Томский активист готовит суд над расстрелявшими его прадеда сотрудниками НКВД
Томский активист Денис Карагодин завершает расследование убийства своего прадеда сотрудниками НКВД. Он надеется инициировать суд над убийцами Степана Карагодина и других арестованных по «Харбинскому делу», а также указать всех виновных, включая высокопоставленных чиновников.
Денис Карагодин смог найти по официальным документам причастных к расстрелу его прадеда в 1938 году. Он же публиковал стенограммы двух совещаний, которые провел комиссар госбезопасности СССР 3-го ранга, начальник УНКВД по Западно-Сибирскому краю Сергей Миронов в Новосибирске 25 июля 1937 года.
В 2019 году Карагодин рассказал, что новосибирский госархив закрыл доступ к фондам областного управления КГБ. После этого директор учреждения Владимир Широков был уволен. (Пополняющийся список замешанных в убийстве Степана Карагодина опубликован здесь)
Активист рассказал о заключительном этапе расследования сайту «Радио Свобода». Тайга.инфо перепечатывает беседу без правок.
— Основная работа сейчас ведется по сотрудникам Томской расстрельной тюрьмы НКВД (бригадам палачей, комначсоставу, надзирателям, административно-хозяйственной группе) и следственного отдела УКГБ Томска (это 1950-е годы).
В октябре-ноябре предстоит большая полевая работа в архиве УФСБ Новосибирска, в рамках которой планируется поднятие данных на всех убитых в рамках «Харбинской операции» в Новосибирской области — это не менее 2119 человек. Особенность: все данные придётся выписать вручную (ксерокопии запрещены — такова позиция ФСБ). Работа предстоит тяжелая, помочь мне с ней можно, поддержав экспедицию донатом.
145895
На днях закончено формирование списка муниципальных и партийных функционеров, принимавших участие в массовых убийствах 1937−1938 годов в Томске; и сейчас я буду их, что называется, «поднимать» и «выгружать в паблик».
Выявлены бригады палачей знаменитого Колпашевского яра, а также бригады палачей Мариинской расстрельной тюрьмы. Достаточно активно ведется разработка прокурорских.
Карта расследования пополнилась местами физического обнаружения ряда сотрудников НКВД.
Пару дней назад наконец-то достоверно установлена и подтверждена заведующая больницей Томской расстрельной тюрьмы НКВД — Варвара Урванцева, первая жена известного советского исследователя Арктики и основателя Норильска Николая Урванцева. Его вторая жена, кстати, тоже была начальником тюремной больницы, но уже в Норильске.
В декабре 2018 года завершено формирование пула журналистов, которым будет предоставлен приоритетный доступ после старта планируемого мной судебного процесса над убийцами моего прадеда — от застрельщиков в Томске до Политбюро.
— Как вы представляете себе завершение дела, судебный процесс, и как быть со сроком давности за это преступление?
— В конце расследования будет создан пост под названием «обвинительное заключение», в котором будет сведена вся фактическая база обстоятельств убийства. Этот пост будет оптимизирован в серию формальных обращений в органы правопорядка и суд. Заявление будет сформулировано так, что его нельзя будет не принять. Дальше уже юридические детали и исковая тактика. Срок давности значения не имеет, он легко обходится юридически. И вся цепочка виновных лиц будет признана убийцами моего прадеда.
— Изменилось ли за годы расследования ваше представление о масштабах и характере террора в Сибири?
— Да. Вообще, первый шок я испытал ещё в 2012 году, когда впервые знакомился с темой вообще и текстами новосибирского историка Алексея Теплякова, ведущего исследователя истории органов советской госбезопасности 1930-х годов Сибири; всё остальное, в контексте моего расследования, — это уже наработка и углубление деталей.
Представление мое изменилось, но не столько о масштабах, скорее, о самой механике. То, насколько процесс массовых убийств был именно индустрией, инкорпорировавшей в себя всю административно-муниципальную номенклатуру власти (от машинисток ЗАГСа и горотдела НКВД до первых секретарей горкомов и Политбюро).
Взаимная порука, вязка кровью, национал-дарвинизм, клановость, землячество, аппаратный deep-state, алкоголизм, моральное разложение, цинизм и абсолютная власть, деньги, квартиры, золото, нажива, ордена, циклы расстрелов — вот это все… Рассказывать можно часами.
Именно поэтому в этом году на сайте появилась дополнительная рубрика — подкаст, а фоном готовится и книга о расследовании.
Это всё такая своеобразная попытка моих размышлений о произошедшем, в более свободном формате, позволяющем наконец-то отойти от той формы канцелярита, в которой в основном выдержан сайт расследования.
- К вам часто обращаются люди, которые пытаются найти сведения о судьбе своих родственников. Многим ли удалось помочь и есть ли у вас последователи, которые проводят аналогичные расследования?
— Обращаются достаточно часто, как правило, я всегда отвечаю и стараюсь помочь. Каждое такое обращение — это и есть аналогичное расследование! Разница лишь в том, что оно, как правило, только в самом своём начале. В «Секрете Фирмы» вышла статья «Встань и ищи» — очень хорошо иллюстрирует всё сейчас происходящее.
Существуют и отдельные сайты, созданные под влиянием моего расследования, но называть мне их не хочется, дабы не подставлять их под удар. Вспомним недавний скандал с закрытием чекистских фондов в Новосибирском архиве и последующим увольнением директора архива.
