"Коммерсантъ" написал о Госсовете

26 Дек 2004, 06:18

Гости съезжались на сдачу
Губернаторы засвидетельствовали президенту свое подчинение

Вчера президент России Владимир Путин провел заседание Госсовета, посвященное административной реформе. Губернаторы ехали в Кремль с разным настроением. Специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ утверждает, что преобладало апокалиптическое. Губернаторы считали этот день решающим и ехали писать заявления об увольнении.

В гардеробе губернатор Нижегородской области Геннадий Ходырев рассказывал о ходе административной реформы:

– То я знал одного министра, а теперь у них куча всяких служб! Министерство делится на какие-то ветви. Одна из ветвей – здравоохранение. И тоже делится на ветви! Одна занимается лекарствами, другая оборудованием, третья лицензированием... И со всеми приходится разговаривать! Надо объяснять им все...

– Так раньше, значит, лучше было?

– Так ведь не понять! Новое – это хорошо забытое старое. Назначения губернаторов не было, что ли? Бориса Немцова губернатором Нижегородской области тоже назначили, и прямо по этой схеме! Законодательное собрание собиралось, базарило целый день... Решало! Решило...

– Сегодняшний Госсовет для вас имеет значение? – спросил я.

– Сегодняшний день – решающий! – с непонятным торжеством сказал губернатор.– После сегодняшнего дня определимся.

– Будете ли писать заявление об увольнении?

– Да. Без этого ведь нас не переназначат,– признался губернатор.

– А вы слышали, что как будто бы есть уже список из 12 губернаторов, которые заранее написали заявления?

Действительно, с утра все только и говорили про этот список.

– Слышал,– осторожно сказал Геннадий Ходырев.– Но все равно, мне кажется, президент сам решать будет.

– А с кого начнет, как считаете?

– Так, может, по алфавиту пойдет? – неуверенно предположил он.

– Но вы-то сами готовы написать? – спросил я.

– Да все готовы,– пожал плечами губернатор.– А что такого? Насильно мил не будешь.

Губернатор Республики Алтай Михаил Лапшин покорил меня своей готовностью сотрудничать с прессой. Он попросил меня подержать свою папку с документами, достал из нее фотографии, на которых были изображены результаты землетрясения на его территории и ликвидации его последствий. И то и другое впечатляло.

– Будете ли вы обращаться к президенту с просьбой о переназначении? – спросил я и его.

– Буду,– сказал он.– Но не сразу.

– А когда? Можно ведь и опоздать. Говорят, некоторые ваши коллеги уже написали.

– Это наши передовики,– с гордостью сказал Михаил Лапшин.– Я первым точно не буду. Уступлю дорогу молодым.

– Но, наверное, хочется ведь еще поработать?

– А что? – подозрительно спросил он.

– Ну, силы-то у вас, наверное, есть,– сказал я.

– Силы?! – прорвало Михаила Лапшина.– Силы-то есть! Вы знаете что?! Мои деды-кержаки женщин любили беспощадно до ста лет! Вот какие силы у меня!

Наверху, в Георгиевском зале, губернаторы наскоро закусывали перед тем, как зайти в Александровский, где обычно проходят заседания Госсовета.

Вошел губернатор Алтайского края актер Михаил Евдокимов.

– Где Новый год будете встречать, Михаил Сергеевич? – спросили его.

– В деревне, на санях. В общем, все как обычно...– пробормотал актер.

Я не верил.

– А что с переназначением? Будете писать заявление? Или есть какое-то особое мнение?

– Нет! – заразительно рассмеялся губернатор Евдокимов.– Я думаю, большинство, как и я, согласно со всем.

Пока я обдумывал эту фразу, он произнес следующую:

– Мы выйдем обязательно из положения.

– Зачем вам выходить из положения? – спросил я.– Вас ведь недавно выбрали. Работали бы себе спокойно.

