Ученый: «Регулятор боится возвращения на Байкал маловодья»
Заведующий лабораторией гидроэнергетических и водохозяйственных систем ИСЭМ СО РАН, доктор технических наук Вячеслав Никитин оценил прошедший зимний сезон. И рассказал о грядущих рисках для всей Ангаро-Енисейской водохозяйственной системы. Главный из них – возможный возврат с 2021 года действия постановления №234, зажавшего Байкал в метровом диапазоне.
Тайга.инфо перепечатывает его в интервью проекту «Кислород.ЛАЙФ».
— Вячеслав Михайлович, как вы оцените итоги прошедшего зимнего сезона в бассейне Байкала?
— Как вы знаете, еще осенью 2018 года была поставлена задача обеспечить к 1 мая текущего года проектный уровень предполоводной сработки Иркутского водохранилища, прописанный в действующих ПИВР — это 456,15 метров ТО. К началу мая уровень удалось понизить до 456,23 метров ТО — то есть на 8 см выше, чем планировалось. Эта ситуация не вызывает никаких опасений. Половодья пока нет, во всем макрорегионе была малоснежная зима.
Что будет с притоком летом — раньше июля определенно говорить сложно. По нашим оценкам (подчеркиваю, именно по оценкам, прогнозами занимается Росгидромет), основанным на данных глобальной климатической модели, наиболее вероятно, что в бассейне Ангары и Енисея будет средняя или близкая к средней, но, возможно, и повышенная водность. В отдельных частях бассейна возможна и пониженная. Если сравнивать с ситуацией прошлых лет, например, 2017 — 2018 годов, когда в бассейне Селенги, а также в верховьях Енисея, приточность была выше средних значений, то в этом году, скорее всего, даже ниже будет. Но никаких признаков, что сложится какая-то экстремальная ситуация, пока не видно.
— Как вы оцените регулирование расходов Иркутской ГЭС этой зимой. С конца 2014 года станция работала при минимально допустимых 1300 кубометров в секунду, но в этом году впервые за долгие годы расходы неоднократно повышались?
— Регулятор по-прежнему боится возвращения маловодья. 40 лет назад, когда подобное на Байкале уже случалось, маловодный период растянулся на шесть лет. Сейчас — пока что на четыре года. Инерция в сознании не позволяет отказаться от опасений, что не все еще кончилось — несмотря на все условия водности прошлого года. С большой вероятностью можно сказать, что, по крайней мере весной прошлого года, маловодье завершилось. В зоне Байкала и Ангары, пожалуй, такая тенденция продолжится и в этом году. По крайне мере, никаких признаков возвращения экстремального маловодья мы сегодня не наблюдаем.
Зато мы наблюдаем этакое очень осторожное отношение к режимам расхода, из принципа — как бы чего не вышло. Это политика подстраховки. Так и в советские годы было. По сути, постановление правительства №234 от 2001 года, действие которого с 2017 года де-юре временно приостановлено, для регулятора продолжает действовать. И в Росводресурсах по-прежнему исходят из того, что ниже 456 и выше 457 метров ТО уровень Байкала менять недопустимо. Отсюда и все метания: в течение одного месяца расходы ГЭС назначают то меньше, то больше. Понятно, что в неопределенности чиновники пытаются маневрировать, но вся эта суета не очень понятна и не соответствует реальности. Главное — что формально они рамок не нарушают.
Осенью прошлого года, в октябре-ноябре, напомню, такое поведение привело к тому, что уровень озера необоснованно «экономили». И в итоге резко подняли Байкал, что для кануна зимы было совершенно нетипично. Самое печальное, что несмотря на все эти титанические усилия пока не удается наполнить Братское водохранилище до уровня, при котором оно снова станет водохранилищем многолетнего регулирования. Верхняя отметка там, к началу летнего сезона, была близка к минимально необходимому уровню по требованиям навигации (395,5 метров БС; на 29 апреля было 395,72 метров БС). А значит — одно из крупнейших в мире водохранилищ остается сезонным, и при сохранении в этом году средней и пониженной водности вряд ли эта ситуация изменится. А это значит, что устойчивость водохозяйственной и энергетической систем все еще под вопросом. Байкал у нас, по сути, сезонным стал с 2001 года, благодаря тому самому постановлению №234, а единственное водохранилище многолетнего регулирования в Сибири — так и на набрало многолетних запасов. Это как государство без валютных резервов.
— Почему же эту задачу не решают?
— По целому ряду причин наши чиновники не любят строить долгосрочные стратегии, а ведь управление в долгую — это задача именно регулятора. Энергетиков текущая ситуация вполне устраивает, поскольку громадные ресурсы Братского водохранилища все равно позволяют маневрировать выработкой. Но совершенно очевидно, что многолетние ресурсы должны накапливаться и сохраняться. Вообще, в начале сезона Братскому водохранилищу достаточно иметь призму регулирования в полтора метра, чтобы обеспечить устойчивость всего каскада. И зона сезонного регулирования находится в Братске между 401-й и 399-й отметками Балтийской системы. Остальное и должно быть многолетнее. Мы сейчас прорабатываем возможность проведения отдельного исследования по многолетнему регулированию этого водохранилища, причем с учетом регулирующих возможностей озера Байкал.
