Андрей Тютюшев: «Свинокомплекс — это не печатный станок»

09 Окт 2014, 03:50

Продуктовые санкции сейчас — предмет горячих дискуссий. Потребители возмущены ростом цен: с начала года куриное мясо и так подорожало на четверть, свинина — на треть, говядина и того больше.

Производители же видят в эмбарго реальный шанс для отечественной пищевой промышленности: самое время заняться импортозамещением в стране, завозящей извне 50% продуктов.

Почему все-таки дорожает мясо? Что нужно сделать, чтобы бизнес поверил в серьезность политики правительства? Может ли сельское хозяйство в России быть рентабельным? Об этом «Томские Новости» поговорили с генеральным директором холдинга «Сибирская Аграрная Группа» Андреем Тютюшевым. Тайга.инфо перепечатывает материал.

Без паники!

— Реально ли быстро покрыть дефицит мяса в стране, который образовался из-за введения продуктового эмбарго? Доля импорта в потреблении свинины составляла как минимум четверть...

— Свинокомплекс — это не печатный станок, к сожалению. Любое производство, связанное с животноводством, —это затратный по времени процесс. По курице дефицит закрывается достаточно быстро, потому что, во-первых, сам дефицит небольшой (импортировалось всего 10% от общего рынка), во-вторых, производственный цикл довольно-таки быстрый: выведшийся бройлер идет на убой через 40 дней. В свиноводстве этот процесс более длительный: от задумки проекта по увеличению мощностей до получения конечного продукта должно пройти порядка трех-четырех лет.

— То есть за три-четыре года страна может полностью закрыть внутреннюю потребность в мясе?

— По свинине — да. По говядине все гораздо сложнее: если свинья беременна 4 месяца и приносит 14 поросят, то корова ходит год и приносит одного теленка. Поэтому вопрос резкого увеличения производства — это перспектива десятилетия как минимум. Понятно, чтобы затевать такие долгосрочные проекты, фермеры должны быть уверены, что эмбарго — это начало планомерной политики, а не разовая акция в ответ на санкции запада. Тогда им будет выгодно и интересно оставлять поголовье для размножения, а не отправлять его на бойню сейчас.

— Увеличилась ли себестоимость производства мяса за последний месяц? Может быть, зерно подорожало... Хочется понять, есть ли объективная причина такого скачка цен.

— Что мясо, что зерно — это абсолютно рыночный товар, его цена зависит не только от себестоимости производства. Именно сейчас стоимость зерна падает, и достаточно сильно: урожай в этом году существенно больше, чем прошлогодний, а потребление осталось на том же уровне. Причины повышения цен по большей части субъективные. Спекуляцией это назвать сложно, скажем так, это результат реакции людей на информацию из СМИ. Ведь что такое цена на мясо? Это баланс между спросом и предложением. Но иногда в головах потребителей и продавцов происходит дисбаланс. Покупатели думают: «Наверняка мясо поднимется в цене, надо запасаться». И в ажиотаже бегут в магазины. Продавцы думают: «Наверняка мясо поднимется в цене, так зачем его продавать сейчас, если через несколько месяцев можно продать выгоднее». И искусственно уменьшают предложение. Цена, понятно, растет, поскольку баланс смещается в сторону спроса.

— Ну, а вы, как производители, разве не воспользовались ситуацией и не накрутили отпускные цены?

— Сами по себе мы цены поднять не можем. Если бы мы были монополистами, как «Газпром», который раз в году прибавляет к стоимости газа 25%, жили бы, наверное, по-другому! Но в нашем секторе цена формируется рынком, и только им. «Аграрная Группа» года три-четыре назад перешла на электронные торги. И когда нас спрашивают, почему мы большую часть мяса продаем за пределы области, то ответ простой: мы не делим потребителей на «своих» и «чужих». Хотите купить у нас мясо — пожалуйста: зарегистрируйтесь на торгах, предлагайте цену и забирайте. И нам все равно, куда вы его повезете: на Ямал или в Томск. В целом наш регион завозит извне примерно 200 тонн свинины в месяц, а «Сибирская Аграрная Группа» вывозит порядка 1 000 тонн. Казалось бы, почему бы нам не заместить эти 200 тонн? Но есть перерабатывающие производства, которые потребляют определенные части туши: только корейку, только вырезку и так далее. А мы продаем полутуши. Вторая причина — цена: экономным производителям выгоднее покупать замороженную продукцию с запада, хотя она и хуже качеством.