– Спокойно не получится,– признался Михаил Евдокимов.– Я вот все думаю: надо работать мне, конечно. Я же не попал на эту должность с мыслью сделать народу плохо. Я хочу сделать хорошо.

– А вы вообще-то как, освоились на новой должности?

– Честно говоря, стесняюсь еще,– развел руками Михаил Евдокимов, точь-в-точь так, как в своем знаменитом монологе о бане.– Дак ведь люди, которые не стесняются, страшноваты мне.

– Так что же, не обращались с просьбой переназначить вас?

– А к кому надо обращаться? – озабоченно спросил актер.

– К президенту.

– К президенту? О! Нет, пока не обращался. К такому человеку!

Похоже, с актера взятки были гладки. Не так уж прост хотел оказаться.

– А если попросят?

– Попросят – напишем! Какие проблемы? Я рассуждаю об этом с позиций гражданина.

– То есть?

– То есть не стремлюсь занять кресло.

– А как оцениваете шансы все-таки занять?

– 50 на 50,– с неожиданным страданием в голосе произнес губернатор.

– Почему?

– Потому что все может быть.

В Георгиевский зал вошел мэр Москвы Юрий Лужков.

– Вы будете писать заявление? – спросил я и у него.

В этот день других вопросов губернаторам не задавали.

– Нет,– твердо сказал он.

– То есть как? – удивился я.– А все уже, кажется, пишут.

– А я не буду.

– А как же вас тогда переназначат?

– А никак,– сказал московский мэр.

Мне импонировало его отчаяние.

– Может, не стоит спешить с такими решениями? – сказал я.

– Ну, я объясню,– вздохнул Юрий Лужков.– Нет в законе слова "переназначение". Так что это просто рекомендация.

По крайней мере, стало ясно, что есть такая рекомендация.

– Ничего не знаю. Ничего писать не буду,– угрюмо сказал мне губернатор Дальневосточного края Сергей Дарькин, запивая чаем стылый пирожок с капустой.

Он вел себя как на допросе у следователя.

– А рекомендации? С ними что делать?

– Сейчас, на заседании, нам все скажут. Вот это и будут рекомендации.

– То есть как скажут, так и сделаете?

– Конечно.

Что-то негромко обсуждали, стоя дружным кружком, губернатор Самарской области Константин Титов, губернатор Петербурга Валентина Матвиенко и губернатор Красноярского края Александр Хлопонин.

– Вы тоже заранее согласны написать заявления об уходе?

– Согласны-согласны,– поспешно произнес господин Титов.– Пусть нам только форму заявления дадут.

– По-моему, форму в соседнем зале дают. У вас там как раз заседание.

Господин Титов благодарно кивнул.

– Подождите-подождите! – заволновалась госпожа Матвиенко.– Давайте все-таки подождем конца заседания!

То есть у нее была еще надежда на то, что ей не придется ничего пока писать.

– Да шутим мы, Валентина Ивановна,– сказал Константин Титов, с некоторой тревогой посмотрев на меня: действительно ли шучу?

Я подтвердил.

Лицо Валентины Ивановны прояснилось.

– Может, у вас еще какие-то вопросы есть? – приветливо спросила она тогда.

Других не было.

Наибольший ажиотаж в Георгиевском зале вызвал своим появлением губернатор Краснодарского края Александр Ткачев. К нему бросилось несколько десятков журналистов. Окружив модного губернатора, они все вдруг замолчали, а потом один попросил его подвести итоги года (похоже, неожиданно для себя). Губернатор кратко подвел (все у него хорошо) и пошел ко входу в Александровский зал.

– А вы как относитесь к идее заявления по собственному желанию? – догнал я его.

– Не, не буду,– беспечно сказал губернатор.

Это был второй после Юрия Лужкова человек, который на моих глазах отказался заигрывать с властью.

– А почему?

– А я думаю, никто давить не будет,– пожал плечами Александр Ткачев.

То есть он показал себя в результате просто более информированным человеком.

