Человек со счастливого перекрестка

© Оксана Мамлина

Как начать новое дело? Как вообще делать то, что считаешь важным и нужным, как понять, что именно это — твое? Ответ от Константина Терещенко, основателя проекта New Kolhoz: слышать свой внутренний голос. Он постоянно зовет, и не надо его заглушать, он не умолкнет, а вот вы — вы перестанете слышать. Очерк Оксаны Мамлиной.

У деревни Новониколаевки в Барабинском районе Новосибирской области есть перекресток. Терещенко говорит, что на нем нужно обязательно постоять, он счастливый, удачу приносит! Стоим, ветер в лицо, и счастье уже в том, что ты вдали от города, от человеческой массы и от соцсетей, ты дышишь полной грудью и слышишь свое дыхание. Солнце весеннее уже, и мы едем в New Kolhoz, проверять, как живет и зимует карась на озере Ирбаново.

Дорога на снегоходах до озера занимает около часа. Где-то снега насыпало так, что проваливаемся по руль. Егеря толкают, тянут, ругаются и снова едут — по ямам, по торосам, по застывшим волнам большого озера. Один из егерей прорубь бензопилой режет, караси оттуда выскакивают, как ошпаренные. Много их там, спали себе спокойно, им до егерей и проверок дела не было, а тут пила, лед трещит, на тебе… В общем, не все вернулись обратно в озеро. Осеннюю сеть подо льдом проверили, шугу лопатой вычерпали, убедились — рыба есть! Утащили в рыбацкий домик вмерзшую уже в лед лодку, спрятали. Чайник вскипел на кирпичной печке, согрелись, захотелось спать —тепло в домике, да и по два костюма охотничьих на каждом.

Но надо ехать назад. Тряска, сухой камыш бьет по лицу, ветер. Озеро как-то недружелюбно провожает — не понравилось, что побеспокоили, вода подо льдом черная, как нефть, густая. Тишина.

Вечером — разговоры… Вообще, Терещенко — это человек-вечный двигатель, энерджайзер такой, бизнесмен и депутат. Сказал — сделал, и если что-то препятствует, начинается бешенство! И если что-то не так, где-то врут —бешенство! Дом сдали с недоделками — а вот вам! Не приму! Люди из ветхого жилья в Барабинске эти квартиры несколько лет ждали, и что — их теперь в дом с плесенью заселять? Не выйдет! Переделывайте, устраняйте не только проблему, но и ее источник! Понятно, что наш народ все стерпит и сам благоустроит площадки, и крышу укрепит, но совесть-то надо иметь. И прет кандидат-самовыдвиженец Терещенко против административной машины Барабинска! А машина злится. Пока просто урчит от злости и ничего не делает, но это пока… Не страшно? Нет, Терещенко говорит, что правда на его стороне, значит, бояться нечего. И старики не с его округа просят помочь определить их в санаторий. Едет, разбирается.

Второй день проходит в бешеной гонке по Барабинску, где Константин еще и председатель охотобщества. В небольшом домике орут боевые петухи, кудахчут куры, яйца лежат в гнездах, цыплята пищат! Беременные кошки спят клубочком возле печки, тут же подписываются деловые бумаги о передаче охотобщества от прежнего директора нынешнему, а еще долги этого общества, неучтенные убитые косули, недостающие снегоходы и дом, требующий капремонта…

На дорогах надолбы, неухоженный город, непричесанный, жаль его. Терещенко только руками разводит, понимает, что один в поле не воин, по большому счету-то.

Возвращаемся в Новониколаевку. Сало шкварчит на сковороде, деревенские яйца, штук десять, лучок ароматный, хлеб из местной пекарни — все это быстро съедается. Вкусно невероятно! Ложимся — завтра вставать чуть свет и ехать на Чановское озеро, оставлять подкормку для косуль, следить, чтобы не было следов браконьерских снегоходов, и ловить рыбу на Чанах, чтобы егерям было, что поесть.

Утром подъем в семь, егеря (а их трое) ворчат, зачем так рано зимой вставать нужно, но директора попробуй не послушайся! Разнарядка — кто снегоход заправлять, кто сено грузить, кто еду готовить, рюкзаки паковать, чтобы увезти продукты на Колояр — рыбацкую стоянку, островок посреди Чанов! Егеря зовут это место своей Шамбалой.