— В августе появилась информация, что компания METRO приняла положительное решение по вашей продукции и она должна появиться на полках METRO Cash&Carry во всех регионах присутствия, в том числе и Москве и Московской области. Это тоже результат санкций? Вас призвали заполнить опустевшие мясные полки?

— Нет, конечно. Это результат нашей постоянной и планомерной работы по продвижению продукта на новые, другие рынки. METRO проводила аудит на нашем предприятия еще в июле, а решение об эмбарго было принято правительством в начале августа. Думаю, эффект от санкций мы узнаем только через год. В целом могу сказать, что потребитель, конечно, пострадает: он будет тратить больше денег на еду. Но если мы будем мыслить глобальными государственными масштабами, то лучше год-два года потерпеть и переориентировать рынок на отечественного производителя, чем продолжать платить за продукты, которые мы ввозим из-за границы. Глупо стране с таким огромным сельскохозяйственным потенциалом импортировать мясо и экспортировать зерно. Продавая то же зерно на внешние рынки, мы другому государству обеспечиваем рабочие места, налоги — словом, все блага. Лучше подумать о своей стране.

Впереди Сибири всей

— Какую долю от продукции свинокомплекса «Томский» потребляют томичи и кто самый крупный потребитель вне Томска?

— Томичи потребляют половину производимого нами, остальное вывозится за территорию области. Основной объем уходит на Восток: Красноярск, Иркутская область. Но в июне следующего года, когда на полную мощность запустится свинокомплекс «Красноярский», этот баланс сместится. Красноярцам, естественно, станет выгоднее покупать в Красноярске: как минимум потому, что из цены исчезнет стоимость доставки из Томска. Вообще же география прямых поставок — от Урала до Байкала.

— А по ту сторону Урала? Есть планы строить свинокомплексы в центральной части России?

— Экономически это бессмысленно. Для того чтобы идти на рынки центральной России, необходимо огромное количество капитала. «Сибирская Аграрная Группа» находится в пятерке крупнейших производителей России по мясу свинины. И если посмотреть, кто стоит впереди нас, то это будут это сплошь российские миллиардеры. У нас нет финансовой возможности с ними соперничать. Поэтому стратегия развития нашей компании нацелена на строительство предприятий в СФО, мы крупнейший производитель в Сибири, и нам этого достаточно.

— О рынках Европы вообще, значит, не думаете?

— Нет, потому что там мы не конкурентоспособны по цене. Себестоимость продукции кардинально не отличается, по ее качеству мы соответствуем высоким европейским стандартам, но у сельхозпроизводителей в Европе есть очень большое преимущество, которое в конечном итоге выражается в разнице цен: их очень сильно поддерживает государство.В Европе 50%-ные дотации на импортируемое мясо. Скажем, если фермер продал в России свинину на 100 евро, еще 50 ему доплатит государство. Если в России поддержка сельского хозяйства составляет 7 млрд долларов в год, то только в одной Германии, где проживает в два раза меньше людей, сельхозпроизводители получают из бюджета 60 млрд евро. Ну, и как с ними конкурировать?.. В Евросоюзе сельское хозяйство для государства работает примерно на нулях, то есть налоговые поступления, которые идут в бюджет из села, возвращаются фермерам в виде дотаций. И это правильно — так страна защищает свою продовольственную безопасность.

— По России знаете соотношение дотаций производителям сельхозпродукции и уплачиваемых ими налогов?

— Нет, но уверен, что государство получает назад гораздо больше, чем 7 млрд долларов.

— А зачемтогда государству увеличивать поддержку? Если и так выживаете...

