«Ходатайств столько много, можно и запутаться!»: судья по делу Солодкиных заявила, что не обязана реагировать на нарушения в работе следствия

08 Дек 2012, 07:15

Очередное судебное заседание по делу бывших новосибирских чиновников Солодкиных и Андреева закончилось просьбой прокурора продлить им арест до 15 марта. До этого суд отклонил шесть ходатайств защиты и удовлетворил три, в числе которых, правда, был отказ адвокатов от седьмого ходатайства.

Судья Лариса Чуб начала заседание с рассмотрения заявленного подсудимым Андреем Андреевым ходатайства об отводе гособвинителя Марины Морковиной, которое адвокат Александра Солодкина-старшего Светлана Ткаченко дополнила от лица всех защитников. Она заявила, что Морковина, по их мнению, прямо или косвенно заинтересована в исходе рассмотрения дела, предвзята, необъективна и «только поддерживает в суде обвинение, но не хочет помочь суду в установлении истины».

Гособвинитель игнорирует выявленные факты нарушений следствием прав Солодкиных и Андреева, хотя «из смысла закона вытекает, что прокурор не только вправе, но и обязан реагировать на нарушения законности», продолжила адвокат. Например, из-за того, что обвинение «не конкретизировано» и по большому счету «носит декларативный характер», проигнорировано «право подсудимых знать, в чем именно они обвиняются».

«Представление доказательств и свидетелей обвинения является непредсказуемым, и это объясняется „тактикой обвинения“», — заметила Ткаченко, добавив, что Морковина не указывает, на каком основании суд должен исследовать именно эти доказательства, не поясняет их происхождение и не говорит, какие из них что доказывают. «Весь массив доказательств обвинения состоит из копий протоколов, но, где находятся оригиналы, непонятно, и подтверждения достоверности этих копий тоже нет», — сказала адвокат, отметив, что в таком представлении прокуратурой доказательств защита «усматривает желание скрыть системность фальсификаций и неустранимые пороки обвинения».

«Весь массив доказательств обвинения состоит из копий протоколов, но, где находятся оригиналы, непонятно»

Коллеги Светланы Ткаченко и подсудимые поддержали прозвучавшие аргументы для отвода Морковиной. «Ваша честь, хоть и улыбается интересно Марина Евгеньевна, — сказал Солодкин-старший, посмотрев на прокурора, которая действительно встречала улыбкой каждое новое обвинение в свой адрес, — я считаю, что всё, что написано, соответствует полностью».

Второй гособвинитель Алексей Куликов сообщил, что данные о заинтересованности Марины Морковиной «просто отсутствуют». «Считаю, что доводы защиты несостоятельны, не соответствуют действительности и не основаны на законе», — сказал Куликов. Он отметил, что в уголовном деле, выделенном из материалов другого дела, согласно УПК РФ, могут быть представлены как подлинники следственных документов, так и их копии.

Все представители потерпевших тоже выступили против отвода, подчеркнув, что суду не было предоставлено никаких доказательств заинтересованности Морковиной в результате процесса. Алексей Пугин заметил, что «все свидетели, которых прокурор вызывает, есть в деле», и за его рамки она не выходит. Ирина Зеленская сказала, что в претензиях защиты «отсутствуют основания, положенные в их основу. «Вы посмотрите, нам уже не нравится, как улыбается прокурор. А что будет дальше?» — задался вопросом Михаил Титаренко, назвав заявления в адрес гособвинителя «голословными» и «бездоказательными».

Сама Морковина заявила, что какой-либо заинтересованности у нее нет, и какие-либо угрозы в адрес подсудимого Андреева она никогда не высказывала. «Я не обязана принимать позицию подсудимых, это моя позиция и мое право, — подчеркнула она. — Я представляю доказательство так, как считаю необходимым, это состязательный процесс». После перерыва, который понадобился для написания постановления, Чуб согласилась с тем, что позиция адвокатов неубедительна, а заинтересованность прокурора и факт произнесения ею фразы про «раздачу слонов» не установлены, «потому что она этого не говорила». В удовлетворении ходатайства об отводе было отказано.

Далее Лариса Чуб объявила, что из СИЗО №1 в суд поступил подлинник заявления осужденного Андрея Старых от 3 декабря. Напомним, Ткаченко ходатайствовала о вызове Старых на допрос, однако тот передал, что не будет давать показания и отказался покидать камеру. Адвокаты выступили против приобщения к делу этого документа. Ткаченко сказала, что подлинность подписи Старых не установлена, и его заявление вообще не должно иметь значения, потому что «у осужденного есть статус, и суд вызвал его для дачи показаний». Тогда Чуб предложила допросить Старых прямо в следственном изоляторе в присутствии участников процесса.