Владимир Путин в коротком вступительном слове сказал, что в результате административной реформы надо сделать так, чтобы главы субъектов федерации могли оказывать прямое влияние на формирование бюджета.

– И при этом надо сделать все еще и так, чтобы вам не сидеть каждый день в Совете федерации,– добавил президент.

Оба замечания были многозначительными. После первого и правда могло показаться, что президент решил вернуться к прежнему принципу формирования верхней палаты парламента, в начале его первого президентского срока состоявшего из глав субъектов федерации и спикеров региональных парламентов.

После второго замечания президента вообще было уже непонятно, что и думать обо всем этом.

Докладов на Госсовете не было. Была дискуссия.

Губернатор Орловской области Егор Строев высказал первое дискуссионное мнение:

– Все последние годы страна, которая стояла на коленях, если не ползала, набирает силу.

Осталось, по его словам, справиться, по сути, только с одной проблемой.

– Или решим, что делать с таким количеством чиновников, или эта амеба скоро окутает нас,– заявил он.

– В Министерстве по природным ресурсам одни зверей охраняют, другие – сосну, третьи еще куда-то пошли... Всю жизнь был один человек, и с ним всегда можно было договориться! – с досадой воскликнул господин Строев.

Он боится, что тех времен уже не вернуть.

– Власть должна действовать не в форме капель дождя,– наморщив лоб, по бумажке прочитал господин Строев,– который покрывает всю площадь, а в форме станового хребта, который собирает всех.

Захотелось узнать фамилию спичрайтера господина Строева – на будущее, когда понадобится сказать что-нибудь такое, что запомнится всем и не будет значить ничего.

Наконец Егор Строев заговорил о главном:

– Недавно вышла книжка умных людей, которые проводили круглый стол и пришли к выводу, что все губернаторы – антирыночники. Но если других монголов нет, то давайте с этими работать!

Влияние неизвестного спичрайтера на господина Строева, таким образом, не ослабевало.

– А если кажется, что нет достойной смены руководителям регионов и городов, то давайте вспомним, что в старое время школа резерва была,– продолжил, уже не заглядывая в бумажку, то есть от себя, Егор Строев.

Он, наверное, постеснялся сказать, какого резерва. А мне стесняться нечего: партийного.

– Почти все сидящие в этом зале вышли из этой школы,– добавил Егор Строев, оглядев коллег.

Затем он остановился на проблеме монетизации льгот:

– Вы, Владимир Владимирович, сказали, что в результате реальные выплаты увеличатся в шесть раз. Раньше нам и во сне такое не могло присниться. В шесть! Я понимаю, вы это делаете, чтобы не оступиться на этом скользком пути... И правильно. Я прошу только об одном: не надо отменять льготы для инвесторов! И нужно оживить строительство в регионах. Мы с акасакалами... или с саксаулами, не знаю, как правильно... разговаривали уже об этом, они поддерживают.

Егору Строеву пора было остановиться. Надо понимать, что любой человек, выступая столько времени перед президентом страны, просто не в состоянии сохранять первоначальную ясность мысли.

На трибуне Егора Строева сменил президент Татарстана Минтимер Шаймиев. Он тоже критиковал чиновников:

– Их стало больше, мы говорим об этом, караван как шел, так и идет, а мы на фоне каравана и так понятно кто или такими кажемся.

Он имел в виду лающих собак.

Потом Минтимер Шаймиев перешел к реформированию Совета федерации.

– Надо уходить от полусмешанного состава,– сказал он.– Это нас не украшает никого! Вернуть губернаторов! И работать по Конституции!

Вот и оказалось, что до сих пор работали иначе.

– И никакой лишней нагрузки на губернаторов не будет! Кто боится работать в Совете федерации? Покажите! Обязательному рассмотрению в Совете федерации подлежит бюджет... а также вопросы войны и мира. Для этого не надо собираться два раза в месяц. Сейчас все остальные вопросы Совет федерации рассматривает только потому, что ему нужна какая-нибудь работа!