— Я всегда говорю, что государство — это, в принципе, тот же самый бизнес. Недавно прочитал, что, оказывается, Николай II был на втором или третьем месте среди самых богатых людей мира, если пересчитывать его капиталы на сегодняшний день. Почему? Потому что относился к государству как к бизнесу, который приносит доход. Например, построил Транссибирскую магистраль — появились сотни предприятий, которые стали платить налоги в казну. В наше время государственные чиновники считают, что они социальные работники: они считают, что их основная задача — правильно распределять бюджетные средства, а не зарабатывать их. Они как будто не понимают, что чем лучше условия для бизнеса, тем больше доход, на который можно лучше осуществлять социальные функции. Хотя, кстати, есть территории, где подход именно такой. И они — самые быстроразвивающиеся в России.

— Это какие, например?

— На меня большое впечатление произвела Тюменская область. Ее руководство понимает: сегодня мы построили дорогу, потратив 200 млн рублей, а завтра нам в бюджет пришел миллиард рублей. Мало того, что дорога окупилась, так власти еще и заработали политические дивиденды: «Надо же, — думает народ, — какие молодцы, дорогу построили!». Только дорогу нужно строить не в небеса, а там, где бизнес реально будет ею пользоваться.

— Где же в Томской области построить дорогу, чтобы сельское хозяйство рвануло вверх?

—В Томской области вообще сложно развивать сельское хозяйство. В сравнении с тем же Красноярским краем, это небо и земля! Там поля — один день в одну сторону едешь... А что такое маленькое поле, которых большинство в Томской области, исключая разве что Кожевниковский район? Это трактору надо много раз развернуться, повернуться, а любой разворот-поворот — это и солярка, и время, которое тоже стоит денег. Затраты на 1 кв.м в Томской области раза в три больше, чем в Красноярском крае. При этом государство не делит регионы с точки зрения перспективности: дотации всем даются одинаковые. Поэтому производить зерно в Томской области крайне не просто. В советские времена все равно производили, главное, чтобы сеяли. Но особенно меня удивляет Бурятия: нашсвинокомплекс «Восточно-Сибирский» стоит, по большому счету, на песках. Но и на них в советское время были «пашни». Собирали три центнера с гектара, сеяли пять.

Деньги любят счет

— В Бурятии мы на следующий год запланировали сдачу второй очереди свинокомплекса. Также закладываем основание будущего предприятия в Тюменской области — будем строить большой комплекс в 90 км от областного центра. Кроме того, стратегия развития предполагала возведение свинокомплекса в Иркутске, но, видимо, уже не получится. В этом году правительство формирует окончательный список приоритетных проектов в свиноводстве, которые должны быть реализованы при государственной поддержке. Мы включены в этот список с тремя проектами — строительство в Бурятии и Тюмени, о которых я говорил, а также обновление свинокомплекса «Томский». Иркутского проекта в нем нет.

— Что подразумевает обновление свинокомплекса в Томске?

— Это проведение ремонтных работ с одной стороны и репродукционных — с другой: нам нужно полностью заменить поголовье. Сегодня свинокомплекс живет со шлейфом санитарного и ветеринарного наследия, которое копилось с 1976 года. В связи с этим производственные показатели на 30-40% хуже, чем на наших новых объектах на Урале или в Бурятии. По сравнению со строительством новых свинокомплексов, обновление — не такое уж затратное мероприятие: потребуется 700-800 млн рублей. Теперь осталось дождаться, чтобы федерация и область подтвердили господдержку этому проекту (компенсации по процентной ставке и на приобретение племенного скота) и юридически закрепили свое решение.

— Но неужели такая небедная компания, как «Сибирская Аграрная Группа», не может реализовать относительно не дорогие проекты за свой счет?

— Может. Мы вообще можем эти деньги подарить народу. Только это уже не бизнес. Любой проект в сельском хозяйстве требует затрат от государства. Не потому что мы жадные и хотим больше денег — речь идет об элементарной окупаемости. Допустим, строительство свинокомплекса в Красноярске обходится примерно в 6,5 млрд рублей. Зарабатывает данный комплекс 1 млрд рублей в год. В принципе, этого достаточно. Но если на 6,5 млрд начислить 14% годовых, под которые банк дает деньги, то вся прибыль будет уходить на уплату процента. Поддержка государства выражается в том, что оно компенсирует процентную ставку — не всю, конечно, а 8,25% годовых. Но в таком случае уже можно говорить о бизнесе — проект окупается хотя бы в течение девяти лет. Кстати, разница в цене денег тоже есть: «длинные» кредиты в Бурятии мы получали под 13 %, на Урале эта ставка была около 11,5 %.