«Ваша честь, а мера принудительного привода не предусмотрена?» — осведомилась Ткаченко. Судья заявила, что предложение поступило, и она ждет ответа подсудимых и их защитников. Те, посовещавшись в течение пяти минут («Время истекло, вы заявляли ходатайство и должны были подготовиться!» — прервала обсуждение Чуб) и решив, что Старых всё равно откажется говорить и в СИЗО, воспользовавшись ст. 51 Конституции РФ, сообщили, что они снимают ходатайство о допросе. «Тогда пишите письменный отказ, — сказала судья. — Потому что вы заявляли ходатайство, мы принимали меры, а вы теперь отказываетесь».

«Адвокаты, я же сказала, что имеется возможность допросить его на месте, а вы отказываетесь»

Судья вспомнила, что адвокат Солодкина-младшего Николай Украинцев ходатайствовал об исследовании в суде протокола допроса Андрея Старых от 24 августа 2001 года, который не был выделен из другого дела, и спросила мнение гособвинителя по данному ходатайству. «Я возражаю, потому что защита отказалась от допроса Старых», — сказала Морковина. «А как это связано-то?» — поразились Украинцев и второй защитник Солодкина-младшего Александр Петров. «Адвокаты, я же сказала, имеется возможность допросить его на месте, а вы отказываетесь, — ответила за прокурора судья. — Зачем же истребовать этот документ?»

Морковина заявила, что не видит смысла в обращении к протоколу 2001 года: вопросы о Солодкиных перед Старых никто тогда не ставил, «потому что их причастность не была установлена». «Так моему доверителю и более ранние периоды инкриминированы, — напомнил Украинцев, — и лица, допрошенные в суде, упоминают господина Старых как участника встречи, которая произошла в 1999 году». Морковина сказала, что не понимает, какие несоответствия хочет найти в протоколе адвокат, если Старых не допрашивался по делу Солодкиных. Поэтому же, кстати, оглашать его показания в суде нельзя. «Не огласить, а исследовать, и я не говорил о несоответствиях, — возразил Украинцев. — Вы сказали, что вам нужно посмотреть протокол, чтобы ответить на ходатайство. Вы посмотрели, — так давайте и мы в суде посмотрим!» Чуб отклонила ходатайство, сказав, что «не видит необходимости» в исследовании старых показаний Старых по тем же причинам, что и прокурор.

Затем судьей были последовательно отклонены ходатайства Андреева о необходимости сделать запрос, получал ли в 1999 году РУБОП разрешение на прослушивание телефонов Фрунзика Хачатряна, и о необходимости вынести частное определение в отношении Александра Фоменко и Владимира Большунова. Чуб также отказалась приобщить к делу официальный ответ адвокатам из ГУ ФСИН по Новосибирской области, подтверждающий факт изъятия в октябре 2011 года у осужденного Дмитрия Буоля после посещения его следователем Фоменко курительной смеси, телефона, бальзама и двух тюбиков детского крема. Согласно справке из ФСИН, материалы об этом были направлены в следственное управление СК РФ по СФО, но ответ о принятии каких-либо мер получен не был.

«Это [приобщение справки к материалам дела] необходимо и для оценки показаний Буоля в том числе», — пояснила судье Светлана Ткаченко. «Защита не исключает, что подобные действия со стороны лиц, осуществлявших предварительное следствие, носили не единичный характер», — добавил Николай Украинцев, отметив, что у него «возникают обоснованные подозрения, не сфальсифицированы ли все показания Буоля». Более того, сообщил Украинцев, ставится под сомнение законность приговора Буоля, вынесенного в рамках соглашения со следствием.

Прокурор Морковина заявила, что прослушивание телефонов Хачатряна «не является предметом рассмотрения в данном процессе». Поэтому же «оценка действиям Фоменко не может быть дана в принципе, это выход за рамки ст. 252 УПК РФ» о пределах судебного разбирательства. Прокурор также попросила приобщить к материалам дела справку из СК РФ по СФО о том, что Большунов, Фоменко и их руководитель Алексей Лебедев были уволены. Если судья вынесет определение, его нужно направлять в органы следствия, но смысла делать это уже нет, потому что Большунов и Фоменко больше не работают в СК РФ, пояснила прокурор. К тому же адвокаты говорят об инциденте, который якобы имел место в октябре 2011 года, а «Фоменко был допрошен о майских событиях». И вообще, «выносить определение — это право суда, а не обязанность», заявила Морковина.

«Мы установили, что есть признаки, и просим дать оценку. Суд не может пройти мимо сообщения о преступлении!»

