"The Washington Post": Птичий грипп. Надежда или ужас?
Испанка возвращается
ВАШИНГТОН - Пока официальный Вашингтон занимается раскапыванием бумажек о Гарриет Майерс (Harriet Miers) и ее достижениях столетней давности в законодательном собрании Даллас-Сити (кандидатура Г. Майерс в настоящее время проходит процедуру согласования для назначения на должность члена Верховного суда - прим. перев.), а прокурор Фитцджеральд (Fitzgerald) пытается привлечь внимание общественности своими византийскими маневрами перед большим жюри (прокурор Патрик Фитцджеральд занимается сбором доказательств о намеренном разглашении высокопоставленными сотрудниками правительства сведений об агенте ЦРУ Валери Плейм, якобы в отместку за то, что ее муж, бывший дипломат Джозеф Вильсон, обвинил США в подтасовке разведывательных данных, использованных в качестве предлога для вторжения в Ирак. Заключение о наличии состава преступления ожидается до конца октября - прим. перев.), относительно незамеченным прошло наиважнейшее событие за всю нашу жизнь - или за то, что нам от этой жизни осталось (сейчас попытаюсь объяснить почему). На прошлой неделе было официально объявлено о том, что американским ученым удалось создать живой штамм вируса 'испанки', смертельного гриппа, поразившего мир в 1918 году.
Это серьезно. Очень серьезно.
Во-первых, это достижение поистине революционно с чисто научной точки зрения. Испанки на нашей голубой планете не было ни видно, ни слышно уже восемьдесят пять лет. Воссоздание этого вируса - история, в которой было место и исключительной инициативности и изобретательности, и потрясающему научному чутью, и тяжелой работе, да и, наконец, просто гениальности. Началась она с того, что глубоко в недрах одного из военных госпиталей Вашингтона, в собрании тканей умерших, указание о создании которой отдал еще Авраам Линкольн (Abraham Lincoln, президент США с 1861 по 1865 г. - прим. перев.), было найдено два образца тканей солдат, умерших в 1918 году. После этого было эксгумировано тело жившего на Аляске и умершего там же от испанки эскимоса, тело которого сохранилось в вечной мерзлоте. Затем, исследуя и препарируя мельчайшие части образцов - такому зрелищу позавидовал бы и сам Майкл Крайтон (Michael Crichton, американский писатель, кино- и телережиссер, специалист по научно-фантастическим фильмам - прим. перев.) - они фактически сделали в микробиологии то, о чем рассказывал Спилберг в 'Парке юрского периода' - впервые в мире вернули к жизни древний микроорганизм. Причем, как разъясняет вирусолог Эдди Холмс (Eddie Holmes), это не просто какой-то там древний микроорганизм, а 'патоген, вызвавший самую серьезную пандемию в истории человечества'.
И вот здесь начинается "во-вторых". И это "во-вторых" - уже не восхищение научным прорывом, а ужас перед его возможными последствиями. Мы вернули к жизни микроорганизм, способный вызвать - практически в буквальном смысле этого слова - опустошение почти библейского масштаба. В свое время за шесть месяцев он убил больше людей, чем погибло за четыре года первой мировой войны. По словам Альфреда У. Кросби (Alfred W. Crosby), автора истории пандемии 1918 года, испанка убила больше людей, чем любая другая эпидемия той же продолжительности. А по свидетельству журнала New Scientist, когда восстановленным вирусом в наглухо изолированной лаборатории в Атланте заразили мышей, мыши сдохли быстрее, чем от любого другого когда-либо вынесенного на испытания вируса гриппа.
Теперь, когда читатель, наверное, уже твердо решил дойти до конца, мы расскажем о третьем, не менее жестоком, аспекте этого опыта: мы получили знания, но что же теперь с ними делать? Ведь мы не только имеем живой вирус, но и его полный геном, который теперь знает весь мир - и хорошие люди, и плохие. Очень, знаете ли, плохие.
Решение о публикации генома поставило ученых перед тяжелым выбором.
С одной стороны, знания необходимо распространять. Теперь мы знаем, что испанка на самом деле была одной из разновидностей птичьего гриппа, который Джеффри Таубенбергер (Jeffery Taubenberger), ведущий специалист раскрывшей геном группы, назвал 'самым птичьим из всех видов гриппа, которым когда-либо болели млекопитающие'. А между тем сегодня в Азии все не успокаивается эпидемия птичьего гриппа, которая уже вызвала заражение ста семнадцати человек и убила шестьдесят. Этот штамм уже несколько раз мутировал, и некоторые его разновидности могут заражать человека. Поэтому и необходимо раскрыть информацию о структуре вируса гриппа 1918 года, который совершил стремительный прыжок от птиц к людям, с тем чтобы любой исследователь в любой точке мира имел возможность уже сегодня начать искать пути профилактики, наблюдения, предотвращения подобных изменений в геноме нынешнего вируса птичьего гриппа, и на всякий случай противодействия им.
Фактически мы с птичьим гриппом бежим наперегонки, и проигравшего в этой гонке ждет смерть. Сумеем ли мы найти способ нейтрализовать его до того, как он найдет способ мутировать в некую форму, передающуюся человеку и отличающуюся той же летальностью, что и вирус 1918 года, и устроить на Земле новое опустошение? Чтобы не отстать, мы должны знать последовательность его генов - не только в качестве информации к размышлению, но и в качестве руководства к действию для новых исследований.
С другой стороны, восстановлением вируса и раскрытием его генетической структуры может быть вымощена дорога в ад. Теперь такой вирус может сделать любой, в том числе и те, кого принято называть 'плохими парнями'. Для Усамы и Ко. приобретение биологических знаний - дело гораздо более реальное, нежели знаний ядерных. Причем ничего даже не надо делать самому - достаточно просто заказать определенные последовательности ДНК в лабораториях, которых по всему миру великое множество и которые за ваши деньги даже доставку организуют. Таубенбергер признает, что 'соответствующая техника в мире существует'.
А если 'плохие парни' сами не смогут сделать вирус гриппа, они могут попытаться его украсть. Сделать это нелегко, вирусы хранятся на хорошо охраняемых объектах, но и искушение слишком уж сильно. Журнал Nature, в котором была опубликована последовательность генов, приводит слова Ричарда Эбрайта (Richard Ebright), бактериолога из Rutgers (государственный университет штата Нью-Джерси - прим. перев.), о высокой, 'граничащей с неотвратимостью' вероятности выпуска вируса в среду обитания человека по ошибке или в результате аварии. Образец может быть украден сотрудником лаборатории из-за того, что тот был, к примеру, рассержен на кого-то, чем-то раздражен или просто исповедует экстремистские взгляды.
Одна-единственная партия вирусов гриппа образца 1918 года может уничтожить такое количество людей, о котором ни один джеймсбондовский мировой злодей даже и мечтать не мог. А раз так, то зачем воровать ядерное оружие у России? Ядерной бомбой можно уничтожить город - ну и что? Теперь есть вирус гриппа, который, если с ним как следует поработать, может уничтожить целую цивилизацию.
И этот вирус, возможно, уже в руках у наших врагов.
Приятных нам снов.
Чарльз Краутхаммер (Charles Krauthammer), "The Washington Post" (США) 17 октября 2005