Калининградцы уже не считают себя Россией: Интервью журналиста Олега Кашина ИА REGNUM. Полная версия
Один из самых известных молодых российских газетчиков, корреспондент «Коммерсанта» Олег Кашин переходит на работу в газету «Известия» на должность специального корреспондента. Об этом ИА REGNUM сообщил сам Олег Кашин. Между тем в распоряжении ИА REGNUM есть интервью Олега, данное им в августе нашему агентству. Тогда еще Кашин не подумывал о смене работы и видел свое будущее как журналиста в «Коммерсанте». Однако пока материал готовился к печати, ситуация изменилась. О причинах своего довольно резкого перехода Кашин говорить отказывается, однако, по его словам, в этом интервью можно найти причины, побудившие его уйти из «Коммерсанта».
В Новосибирск Олег Кашин приезжал писать про эпидемию птичьего гриппа. Кашин прилетел в командировку без какой-либо сумки или ноутбука, в одних только футболке, сандалях и штанах с многочисленными карманами, в которых, возможно, скрывались его диктофон и блокнот. Зная, что «красная цена» поездки от аэропорта до центра города 200 рублей, Кашин нашел водителя, готового его везти за эту цену — остальные просили больше.
Уже выехав из аэропорта, Кашин сообщил водителю, что на самом деле ему надо совсем в противоположную сторону — на юго-запад области, в зараженные птичьим гриппом отдаленные районы. За 4,5 тысячи рублей таксист целый день возил журналиста по селам и птицефабрикам, намотав около тысячи километров, а вечером привез в новосибирский Академгородок. Тут на домашнем компьютере у знакомой активистки дневников livejournal.com Кашин написал свой репортаж. А на следующий день уже в центре города в одной из кофеен ответил на вопросы ИА REGNUM.
Примечание ТАЙГИ.info: на сайте ИА REGNUM интервью вышло в несколько сокращенном варианте, иначе оно получалось слишком уж большим. Однако наш сайт счел возможным опубликовать его полную версию, любезно предоставленную авторами
— Олег, тебе говорили, что ты похож на одного из героев мультика про Бивиса и Батхеда?
— Говорили. Только не помню, на какого.
— Тебя это не смущает?
— Нет, не смущает. В Москве на Воробьевых горах на месте, где Огарев и Герцен давали клятву, есть стела — там два их профиля. Народ раскрасил профили в яркие цвета, рядом подпись: клятва Бивиса и Батхеда. Получается, меня ставят в один ряд с Герценом и Огаревым, и это мне приятно, конечно.
— Ты работаешь в жанре репортажа, лидером в котором считается газета «Коммерсантъ». В этой связи вопрос: как ты видишь дальнейшее развитие своей карьеры?
— Мои нравственные и профессиональные ориентиры находятся у нас же в газете. Это Андрей Иванович Колесников — классик жанра, лучший и талантливейший репортер нашей эпохи. Конечно, моя задача — его догнать и перегнать. И по зарплате в том числе (смеется). Это Ольга Алленова — бесспорно, лучший военный репортер страны. Это плеяда воспитанных начальником отдела культуры Алексеем Тархановым авторов, пишущих об искусстве — очень разные люди, от рафинированного архитектурного критика Григория Ревзина до брутального кинокритика Лидии Масловой.
— То есть ты свою карьеру связываешь с «Ъ»?
— Как говорится, судьба дело такое — никто не знает, что будет дальше. Я не знал, что буду работать в «Ъ», еще за сутки до того, как меня туда взяли. Так что если «Коммерсантъ» — то «Коммерсантъ», если нет — трагедии тоже не будет.
— А тебе нравится журнал «Русский Newsweek» — там тоже много репортажей печатают?