Едем — кто за рулем на снегоходах, а кто и в санях с сеном трясется по заледеневшей поверхности воды. Сказать, что это весьма непросто, это ничего не сказать. Задача — удержаться и не вылететь. При условии полного комплекта зимнего снаряжения и 5 кг аппаратуры, плюс доверху набитая соломой телега. Едем, застреваем по уши, толкаем, ругаемся матом, снова едем. Два маленьких снегохода, две точки, и бесконечность уходящего вдаль снежного поля. Да, и где-то здесь бродят косули. Мы должны подбросить им веток и соломы, и дела нам нет до мороза в минус 25: животные хотят есть и они гибнут, если их не покормить, а у них скоро потомство. Период такой, особенный. Лезем по шею в сугробах, Терещенко с егерями сухостой выгружает, а я пытаюсь снимать и не провалиться, плыву в снегу. Выгрузили, следы снегохода обнаружили, лазит где-то браконьер, а вот поди докажи, что он убил. Свои же из деревни и охотятся во внеурочное время, когда охота строго запрещена. И прячут потом этих косуль, снегоходы от крови замывают, в мешках увозят добычу. В общем, хитрые они, еще и опасны, у них ружья, а у егерей ничего, только куча ограничений.

Вот так и выслеживают, находят снегоходы по следам в селе — вроде все улики есть, а доказать сложно. Стартуем дальше, на Колояр, снегоход на торосе подлетает вверх метра на два, в санях мы случайно удерживаемся, приземляемся резко. Больно! На Колояре мужики накануне сазана выловили из озера, жирный такой, мягкий и очень вкусный. Терещенко у печки возится, злой немного, по следам определил снегоход — «Буран». И теперь на односельчанина сильно думает — он, некому больше! Самки сейчас уже беременные, нельзя охотиться, надо опередить, иначе убьет браконьер косулю.

Сазан дымится на сковороде, кусочки жиром на солнце поблескивают, егеря еле ноги переставляют уже, натаскались по снегам. Едят дружно и молча, из одной большой общей сковороды, хлебом бульон вымакивая, чай пьют ароматный со смородиновыми веточками. На стене икона Николы Чудотворца соседствует с портретом Ленина и натюрмортом с виноградной кистью и бокалом красного вина. Нехитрый мужской быт, печка поленьями пахнет, отдыхаем немного, и в дорогу. Опять по торосам и наледям, только полегче уже, лунки бурят. Располагаются — кто сидя на стульчике складном, кто так, полулежа у проруби. Клев идет, окуньки в основном. Терещенко орет басом своим — судака поймал! Большого! На удочку! Тянет… Впервые слышу, как рыба пищит. Пищит, а лезет из узкой лунки, пойманная на наживку из мормыша. За час окуней и судаков на большую кастрюлю ухи набралось, ну и, конечно, радости от пойманной рыбы на миллион.

Двигаем обратно, иначе будет темно, по зарослям камыша не проехать, встрянем, а мороз крепчает, да и топлива вечером больше уйдет, фонарь придется включать, а это накладно. По такой же тряске наезженной дорогой возвращаемся домой, на Колояре допиваем чай и сазана съедаем, кланяемся могиле погибшего здесь в пожаре несколько лет назад егеря и двигаем домой. Полный рюкзак рыбы, Терещенко доволен, летом будет, где рыбакам разгуляться, рыба хорошо зимует. Едем домой уже более спокойно или так кажется, не ощущается тряски. Снегоходы еле дотягивают до села, как уже садится солнце. На этот раз миссия выполнена, дом с недоделками Терещенко не принял и комиссии это сделать помешал, ветерана с направлением в санаторий выслушал, помочь пообещал. А еще карасей на озере проверил, лодку припрятал, косуль накормил, рыбы впрок наловил егерям, Колояр проверил, все ли имущество цело, задачи всем поставил, охотобщество со всеми долгами и документами принял, — можно и домой ехать. У Константина семья — жена, два сына 13-ти и 7-ми лет в Новосибирске, соскучился!

Последний штрих — в Барабинске закупаем баранины побольше. Чтобы в Новосибирске на ставшем уже традиционным празднике «День Барана» всех гостей накормить, приветить и обеспечить рыбными облигациями, по которым потом люди смогут получить 5 кг свежевыловленной пеляди или 2 кг соленой. Ну, а Терещенко вырученных с праздника денег хватит, чтобы купить личинок пеляди на зарыбление в этом, предстоящем сезоне.

Едем в Новосибирск по ночной дороге, и я думаю — кто он? Из миллиона человек появляется один, которому небезразличны деревни, которые умирают, озера, которые надо зарыблять, земля, которая стоит непаханая, несеяная, свиньи, которых нужно разводить, да так, чтобы хозяева могли за комплексом наблюдать онлайн, дабы свои вложенные средства контролировать, охотобщество, которое умирает. Недоделанные, недостроенные дома, в которые почему-то должны заселяться люди. Зачем?

Есть такое слово — Хозяин! Это не объяснить, невозможно описать это явление, это внутреннее, то, что прорывается сквозь поколения, то, что вживлялось еще дедами и прадедами, с этим бесполезно бороться. Невозможно и не нужно это подавлять, иначе смерть. Не физическая, нет, пострашнее. Смерть внутреннего человека, себя, хозяина! Хозяина Земли!

Текст и фото Оксаны Мамлиной, специально для Тайги.инфо