Адвокаты возражали против приобщения к делу справки об увольнении Большунова и Фоменко. «Если следовать логике прокуратуры, то эти документы силы не имеют, потому что дело в отношении бывших следователей мы не рассматриваем, — заметила Ткаченко. — Кроме того, ваша честь, я слушаю и не верю своим ушам: если Большунов перешел из СК РФ в Генпрокуратуру, то мер никаких в отношении него принимать нельзя?» Николай Украинцев и адвокат Андреева Татьяна Титова напомнили, что ее доверитель вообще-то указал на совершение преступлений (пронос в изолятор запрещенных предметов и дача ложных показаний) должностными лицами, а «их карьерные продвижения исследовать нам незачем». «Мы установили в суде, что есть признаки, и сообщаем вам, что совершено преступление, и просим дать оценку, — согласился адвокат Солодкина-старшего Михаил Книжин. — Суд не может пройти мимо сообщения о преступлении!»

Судья Лариса Чуб спросила, что его доверитель думает о приобщении справки из СК РФ по СФО, и Солодкин-старший обратил внимание, что она не поинтересовалась мнением подсудимых при разрешении одного из предыдущих ходатайств. «Да? А что вы молчали? — удивилась Чуб. — Ходатайств столько много, можно и запутаться!» Выслушав мнение подсудимых, судья напомнила им, что решение уже принято, а ходатайство — отклонено. За время судебного заседания она удовлетворила только три просьбы стороны защиты — об их отказе от собственного ходатайства о допросе Андрея Старых, об исследовании на одном из будущих заседаний протокола осмотра места покушения на Фрунзика Хачатряна и о приобщении к делу справки из НИИПК имени Мешалкина. В документе за подписью директора клиники Александра Караськова утверждалось, что в медицинских справках о состоянии здоровья Солодкина-старшего должно указываться наличие у него мерцающей аритмии, а сахарный диабет при составлении в СИЗО справок должен считаться фактором риска. В целом же состояние Солодкина, по мнению врачей, наблюдавших его в 2010 году, могло за два года измениться в худшую сторону.

«Вот она и заинтересованность, о которой я говорил, — разочарованно произнес Андрей Андреев, комментируя представленную прокурором справку об увольнении следователей. — Всё это характеризует истинную картину работы Следственного комитета. Фоменко проносил запрещенные предметы, откуда-то они брались, на какие-то деньги покупались, и я не понимаю, почему никто не дает этому оценки! Это, что, преступление или детская шалость?! На мой взгляд, это чистая 286-я [ст. УК РФ о превышении полномочий]!».

Александр Солодкин-старший заявил, что материалы об изъятии у Буоля запрещенных предметов «имеют прямое отношение» к работе следователей, потому что «он за подарки, которые ему давали, подписывал протоколы». Подсудимый добавил, что намерен просить Чуб дать оценку бывшему следователю Константину Наумкину, который сегодня, как и Владимир Большунов, работает в управлении Генпрокуратуры РФ в СФО. «Непонятно, почему никто не обратил внимание, что он сказал в суде, что допустил халатность и месяц не расследовал дело об убийстве, — воскликнул Солодкин, имея в виду дело о покушении на Хачатряна. — Потом выясняется, что по просьбе Никитина он это делал, а потом вдруг об этом деле вспомнили и решили повесить на Солодкиных». Он спросил, знает ли судья, что Фоменко, уволенный из СК РФ через месяц после обнаружения у Буоля запрещенных предметов, работает юристом в «структуре, подконтрольной Боженко». «Это, что, вознаграждение? Следователи сделали свое чёрное дело и разошлись. Все при зарплате, при делах, а мы преем в СИЗО», — устало сказал Солодкин, махнул рукой и сел на лавку. Все трое подсудимых выглядели подавленно.

«Следователи сделали свое чёрное дело и разошлись. Все при зарплате, при делах, а мы преем в СИЗО»

Отклоняя ходатайства Андреева, Лариса Чуб объявила, что «суд не вправе устанавливать преступления других лиц» (таких, как Фоменко или те, кто прослушивал Хачатряна), согласно ст. 252 УПК РФ, потому что «расследует дело в отношении Солодкиных и Андреева». Выносить же определение по Большунову «суд не находит необходимым», добавила Чуб, повторив за гособвинителем, что вынесение частных определений — это её право, а не обязанность.

В конце заседания Морковина напомнила всем, что 15 декабря истекает срок содержания подсудимых в СИЗО, однако рассмотреть дело до этого не представляется возможным, поэтому прокуратура просит судью продлить срок содержания под стражей Александра Солодкина, Александра Солодкина-младшего и Андрея Андреева еще на три месяца. По словам Морковиной, велика вероятность того, что обвиняемые в тяжких преступлениях подсудимые «окажут давление на свидетелей» и «могут скрыться от суда». Заболеваний же, препятствующих содержанию их под стражей, у них нет, отметила прокурор.

Светлана Ткаченко заявила, что для согласования позиции с доверителями и составления мнения о ходатайстве Марины Морковиной стороне защиты необходимо время. «Хорошо, у вас полчаса», — сказала Лариса Чуб. «Нет, — возразила адвокат. — Нам нужно больше времени». Судья объявила перерыв до понедельника, 10 декабря.