и провести РЭО и ОВОС и СП в рамках отдельных работ, а до этого «провести СЭО совместно с представителями РФ».

Главная же новость последних слушаний — рабочая группа из экспертов двух стран, создать которую Россия и Монголия договорились в декабре в Улан-Баторе, может собраться уже до конца августа (так сказал Бадрах). С российской стороны состав группы уже сформирован, с монгольской — в процессе, который скоро, как заявил Мягмар, завершится. А это, в теории, может привести к более интенсивному и качественному обмену информацией между экспертными сообществами РФ и Монголии. До сих пор такие контакты были, мягко говоря, недостаточными. В протоколе слушаний в Иркутске так и записали, что от параллельной разработки ТЭО монголам нужно отказаться — «до окончания научно-исследовательских работ по оценке влияния изменения гидрологического режима на экосистему Селенги и Байкала». Результаты же этих работ рекомендовано обсудить на совместной рабочей группе российских и монгольских экспертов «по комплексному рассмотрению вопросов, связанных с планируемым строительством в Монголии гидротехнических сооружений на водосборной территории реки Селенга».

Итогового совещания, как было 31 марта в Бурятии, в Иркутской области не состоялось. На руки монголы получили три протокола с приложениями. А через 30 дней им выдадут книги замечаний и предложений, разложенные в общественных приемных в районах. После чего ГРП MINIS должен будет собрать все это, включая данные из таких же книг, размещенных ранее в Бурятии, в единую матрицу ответов. В теории, после этого планируется доработать ТЗ (если, конечно, монголы не согласятся с тем, что документы нужно полностью переделать), выставить их на тендер, выбрать консультанта и начать двухлетний период исследований.

Александр Попов