— Какие еще риски для Ангарского каскада ГЭС вы бы выделили?
— В последние годы остается два проблемных момента. Во-первых, энергосистема Сибири в настоящее время крайне избыточна по мощности. Фактически, излишек может достигать двух и более гигаватт, то есть фактически не востребована мощность, равная мощности Богучанской ГЭС. Наиболее серьезно эта проблема встает летом, когда разгружаются тепловые электростанции, и наступает звездный час для ГЭС — но потребителей на эту энергию в Сибири просто нет. В ОЭС Сибири большая часть нагрузки приходится на отопление, мы же в суровых широтах находимся, у нас не Бразилия. Вся энергосистема настроена так, чтобы обеспечить максимум зимней и минимум летней выработки. Но сегодня даже при средних, а тем более повышенных расходах ГЭС, велик риск холостых сбросов. И эти сбросы не связаны с гидротехническим оборудованием, они связаны как раз с отсутствием потребителей: электроэнергию просто некому передать. А когда потребителей нет, воду приходится спускать через водосбросы, а не через турбины.
— А как же очевидный дефицит в энергосистеме Иркутской области? Регион постоянно вынужден закупать необходимые для покрытия внутреннего спроса киловатты в смежных регионах…
— А его на самом деле нет. Понимаете, ОДУ Сибири фиксирует рыночную конъюнктуру, а не реальный, системный дефицит. Даже в годы экстремального маловодья дефицита в регионе не было, и, что интересно, энергетики были довольны такой ситуацией. Значительный прирост использования энергетических мощностей в ОЭС могут обеспечить только энергоемкие предприятие, например, два новых алюминиевых завода — Богучанский и Тайшетский, которые пока не вышли на проектные мощности.
Однако проблема холостых сбросов, в принципе, вполне решаемая. Самый же большой риск — это возвращение в действие постановления №234, что должно случится с 1 января 2021 года. Причем, учитывая разницу между обычным летоисчислением и сроками водохозяйственного года, фактически с проблемами, которые порождает этот документ, мы столкнемся уже в следующем сезоне. Возвращение к метровому диапазону регулирования Байкала — это самый главный риск устойчивости всего Ангаро-Енисейского каскада и бассейнов Байкала и Ангары. А, значит, в зоне риска будет находиться ОЭС Сибири и ее водохозяйственная система.
— И чем это чревато?
— Смотрите, если действующее сейчас временное постановление №1667 в маловодные и многоводные годы позволяет превышать отметки 456 и 457 метров ТО в обе стороны, то с 2021 года эта возможность закончится — регулятор начнет жестко зажимать Байкал в метровом диапазоне. По нашим расчетам, без отрицательных последствий это получится делать только в шести годах из 10. Согласитесь, 40%-ный риск — это очень много.
С нижней границей еще как-то можно при желании разобраться — например, как предлагают некоторые экологи-общественники, перестроить водозаборы в городах в нижнем бьефе. Это очень дорого, долго, бессмысленно, но технически возможно. И тогда получится удерживать Байкал на 456 метрах ТО, хотя непонятно, зачем это вообще надо делать и именно на этой отметке. Непонятно и то, кто будет вкладывать миллиарды рублей в эти перестройки, с какой стати частные компании вообще должны перестраивать то, что им досталось фактически в нагрузку. Государство в это тоже не может инвестировать по действующему законодательству. Это замкнутый круг, который в принципе не разорвать.
Но хуже всего будет, если на Байкал придет «большая вода». Дело в том, что удержать именно верхнюю отметку 457 метров ТО технически невозможно. Если в бассейне Байкала начнется многоводье, то сколько не сбрасывай, не получится. Пропускная способность истока Ангары ограничена, при НПУ Иркутской ГЭС (те самые 457 метров ТО) — 4300 кубометров в секунду. Повышенные сбросы в нижний бьеф — это серьезные затопления, в том числе Иркутска. Мы снова увидим, чем чреваты форсировки Байкала.
Мы в последние месяцы настойчиво предлагаем
— Какой выход вы предлагаете?
— Продление действия постановления №1667 на бессрочный период. Или, по крайней мере, до выполнения специального исследования по обоснованию допустимого диапазона регулирования уровня озера Байкал, с учетом современных экологических и социальных требований. Можно разработать и новые ПИВР для всего Ангарского каскада. В рамках постановления № 234 такая работа — бессмысленная трата времени и денег, поскольку ее нужно будет вести в заведомо неприемлемых законодательных условиях.
Время еще есть. Пока есть все основания предполагать, что текущий сезон пройдет без серьезных последствий. К середине июля уже будут возможны уточненные оценки по всему каскаду с использованием данных глобальной климатической модели. Тогда мы сможем выдать более понятную картину до весны — до 1 мая следующего года. В резерве имеется эффективное мероприятие — летняя навигационная сработка Богучанского водохранилища. За счет этого можно было бы придержать и даже поднять уровень Братского моря. В целом в текущем сезоне можно будет одновременно удовлетворить потребности водников и энергетиков. Вообще, сейчас складывается редкая ситуация, которая устраивает всех водопользователей.