Сергей Шапхаев: Байкал стал заложником политической ситуации

15 Фев 2016, 17:16

Первые в России общественные слушания по проекту строительства ГЭС на Селенге в Монголии состоялись на днях в Кабанском районе Бурятии.

Сразу после слушаний один из их организаторов, директор Бурятского регионального объединения по Байкалу, заместитель председателя Общественного экологического совета при прокуратуре Республики Бурятия Сергей Шапхаев дал интервью телеканалу «Байкал АТВ».

Ведущий: Сергей Герасимович, добрый день! Расскажите, почему строительство ГЭС на реке Селенга и её притоках на территории Монголии так заинтересовало бурятскую общественность?

Шапхаев: В первую очередь потому, что сейчас мы переживаем маловодный период, воды в Байкале стало гораздо меньше. Это повлекло за собой социальную напряжённость — прежде всего в прибрежных районах: торфяники горят, из части колодцев вода ушла, и поэтому люди понимают, что если ещё построить плотину на Селенге, то ситуация усугубится ещё больше. Тем более, что по прогнозу гидрологов этот маловодный период может продлиться до 2020 года, то есть это долгоиграющая история. Поэтому в прошлом году, в начале года жители Кабанского района, Тарбагатайского района, часть жителей Булганского аймака Монголии при поддержке неправительственных организаций Монголии и России написали жалобу в Инспекционный совет Всемирного банка, где обратили внимание, что при разработке проектной документации двух ГЭС из этих трёх, это ГЭС «Шурэн» на Селенге и ГЭС «Орхон» (правый приток Селенги) были нарушены правила банка. В частности, монгольская сторона не провела общественные слушания на территории России по этим проектам в то время, как на территории Монголии такие слушания состоялись.

Ведущий: А банк какое отношение имеет к этому строительству?

Шапхаев: Дело в том, что Монголия получила кредит как бедная страна от Всемирного банка на разработку проектной документации двух ГЭС: ГЭС «Шурэн» в основном русле Селенги и ГЭС «Орхон» — это правый приток Селенги. Причём ГЭС «Орхон» — это проект, который предусматривает отвод части воды по каналу в пустыню Гоби для поддержки горнорудных предприятий, которые сейчас там добывают уголь, а этот уголь поставляется в Китай. Скорее всего, строительство этих ГЭС в последующем, когда проектная документация будет разработана, будет финансировать Китай, потому что в первую очередь именно Китай заинтересован в том, чтобы часть воды Селенги ушла в Гоби и была выработка электроэнергии.

Ведущий: Я так понимаю, что ГЭС «Шурен» и ГЭС «Орхон» ещё в далеком плане, пока чисто на бумаге. А вот ГЭС «Эгийн-Гол» уже практически вот-вот начнут строить. Что это за ГЭС и почему мы или Всемирный банк не может повлиять на её строительство?

Шапхаев: Да, ситуация развивалась так, что вот эти две ГЭС («Шурэн» и «Орхон»), которые финансирует Всемирный банк, фактически явились ширмой или прикрытием для третьего проекта, наиболее опасного, который уже практически завершён и общественные обсуждения которого не проходили. ГЭС предполагается построить на реке Эгийн-Гол — это левый приток Селенги и там, где Эгийн-Гол впадает в Селенгу, сток Селенги увеличивается примерно в два раза, то есть это очень крупный приток, и по мощности вот этих трёх гидроэлектростанций ГЭС «Эгийн-Гол» наиболее мощная. Проектирование осуществляла французская инжиниринговая компания, которая позиционировала себя в Монголии, как компания, которая отвечает всем европейским и международным стандартам прозрачности, но на самом деле никакой документации ни монгольской, ни российской общественности не было предъявлено. Более того, когда в марте прошлого года по просьбе монгольских неправительственных организаций приехала миссия ЮНЕСКО для того, чтобы ознакомиться на месте, там, где будет эта плотина Эгийн-Гол, ей даже не дали проект в полном объёме, а дали только презентацию, картинки. И поэтому сессия ЮНЕСКО, которая состоялась в начале июня прошлого года в Бонне, приняла решение о том, что монгольская сторона обязана предоставить проектную документацию в полном объёме и не начинать реализацию проекта до тех пор, пока не будет получена рецензия от Комитета всемирного наследия ЮНЕСКО — то есть ЮНЕСКО в этом плане стоит на нашей стороне. Кроме того, комитет ЮНЕСКО также принял ещё ряд решений по Байкалу, в частности, о проведении стратегической экологической оценки всех проектов ГЭС, включая и существующие, и проектируемые. То есть Россия и Монголия должны сделать совместную стратегическую оценку и разработать менеджмент-план по управлению участком всемирного наследия «Озеро Байкал» — это уже касается российской стороны. Но пока эти работы идут очень вяло, нас это тоже очень беспокоит.