— Из журналов мне безумно нравится «Коммерсантъ-Власть». И не из корпоративных соображений, а просто это самый лучший журнал. А его главный редактор Максим Ковальский — это, пожалуй, вообще лучший редактор из всех, кого я знаю.. «Русский Newsweek» с приходом Леонида Парфенова, мне кажется, очень сдал. Его создавали так красиво, и каждый номер можно было с интересом читать, то сейчас... Как на сайтах телекомпаний помещают стенограммы телепередач, так и здесь — распечатка «Намедни». Не в обиду будет сказано. По-моему, слабый журнал стал. Хотя Парфенов — гений. Но он гений в телевизоре, а не печатном СМИ.
— Кстати, о телевидении. Не думал о работе на экране?
— Все мы обо всем думаем, но, во-первых, что такое телевидение сейчас? Это Оксана Робски, Иван Ургант и прочее дерьмо — не говоря уже о Петросяне и многочисленных клонах «Аншлага». Хотя дождемся сентября — посмотрю, как мой учитель Глеб Олегович Павловский проявит себя в роли телеведущего на НТВ. Если его опыт окажется удачным, я подумаю об этом всерьез.
— Ты еще не получал предложений поработать «в ящике»?
— С учетом такой вещи, как «Живой Журнал», как происходит поиск работы в последнее время: пишешь в ЖЖ, что хочу вести где-нибудь колонку. И тебе звонят и говорят: а не хочешь вести ее у нас? Так что если я захочу на ТВ, то напишу об этом в своем ЖЖ.
И с Павловским мое сотрудничество также началось. Я реально написал то ли у себя в дневнике, то ли в коммюнити «папарацци», что хочу возглавить страну. Мне пошли комментарии «да ты офигел!», «да никогда!», «Ты зальешь все кровью!». Тогда я написал: «не хотите давать страну, дайте мне колонку». И первый комментарий был от Глеба Павловского. Он иногда анонимно пишет комментарии и подписывается «ГП». Комментарий был такой: «а почему бы не в РЖ? ГП».
— Собственно, с Павловским можно было бы обсудить и желание возглавить страну... Ты находишься в хороших отношениях с «Обороной» и нацболами, и одновременно сотрудничаешь с Глебом Паловским. Не видишь тут какого-то противоречия?
— Если совсем честно, гораздо больше противоречия я вижу в том, что я «сотрудничаю с Березовским», работая в «Коммерсанте». Потому что для меня Борис Березовский — фигура более одиозная и неприятная, чем любой человек из Кремля.
Цели и задачи этого человека и его коллег типа Леонида Невзлина и Гусинского видны: вернуться в Россию в качестве фигур, которыми они уже были в
— «Коммерсантъ» участвует в этой деятельности Березовского?
— До сих пор не участвовал. Андрей Витальевич Васильев — сам по себе такая исполинская величина, которой манипулировать невозможно. Ни Кремль, когда Васильев руководил программой «Время», ни Березовский похвастаться тем, что Васильев им подчинен, никогда не могли. И это круто.
— А Глеб Павловский как-то вмешивается в твою работу в «Русском Журнале»? Например, предлагает поднять какие-то темы, о чем-то написать?
— Нет, ни в коем случае. Все темы определяю я, и никогда никакая цензура не снимала никакую колонку. Единственным влиянием было то, что однажды, через пару дней после моего Дня Рождения, я узнал, что по его инициативе вышла книжка — сборник моих колонок. За что я ему сильно благодарен.
— Павловский доволен твоей работой?
— Кажется, да, тьфу-тьфу-тьфу. И мне приятно, что он доволен, потому что Павловский — это очень мощная фигура, объективно один из умнейших людей страны. И кстати, один из основателей газеты «Коммерсантъ». Блин, что-то я всех хвалю как-то.
— Авторам текстов «Русского Журнала» платят гонорары?
— Там есть гонорары. Но я знаю, что Алексей Радов, который недавно написал про НБП скандальную и во многом справедливую статью, это была его вторая или третья статья для «РЖ» — насколько я знаю, принципиально отказывается от гонораров
— Недавно ты поссорился в ЖЖ с неким «Герингом». А потом встретился с ним и он тебя немного избил — «Геринг» оказался крупным взлослым мужиком, бывшим военным. Почему ты решил с ним встретиться?
