«Коммерсантъ»: Как село Тугнуй с его «Золушкой» принимало премьера Путина

 

С тех пор как Даша Варфоломеева позвонила Владимиру Путину на «прямую линию», изменилась не только ее жизнь, а и жизнь всего Тугнуя. Здесь построили детские площадки, разбили парк, возвели впечатляющий образовательно-культурный комплекс: в одном здании длиной метров 500 и детский сад, и амбулатория, и полностью оснащенный спортзал, и школа на 150 мест (склонность и тяга к образованию чувствуется здесь во всем — даже в общественном сельском туалете лежит книга в твердой обложке «Самообразование и воспитание характера»). Все это случилось после того, как Даша Варфоломеева еще и съездила к премьеру в Москву, где у нее сложился полноценный досуг: кремлевская елка, каток на Красной площади с Ильей Авербухом, чаепитие с Владимиром Путиным...

 

Жители Тугнуя, можно сказать, страдали. На них обрушилось событие, масштаб которого не помещался в их хорошо и просто устроенных головах 

Ни в одном доме Тугнуя вчера уже утром не осталось ни одного человека. Все были на улице, все ждали премьера, все были не то что взволнованы, а встревожены, что ли. Люди, можно сказать, страдали. На них обрушилось громадной силы событие, масштаб которого, кажется, не помещался в их хорошо и просто устроенных головах. Они бодрились, конечно, и улыбались, и хвалили Путина и бурятское правительство, и журналистов, которые сюда приехали, и сотрудников местной службы безопасности, которые проверяли у них паспорта... Они бы и еще кого-нибудь поблагодарили, да уж вроде было больше и некого. Но в глазах этих людей я видел страшное смятение. Им никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

 

— Смотрите, — обратила внимание подружек одна старушка, стоявшая в хорошо выстроенной толпе, — вон один наш отбился и стоит в стороне, и никто за ним не смотрит. Некрасиво!..

 

— Да ладно, — оборвала ее соседка. — У нас же деревня. Мы все тут некрасивые.

 

Другая пожилая женщина уже в третий раз повторяла, что у Путина ничего просить никто не будет.

 

— Как это? — с недоумением наконец переспросила ее еще одна тугнуйка.

 

— А, ну да! — спохватилась эта женщина. — Только дал бы колокола для церкви. А мы бы ему сметаны налили...

 

На инвалидной коляске подъехала бабушка Даши Анна Ивановна и рассказала, как это все произошло тогда, в 2008-м. Даша живет с ней, они готовились к Новому году, но у девочки не было новогоднего платья, бабушка предложила попросить у Путина, написала текст, назвала его добрым волшебником, Даша прочла текст по телефону, и ей сказали, что она может задать этот вопрос премьеру, она задала, он пригласил ее в Москву...

 

Вот, собственно, и все, кроме того, что Даша волновалась и спрашивала у бабушки, как правильно сказать: «Здраствуйте!» или «Здравствуйте!», а бабушка говорила, что пишется так, а говорится как слышится...

 

— Потом начались бессонные ночи,— вздохнула Анна Ивановна, и я снова уловил в ее глазах это смятение. — Но все прошло хорошо... И вот эту коляску тоже Владимир Владимирович подарил... А из платья Даша уже выросла...

 

— Где же она сама? — спросил я.

 

— Два дня назад забрали ее у меня, — пожала плечами Анна Ивановна, — так с тех пор и не видела.

 

— Кто забрал? — поразился я.

 

Не могло же быть такого, чтобы Дашу где-то изолировали и изматывали, например, психологическими тренингами к приезду премьера.

 

— Забрали... — вздохнула она. — Вот ее отец, спросите.

 

Рядом стоял средних лет мужчина, крепко прижавший к животу бутылку с минеральной водой. Он ее так крепко прижал, что побелели кончики пальцев. Отца звали Алексеем.

 

— Где же Даша? — повторил я.

 

— У второй бабушки, — неохотно пояснил он. — Дом у нас с Анной Ивановной сгорел, не успели полностью починить. Вот и забрали Дашу, чтобы не стыдно было Владимиру Владимировичу дом показать.

 

— Проводку замкнуло? — поинтересовался я.

 

— Да нет, электричество на ночь отключаем, — ответил он.

 

— Подожгли, что ли? — засмеялся я.

 

— Да кто ж его знает... — он вдруг посмотрел на меня таким испытующим взглядом, словно проверял, не я ли поджег.

 

Бабушка молчала и слушала. Я понял, что так они с сыном и думают: сожгли дом.