Ведущий: Вот, вы говорите, что ЮНЕСКО запретило начинать какие-либо работы до своей экспертизы, но фактически работы там уже начаты на Эгийн-Гол?

Шапхаев: Да, фактически Великий народный хурал уже одобрил проект, а Монголия — это всё-таки парламентская республика, там такого рода вещи утверждаются хуралом, и вот они одобрили начало подготовительных работ, работы начаты, деньги выделены Эксимбанком Китая, то есть за спиной этого проекта стоит Китай. Мы считаем, что это прямое нарушение международных обязательств Монголии, потому что Монголия так же, как и Россия, подписала и ратифицировала Конвенцию о всемирном природном и культурном наследии, а текущая ситуация является прямым нарушением конвенции. Мы в своём протоколе общественных слушаний в Кабанске также отразили этот момент.

Ведущий: Насколько я знаю, сейчас у Китая есть намерение построить завод по бутилированию байкальской воды здесь, в Бурятии, но своим решением о строительстве Эгийнгольской ГЭС они фактически перекрывают приток воды в Байкал. Как вам кажется, нет ли здесь какого-то противоречия для китайской стороны?

Шапхаев: Думаю, что противоречия налицо, и наша задача — указать правительственным структурам Китая на наличие этих противоречий, потому что проект по строительству завода бутилированной воды очень крупный. Просто хочу отметить, что 2 миллиона тонн — объём выпуска завода, когда он выйдет на проектную мощность, примерно равен объёму вообще всего мирового рынка бутилированной воды. Естественно, что Китаю этот проект очень выгоден, так же, как и России, поэтому тут китайское правительство и руководство должны делать выбор: либо то, либо это. А выработка электричества на Эгийн-Голе… Ну, во-первых, это относительно небольшая станция, это примерно десятая часть от выработки Иркутской ГЭС, и на общественных слушаниях в Кабанске представитель «Иркутскэнерго» прямо заявил о том, что они готовы рассмотреть возможность переброски части электроэнергии в Монголию по более низким тарифам, чем сейчас. Но для этого нужно, чтобы этот вопрос был согласован с «ИнтерРАО» и Федеральной службой тарифов, которые отвечают за эти вопросы и экспорт электроэнергии. То есть, это не компетенция «Иркутскэнерго» — «Иркутскэнерго» просто заявляет, что они готовы.

Ведущий: Строительство этих ГЭС в Монголии — жизненная необходимость для страны? У них реально нехватка электроэнергии? Либо это некий политический шаг? Мы вам перекрываем практически всю Селенгу, сокращаем водосброс Селенги и дальше делайте, что хотите.

Шапхаев: Этой проблеме уже лет двадцать, и последние пять лет я наблюдаю, в том или ином объёме, за развитием событий. И да, мне кажется, что здесь всё-таки превалирует политический аспект. Дело в том, что сейчас в Монголии началась избирательная кампания по выборам в Великий народный хурал, и есть разные политические партии — например, есть партии зелёных, которые против строительства этих ГЭС, потому что пострадает животноводство или будут затоплены лучшие пахотные земли Монголии, если мы говорим о ГЭС «Шурэн». И в то же время есть партии, которые считают, что Монголия должна быть энергетически независимой от своего северного соседа. Вот такой патриотический угар наблюдается, собственно, как и у нас в России. Поэтому такое противоборство идет между разными сторонами. В результате заложником этой ситуации становится Байкал.

Ведущий: На слушаниях накануне вы говорили, что у Монголии существуют и другие компромиссные варианты получения электроэнергии. Что это за варианты?

Шапхаев: С нашей точки зрения, самый приемлемый (это я как эколог говорю) вариант представляется собой очень крупный проект, который входит в крупную инвестиционную программу — это создание энергетического кольца Азии. Одним из ключевых компонентов этого энергетического кольца является строительство очень крупных ветро-солнечных станций в пустыне Гоби на территории Монголии. Спонсорами этого проекта являются Китай, США, Германия, Япония, Корея и, естественно, Монголия. Россия тоже обозначила своё присутствие в этом проекте. Выработка электроэнергии, когда эти ветро-солнечные станции выйдут на проектную мощность, будет такова, что Монголия будет экспортировать электроэнергию. Естественно, все эти ГЭС не понадобятся. Мне кажется, что это хороший вариант, России нужно более энергично включиться в этот инвестиционный проект. Роль России здесь заключается в том, чтобы стабилизировать напряжение, которое, естественно, возникает в возобновляемых источниках электроэнергии. Они очень сильно зависят от сезонов, сезонных колебаний температуры. Для этого нужно пробросить и удлинить ту ЛЭП-500, которая уже проложена в Монголию, в пустыню Гоби, для того, чтобы стабилизировать эти скачки напряжения. И поэтому та инициатива «Иркутскэнерго», о которой они говорили на слушаниях, вполне укладывается в этот проект «ГобиТЭК» — проект строительства крупной ветро-солнечной станции. Кроме этого, думаю, это даст толчок в развитии возобновляемых источников энергии у нас, в России, потому что это будет означать доступ к технологиям. Если Россия участвует в этом проекте, она получает доступ к самым современным технологиям.