— Если честно, жалею, что я встретился с «Герингом». Я не мог поверить, что разборки между пользователями ЖЖ, которые время от времени происходят, могут переходить в реальность. Девиртуализироваться. Даже когда Геринг предложил встретиться, я подумал, что я к нему выйду, мы посмеемся над перебранкой в ЖЖ и разойдемся или попьем пива.
Но, как оказалось, он настроен решительно и, возвращаясь, «истекая кровью», как было написано в ЖЖ, в редакцию, я понял, что недооценил ситуацию. Все-таки голову нужно беречь. В нашей профессии голова — это важно. И больше не буду в таких ситуациях ни с кем встречаться.
Вообще, плохо, что ЖЖ переходит на такой уровень. Последняя история с погибшим активистом «Обороны» показала многих пользователей с некрасивой стороны. Я даже не знаю, как теперь в реальной жизни к этим людям относиться. Допустим, Миша Голованов, глава Консервативного пресс-клуба, который радовался тому, что парень пропал. Мы с ним неплохо общались. Как с ним теперь находится рядом, я не представляю.
Можно порадоваться, когда уволили несимпатичного тебе человека. Но когда дело идет о жизни и смерти, есть какие-то пределы. На самом деле я уверен, что личные отношения не должны зависеть от политических воззрений. Я был в лагере «НАШИХ» в Карелии. И туда же ездили активисты «Родины», которые называют движение «НАШИ» «нашистами», «анашистами» и так далее. Несмотря на взаимную политическую агрессию, эти люди, находясь на природе, нормально друг с другом общались. Даже с тем же знаменитым Митрюшиным, бригадиром футбольных фанатов, якобы избивающих оппозицию.
Я думаю, это как раз нормально. Одно дело политика, взгляды. Другое дело — у молодых людей-политиков гораздо больше общего, чем поводов для взаимной ненависти. К сожалению, не все этим могут похвастаться. Мне кажется, это очень плохо.
И, кстати, это относится не только к политикам. Вот был такой человек в «Русском журнале» — Владимир Голышев. Пожалуй, никто из авторов РЖ так самозабвенно, как он, не мочил оппозицию и не защищал Путина. Первую половину года Вова посвятил моральному уничтожению НБП — нашел в Молдавии какого-то бывшего нацбола, который писал многокилометровые простыни о том, что НБП — секта, а Лимонов — педофил. И так далее. И вот теперь этот Голышев перешел от Глеба Павловского к Станиславу Белковскому, в АПН. И не менее самозабвенно мочит Путина, «Наших», Суркова и прочих. Ему еще Лимонова начать хвалить — и все, полный поворот на 180 градусов. Конечно, нет ничего плохого в том, что люди верят в то, о чем пишут. Но когда эта вера находится в прямой зависимости от работодателя — это мерзко. Я, в свою очередь, очень дорожу тем, что моя гражданская позиция в такой зависимости не находится, и мои взгляды не зависят от записи в трудовой книжке, прости за пафос.
— На твоей работе сказываются твои дружеские отношения с лидером «Обороны» Ильей Яшиным?
— Сказываются только в том смысле, что Яшин часто на многое обижается. И не только Яшин — и НБП обижается. Но они должны понять, что я ни в коем случае не хочу быть их представителем в СМИ. Я — журналист, и работаю в «Коммерсанте», а не в «Обороне». И пишу для РЖ, а не для сайта Оборона.орг. И когда Яшин совершает какие-то ошибки — а он в последнее время совершает их очень много — то я не вижу оснований не писать об этих ошибках. Это даже нужно повторить: молодые политики должны понять, как устроен этот мир. Если не поймут, то они моментально исчезнут из информационного поля. И не потому, что это вот я обижусь и так захочу, а потому, что такова объективная реальность.