Видите ли… Те вещи, которыми я занимаюсь, откровенно-то говоря, совершенно не предполагают широкой огласки. Всё делается тихо, аппаратно. В первую очередь важен результат, а не медийный эффект. Разного рода публичные представления во многом вынужденная всегда мера. Я стараюсь этого избегать.
- Что бы вы посоветовали людям, которые хотят найти сведения о судьбе своих родственников, ставших жертвами террора, но не знают, с чего начать, и боятся обращаться в ФСБ?
— Мой главный совет — всегда работать с первоисточниками. Первоисточник (при условии, что материалы не были переданы в локальный муниципальный государственный архив) — это в 99% именно архивы региональных ФСБ России.
136472
Первое, что следует сделать, — это систематизировать всё то, что у вас есть по интересующей вас проблеме. Потом понять то, что именно вы хотите (получить, понять, узнать
Ключ к успеху — это именно рутинная формализация. Сначала, как правило, это текстовый файл, затем, когда информации становится больше и информационная комплексность накапливаемых вами материалов возрастает, — несколько листов, иногда папок; далее ваш массив данных может быть преобразован в сайт или блог — а это уже совсем другие информационные возможности. Не пренебрегайте этим.
Мотивация с последующей формализацией результатов достигнутого — таков оптимальный механизм. Гарантий никаких нет, но если «встать в тему», то можно достичь достаточно внушительных результатов.
- Вы не боитесь заниматься этим расследованием в стране, где чекисты находятся у власти? Не было ли у вас неприятностей из-за расследования или ощущения, что за вами наблюдают спецслужбы?
— Волков бояться — в лес не ходить! Нет, я ничего не боюсь. Я действую в рамках закона, исключительно легалистскими методами, и получаю от этого огромное удовольствие.
Хотя, пожалуй, можно припомнить два случая. Первый случился со мной летом 2018 года: тогда была осуществлена попытка доступа к моему ноутбуку средствами социальной инженерии. Подробнее об этой истории можно прочесть в материале Роскомсвободы «Как провайдера смутил зашифрованный трафик пользователя. Случай из Томска». Эту попытку я пресек.
Похищенные документы были обнаружены сброшенными в районе здания Управления специальной связи и информации ФСО РФ
Второй случай произошел весной 2019 года во время моей полевой экспедиции в Новосибирск. Тогда на нашу машину было совершено нападение, похищены оборудование и документы. Среди оборудования был и мой рабочий ноутбук, но он был чистым, так как перед выездом «в поле» я сделал его полный бэкап в облако и очистил его, поэтому ни бита данных расследования не пропало. Похищенные документы, кстати, потом были обнаружены сброшенными в районе здания Управления специальной связи и информации ФСО РФ в СибФО.
Да, согласен, я тоже чувствую аллюзию со знаменитой историей «Петрова» и «Боширова» и их чеками на такси от здания ГРУ в Москве до аэропорта на пути к Солсберийскому собору.
Но, а если серьезно, в 2019 году я полностью перенес сервер расследования за пределы РФ, закрыл его системой от DDoS-атак, зашифровал личный интернет-трафик (включая мобильный) и полностью перешел на защищенную электронную почту.
— Как вы относитесь к инициативе Александра Бусарова, который, выдавая себя за сталиниста, подавал заявления о реабилитации сталинских палачей, чтобы путинская юстиция заново рассмотрела их дела и признала их преступниками?
— Насколько я понял, вся эта эквилибристика стала возможной благодаря тому, что прокурорские быстро смекнули, что процедура формального поднятия дел (по заявлению заявителя) и последующее прокурорское реагирование (пересмотр дела) — это отличный инструмент и спасательный круг в мире «палочной системы» отчетности.
Вспоминается один случай, когда молодой прокурорский работник, решив повысить собственные показатели при выполнении месячного плана, придумал схему: поднимать из архива старые «висяки», пересматривать их и выносить решение о закрытии этих дел, — и месячный план выполнил, и собственный KPI улучшил.
До тех пор, пока вы работаете ниже радара, всё это сходит вам с рук, но после того, как вы обнаружены, включаются уже совсем другие механизмы.
Бюрократической машине в общем-то все равно — сталинист вы или только выдаете себя за оного
Бюрократической машине в общем-то все равно — сталинист вы или только выдаете себя за оного, — ей вообще нет никакого дела до ваших моральных императивов, главное — это отчетность.
У археологов есть золотое правило — вскрывать слой так, чтобы потом другие исследовательские группы в будущем (с более совершенным оборудованием и методиками) смогли точно так же успешно работать «по объекту». Время покажет, соблюдено ли это правило в части разработок Бусарова.
- У меня было ощущение, что вы устали от расследования или думаете о смене направления. Это не так?
— Усталость, о которой вы говорите, была скорее вызвана тем, что на протяжении нескольких месяцев приходилось отвечать на одни и те же вопросы касательно моего расследования, но для разных аудиторий и стран.
Сейчас же процесс формирования медиакулака, как я его называю, завершен. Я «закрыл» все необходимые для меня символические зоны и страны — о расследовании написали англоязычные, китайские, французские, немецкие, польские, испанские и русские соответственно языковые зоны. Связи установлены, договоренности с журналистами достигнуты. Я крайне доволен.