Ведущий: Сергей Герасимович, немного подытоживая наш разговор: как можем мы, российская сторона, повлиять на строительство? Вообще, можем ли мы повлиять на строительство или нестроительство этих ГЭС? Что нужно предпринять, что нужно сделать?

Шапхаев: Я думаю, что у российской стороны есть все механизмы влияния на эту ситуацию. Давайте не будем забывать, что сейчас решается вопрос об аннулировании задолженности Монголии по тому кредиту, который был еще выделен при Советском Союзе: 15 миллиардов долларов. Мне кажется, что, когда речь идёт о Байкале, где 80 процентов запасов поверхностной пресной воды России, 20 процентов мировых, можно этот вопрос так поставить, что мы вам гасим кредит, а вы, пожалуйста, уж соблюдайте международные договоренности, которые вы сами подписали. Второе направление — это, естественно, то, что мы делаем, а мы работаем непосредственно с кредитором — Всемирным банком, и Всемирный банк имеет очень высокие экологические стандарты и, в частности, они большое внимание уделяют учёту мнения общественности, как на территории Монголии, так и России. Поэтому у нас есть свой канал воздействия на ситуацию по общественной линии. Ну и, наконец, не надо забывать, что существует три межправительственных соглашения между Монголией и Россией: о торгово-экономическом сотрудничестве (возглавляет структуру, которая реализует это соглашение, наш министр природных ресурсов и охраны окружающей среды Сергей Ефимович Донской), об охране окружающей среды (с нашей стороны — это Амирханов Амирхан Магомедович, который прекрасно осведомлён об экологических проблемах Байкала), и соглашение о трансграничных водах (с российской стороны уполномоченным является Селиверстова Марина Валерьевна, которая возглавляет Росводресурсы). Через эти структуры делаются попытки влиять на ситуацию с монгольскими ГЭС, но пока достаточно вяло, и мне кажется, что более активную позицию должен занять наш МИД.

Ведущий: Вы говорили о том, что Россия прощает более 15 миллиардов долларов Монголии. Это прощение долга было инициировано до того, как стало известно о строительстве ГЭС или это всё параллельно идёт? Вообще, связано ли это между собой?

Шапхаев: Думаю, что связано. Возьмём, например, последнее заседание межправительственной комиссии по торгово-экономическому сотрудничеству: там есть экологический блок, который Сергей Донской проводил в Улан-Баторе вместе со своим замом с заместителем председателя правительства Монголии. Там рассматривался целый комплекс вопросов. В частности, Донской предложил создать рабочую группу и предоставить ей информацию о ГЭС на Эгийн-Голе. Но монгольская сторона очень уклончиво ответила на это предложение. Мне кажется, нужно проводить более агрессивную политику по этим вопросам, действительно чувствительным для нашей страны.

Ведущий: Можно ли обменять 15 миллиардов долларов на «нестроительство» ГЭС или такой вопрос пока не стоит в повестке?

Шапхаев: Понимаете, мы с Монголией связаны рядом разных других проектов: строительство железной дороги, поставки мяса. Всё это нужно решать в комплексе, но мне кажется, что Монголия ждёт чёткого, акцентированного высказывания мнения со стороны президента Российской Федерации.

Ведущий: Ещё такой вопрос, можно ли считать монгольскую инициативу строительства ГЭС неким элементом шантажа по поводу того, чтобы Россия отменила кредитное обязательство Монголии либо вообще оказывать какое-либо политическое давление на Россию?

Шапхаев: Когда велись переговоры по этим трём направлениям, трём структурам, то монгольская сторона особо и не скрывала своих намерений. Они прямо говорили: «снизьте тарифы, вы нам поставляете электроэнергию по очень высокой цене, нам это невыгодно», особенно зимой для работы «Эрдэнэта», который, кстати, был построен на советские деньги — крупнейший в мире комбинат по добыче меди. Тарифы не снижают, хотя я не вижу тут никаких проблем, потому что с точки зрения стоимости воды в Байкале — это просто мизер. Поэтому, мне кажется, что российская сторона должна проявить большую гибкость в этом вопросе, тогда эти проблемы можно будет решить.

«Плотина. Нет!», 15 февраля 2016