В любом случае, я надеюсь, что дружба с Яшиным продолжится, несмотря ни на что. Впрочем, зависит это все-таки от него, от его человеческих качеств. Когда человеку в двадцать с небольшим лет вдруг говорят, что он теперь чуть ли не политик федерального масштаба — от этого, грубо говоря, легко может сорвать башню. И в этом смысле Яшина даже жалко.
— Говоря про ошибки Яшина, ты намекаешь на историю с активисткой «Обороны», внедренной «НАШИМ»? Он позвонил тебе, сообщил, что в лагере «НАШИХ» задержана активиста «Обороны», и попросил проверить информацию — а она действительно была задержана, но только после твоего звонка. Называя вещи своими именами, Яшин тебя использовал?
— Эта история продолжает оставаться загадкой. Яшин говорит, что она была задержана до нашего разговора. Я не очень в это верю, потому что о том, что она была задержана, было объявлено поздно вечером того дня, когда я по просьбе Яшина туда звонил.
Потом, на Селигере, когда туда приезжали журналисты, пресс-секретарь и сам Василий Якименко сказали журналистам, что ее раскрыли после моего звонка. На самом деле точно никто не знает. Кроме Яшина, но Яшин не скажет.
— Кто спонсирует «Оборону»?
— Сам Яшин говорит, что мелкий и средний бизнес. Я что-то слышал о том, что его поддерживает политолог Георгий Сатаров, который каким-то образом связан в том числе и с политэмиграцией. Организационную помощь — и это не секрет, — оказывает политтехнолог Марина Литвинович, которую принято увязывать с именем Невзлина. Хотя известно, что от денег Невзлина, предложенных напрямую, Яшин публично отказался, за что я его очень зауважал. Но видимо, какие-то политэмигрантские деньги там есть. Наверняка есть деньги, аффилированных с Западом структур. В частности, я убежден, что знаменитая поездка в Беларусь, когда «Оборону» и журналистов арестовали на несколько дней, была какой-то отработкой внешнего заказа.
— Почему ты не поехал в Беларусь с ними?
— Я не поехал ровно из тех соображений, что было понятно — у этой поездки есть ровно одна цель: приехать туда и оказаться в белорусской тюрьме, и потом кричать на весь мир, какой ужасный диктатор Лукашенко. Это было комично: возвращаются они как герои из Белоруссии и начинают рассказывать, какая страшная была пытка, что в камере пахло хлоркой и не было туалетной бумаги. Можно было в Туркмению поехать и узнать, что такое настоящая тюрьма. Но в Туркмению не поехали.
— Как считаешь, деятельность «Обороны» и других оппозиционных групп имеет перспективу?
— После появления «НАШИХ», оппозиционные молодежные движения во многом утратили смысл. Поскольку их мощности и ресурсы несопоставимы с «НАШИМИ».
После украинской революции всем стало понятно, что именно молодежь будет движущей силой смены власти в том или ином направлении. Российская власть приучила нас, наблюдателей, что она, власть, слабая и неповоротливая. Поэтому вначале, зимой-весной, никто не сомневался, что молодежным ресурсом воспользуется прежде всего оппозиция. Создание «Обороны» и других движений — было очевидно, что это и есть та самая русская «Пора!» или русская «Кмара», массовка, которая выйдет на русский майдан. Но к чести власти, нужно сказать, что сурковская часть Кремля сумела более адекватно оценить значимость молодежи для революционных потрясений. И теперь можно сказать точно, что если будет майдан, то он будет прокремлевским и пропутинским, и организатором майдана будет Василий Якеменко. Кстати, я считаю его очень перспективным и толковым политиком и хорошим оратором.
— Движение «НАШИ» объединяет пропутинскую молодежь, но ведь есть еще оппозиционная молодежь, которая объединяется в «обороны»...
— Движение «НАШИ» объединяет просто молодежь как таковую. А либеральные движения объединяют, так скажем, золотую молодежь. Например, Новосибирск — здесь нет «Обороны». Правда, в Сибири «НАШИ» пока тоже слабы — гораздо слабее, чем в центральных областях. Я думаю, «НАШИХ» создают прежде всего в тех городах, откуда можно доехать до Москвы, «на майдан», на автобусах.