Впрочем, если такой принцип формирования верхней палаты кого-нибудь не устроит, то у Минтимера Шаймиева есть еще один:

– Если так не хотите, то можно, например, так...

Он начал объяснять, как, но не договорил и внезапно остановился:

– Могу еще что-нибудь предложить, но предложений и так уже слишком много!

Впрочем, ни с того ни с сего Минтимер Шаймиев предложил очень конкретную вещь: ввести дифференцированный налог на нефть (сейчас он единый).

Владимир Путин просто ухватился за это предложение:

– Абсолютно правильно... Ну конечно!

Больше и в самом деле ухватиться было не за что.

Затем пришла очередь губернатора Кемеровской области Амана Тулеева.

Он рассказал, что его шахтеры в этом году добыли 150 миллионов тонн угля, "а СМИ это событие зажали".

– Я передал вам кусок угля, Владимир Владимирович, через секретариат,– недобро сказал господин Тулеев.– Вам нельзя, оказывается, просто взять и принести.

Губернатор вскользь затронул проблему административной реформы.

– Если человек десять идиотов на реформу посадят,– и он почему-то показал рукой на коллег, сидящих за длинным столом,– то они все завалят. И вот с тоской иногда думаешь: с кем ты будешь все это делать?!

Господин Путин ничего не ответил.

Затем Аман Тулеев перешел к вопросам стратегического планирования отношений со странами СНГ.

– Эту кухню я лично прошел, весь этот оранжевый экстремизм. У нас в Кузбассе 15 лет назад было рабочее движение. Забастовки... Я лично знал и руководителей этого движения, и где они проходили подготовку: в "Солидарности" польской. В Кузбассе 40 тысяч украинцев, причем не каких попало, а западных. В День шахтера вообще многие с Украины приезжают, родственники, друзья, обнимаемся, пьем вместе. Так что события на Украине меня лично очень тревожат. В нашей студенческой среде тоже появляются оранжевые бантики, особенно на юридических факультетах! Для них любой промах власти – сатанинская радость на одной ноге!

И еще интересней:

– Я не понимаю, почему Леха Валенсу приглашают в Кузбасс на празднование 15-летия шахтерских забастовок! Почему его пускают? Почему визу дают? Почему этим только я занимаюсь? Что, мне это одному, что ли, нужно? Ведь с большим трудом удалось этого не допустить! То, что они пытаются сделать теперь уже с нашей страной, я приравниваю к наркоторговле!

Когда Аман Тулеев отдал долги большой политике, он наконец перешел к тому, что его по праву беспокоит больше всего.

– Губернатор должен работать без оглядки. Я не могу ходить в подвешенном состоянии. Я гружу уголь, а за моей спиной те бабки, которые они тратили раньше на выборы, уходят теперь понятно куда.

На чьи же выборы "они" раньше тратили "бабки"?

И кто такие "они"? Очевидно, те, у кого эти бабки были. Группа физических лиц, занимающихся бизнесом в сфере энергетики (угольной).

– И после назначения-то радости будет мало,– продолжал Аман Тулеев.– Я не могу работать с занозой в сердце. Я должен работать преданно. Работать в команде на следующие выборы!

Так далеко никто из губернаторов, кажется, еще не заходил (даже в мыслях).

После этого журналистов попросили очистить помещение. Впрочем, заседание продолжалось недолго. Никто так и не предложил губернаторам писать никаких заявлений. Об их судьбе им вообще не было сказано ни слова. В этом и состоял самый большой сюрприз, главная новость дня.

Кремлевские чиновники просто выяснили, о чем думают и на что готовы в случае чего люди, сидевшие вчера за длинным столом в Александровском зале Кремля. И с удовлетворением убедились: готовы, если что, на все (что им скажут).

Я не имею в виду господина Лужкова.

АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ, Коммерсантъ, 25 декабря