— То есть вы еще и выбираете между регионами внутри Сибири...

— Патриотизм — это здорово, но бизнес всегда рассуждает несколько иными категориями. Хотя при прочих равных мы отдаем предпочтение Томской области. Потребитель ведет себя точно так же: он купит томскую картошку или кемеровскую, если они будут одинакового качества, но томская при этом — в два раза дороже?.. Бизнес вкладывает туда, где получит наибольший результат. И это интерес региона — чтобы проекты оставались на его территории. Например, «Сибирская Аграрная Группа» с 2000 года получила порядка 1 млрд рублей государственных дотаций (за что нас и критикуют — мол, и так богатые, а еще госденьги получают). Но за этот миллиард мы обеспечили занятость порядка 4 тысяч человек. А, например, за 2013 год по нашим томским предприятиям мы заплатили налогов и страховых взносов более 520 млн рублей. То есть какова окупаемость миллиарда? Меньше, чем два года. Это эффект от тех денег, которые мне дали. А теперь представим, что 1,5 млрд рублей, которые Томская область выделяет в год на поддержку сельского хозяйства, давали бы не всем подряд, а таким, как мы, область получала бы серьезные средства в бюджет от сельского хозяйства.

— Вы только что нарисовали реальный план того, как области получать дополнительные несколько миллиардов рублей. Раз это лежит на поверхности — почему план не реализован? Тем более, вы — депутат Законодательной думы.

—"Лебедь, рак и щука" читали? Вот вам и ответ на вопрос. Очень сложно скооперировать в одно русло людей, которые представляют интересы разных групп избирателей. Для меня поход в Думу — это попытка посмотреть на государство с другой стороны, на то, как изнутри работает система госустройства. Было интересно посмотреть, что это такое. Да, поначалу был идеалистом, думал, что смогу мир улучшить. Но со временем понял, что возможность изменять мир есть только в том случае, если ты во главе всех процессов.

Дорогу осилит идущий

— Вы были назначены директором свинокомплекса «Томский», находившегося до этого в госсобственности, в конце декабря 2000 года. Как говорят, не было даже запасов комбикорма на следующий день, долг предприятия составлял 250 млн руб. Зачем вообще взялись за него?

— На тот момент мы с партнерами были молодыми финансистами, без больших денег, поэтому покупать успешные активы возможности не имели. Все этапы нашего бизнеса на самом деле были очень логичны. Первым нашим проектом стал пивзавод «Старая ратуша» в Асино. Потом, видя некоторые успехи нашей команды, нам предложили асиновский комбикормовый завод — он стоил копейки, поскольку был банкротом. Начали его развивать — поняли, что комбикорм продавать некому. В администрации области предложили взять свинокомплекс, который много лет был сильно убыточным, хотя получал дотации 2-3 млн долларов ежегодно. Потом увидели, что у свинокомплекса маленькая переработка — начали развивать мясопереработку. Естественно, 15 лет назад не думали, что можем добиться того, чего добились сейчас. Но дорогу осилит идущий. Жизнь открывает двери перед каждым. Вопрос, пользуется ли человек ситуацией и умеет ли видеть перспективу.

— Сейчас есть вещи, от которых у вас опускаются руки?

— Сейчас — нет. Но год назад непоследовательность государства порой удручала. Тогда разорились порядка 40% мелких предпринимателей, занятых производством свинины... Нам тоже пришлось очень сложно, учитывая, что незадолго до этого мы купили птицефабрику «Томская». Нужно было заново формировать коллектив, неэффективно работало производство, требовались кардинальные изменения. Это и так стоило больших денег, а тут еще случился резкий рост цен на зерно, что в принципе не позволяло производить рентабельный продукт в животноводстве и птицеводстве. А еще пожар на инкубаторе, принесший 125 млн убытков... В этом году, к счастью, птицефабрика вышла на производственные показатели, которые мы считаем нормальными. Так что это в любом случае полезный для нас опыт. Дорога к любому достижению вымощена из маленьких неудач.

Елена Тайлашева