 

К Анне Ивановне подошли два пожилых человека с орденами (у одного на лацкане пиджака была звезда Героя Социалистического Труда) и попросили разрешения постоять рядом:

 

— Путин же с вами говорить будет?

 

— Со мной, — с готовностью кивнула она.

 

— Вы же разговаривали с ним? — спросил ее Герой Социалистического Труда.— Какой он? Ну по голосу хотя бы...

 

— Нет, я с ним не разговаривала, — с появившимся вдруг на лице каменным безразличием ответила она. — Просто он про меня знает. Коляску мне прислал.

 

— А, ну вот мы и постоим! — обрадовались они.— Можно?

 

Она великодушно кивнула.

 

Один из педагогов школы, где учится Даша, сказала мне:

 

— Вообще-то у нас и так была программа социально-экономического развития села. Так что визит Даши к Путину только подтолкнул процесс строительства. Но все и так уже было готово!

 

— Что ты приготовила для дяди Вовы? И еще вопрос: почти три года прошли, и вот ты веришь, что все это не сон?

Они тут, кажется, всерьез ревновали к тому вниманию, которое оказывали семье Варфоломеевых. В селе говорили, что за счет районной или даже областной администрации за два дня отремонтировали дом — не тот, что сгорел, а тот, куда перевезли Дашу. Он, видимо, и без пожара едва подлежал восстановлению.

 

— Да как же не стыдно? — всплеснула руками сестра Дашиной мамы.— Да как могут говорить такое? Да у нас же все стройматериалы уже были! Мы же кредит взяли! Просто не успели бы сами за два дня все сделать!..

 

Из дома вдруг вышла Даша — красивая девочка с огромными белыми бантами и в зеленом платье, из которого она тоже уже, по-моему, выросла. На все вопросы она отвечала только «да» или «нет», а чаще вообще ничего не отвечала. Она была подавлена величием момента, который продолжается уже третий год.

 

— Что ты приготовила для дяди Вовы? — настойчиво спрашивал ее бурятский тележурналист. — И еще вопрос: почти три года прошли, и вот ты веришь, что все это не сон?

 

Она молчала.

 

Когда через четверть часа журналисты вдруг, слава богу, потеряли к ней всякий интерес, и она уже шла обратно в дом, я спросил ее, попросит ли она что-нибудь у Путина в этот раз.

 

— Нет, — сказала она.

 

— А люди в селе говорят, что ты хотела у него теперь мобильный телефон попросить.

 

— Хотела, — кивнула она.

 

Я понял, что после того, как об этом все узнали, она больше не хочет (впрочем, в конце концов у нее появился даже ноутбук — премьер подарил ей).

 

— Она приготовила Владимиру Владимировичу птицу счастья, — пояснила мама Наталья Павловна. — Из дерева.

 

Молчащая девочка в этом платье, которое не прикрывало коленок и у которого талия была на уровне ее груди, выглядела так пронзительно отчаянно, что просто невыносимо жалко было ее. На нее свалилась другая жизнь, к которой она оказалась совершенно неприспособленной. В новой школе висит галерея ее портретов. Одноклассники обязаны гордиться ею. А они не умеют и не хотят учиться. И все думают, что ей очень хорошо, лучше всех, а она страдает, так же как многие в Тугнуе страдают не от того даже, что она позвонила Путину и он ответил, а что они сами не догадались этого сделать. И дозвониться бы в следующий раз, да ведь в одну воронку такая бомба второй раз все равно не попадет.

 

Владимир Путин прилетел в село на вертолете. Девочка встретила его молча 

Владимир Путин прилетел в село на вертолете в середине дня. Девочка встретила его молча. Теперь от ужасающего волнения она, по-моему, не произнесла бы уже ни «да», ни «нет». Впрочем, разговорчивой была ее мама, которая за пять минут до прихода премьера рассказывала, как ее накануне уволили по сокращению штатов из угледобывающей компании СУЭК. Она сказала, что один раз ее уже увольняли, и тоже перед встречей с Путиным. Почти три года назад она сказала ему об этом, и ее восстановили. А по-моему, собиралась сказать и теперь.

 

За столом не было ни мужа, ни его мамы Анны Ивановны. Никто, конечно, лишних вопросов по этому поводу не задавал.

 

Пили чай, премьер ел хворост и рассказывал, что теперь надо восстанавливать производство, заново строить ферму и что правительство готово и в этом помочь Тугную.

 

Повезло Тугную, в общем. Ведь записку с Дашиным текстом перед «прямой линией» почти случайно на самом деле из гигантских пачек с вопросами вытащили.

 

Потом, на улице, Владимир Путин на секунду задержался около бабушки Анны Ивановны. Отца Даши оттеснили восторженные односельчане.