В «НАШИХ» больше людей, и «НАШИ» — более точное отражение всего общества. А любая политическая сила, которая представляет только одну, узкую, часть общества, превращается в секту. Поэтому я уверен, что «НАШИ» гораздо более перспективны, как полный срез всего общества — от университетских отличников до парней с рабочих окраин, которых там тоже много.
— За полгода до оранжевой революции Глеб Павловский говорил, что на Украине народ не выйдет на улицы никогда. Прошло полгода, в самой России началась монетизация и начало казаться, что вот-вот и все эти «поры» наберут силу и что-то случится. Прошло еще полгода, все опять поменялось. Может, пройдет еще полгода или два года — и опять все поменяется?
— Почему Кремль потерпел провал на Украине? Насколько можно предполагать, потому что сохранение дружественной власти было важной задачей, но не жизненно важной задачей. Кремлю было бы прикольно, чтоб там был Янукович.
Сохранение власти в Москве — это уже именно вопрос жизни и смерти. Поэтому я уверен, что Кремль отнесется к этому вопросу гораздо более ответственно. И не жалея вообще никаких ресурсов для сохранения. Тут замешаны и деловые интересы абсолютно каждого более-менее крупного чиновника. Оказаться на месте Милошевича на скамье Гаагского трибунала не хочет никто. Поэтому 2008 год не станет годом смены власти в России. Может быть, фамилия «Путин» будет заменена на какую-то другую, но кланы, которые сейчас владеют страной, останутся.
— Запад спонсирует революцию в России?
— Были ведь выделены деньги на «развитие демократии в России». Но не такие уж это и деньги, если честно, по сравнению с деньгами, которые выделил тот же самый Кремль.
Во-вторых, а кто сказал, что Запад заинтересован в свержении Путина? По-моему даже Горбачев как глава государства был менее прозападный. Какой смысл ставить более прозападного, чем Путин, но не факт, что более эффективного президента. И кого ставить? Касьянова что ли? Касьянов никогда не станет президентом. Во-первых, из-за дачи, во-вторых, он ассоциируется с солидным богатым человеком, а не народным вождем революции. Я думаю, Путин или его преемник устраивает любые силы на Западе — и Вашингтон, и Евросоюз, кого угодно.
— А Каспарова кто поддерживает? Есть мнение, что он сейчас ездит по стране на свои деньги — ты в это веришь?
— Нет, не думаю, что на свои. Все-таки очень похоже на то, что Леонид Невзлин имеет отношение, может быть какие-то неправительственные зарубежные организации.
Что касается Невзлина, раньше он казался загадкой, сопоставимой по загадочности с Сурковым. Но после залпа интервью в начале года, по масштабам сопоставимого со «спамом» Центра Американского Английского — по-моему, нет такой газеты, которой Невзлин бы не дал интервью — он показал себя не самым адекватно воспринимающим происходящее в России из своего тель-авивского далека. По моим ощущениям, у него ровно одна задача — стать политэмигрантом, как Березовский, и не ассоциироваться на Западе с уголовными делами, с которыми он ассоциируется в России. А реально повлиять на ситуацию в стране он не может по причине своей оторванности от страны, и по причине своей недалекости. Это человек одной удачи — его знакомство с Ходорковским стало для него ресурсом на много лет. Но ресурс этот уже полностью израсходован.
— Что движет Каспаровым?
— Человек молодой, который в шахматах всего достиг и расти уже было некуда, решил заняться политикой. Хотя он же всегда в той или иной степени занимался политикой, был одним из основателей Демпартии России в 1990 году, а в конце
— Для Каспарова это может быть способом заработать денег?
— Вряд ли. У него есть, по-моему, какой-то и свой бизнес. Может быть, он мечтает стать президентом России через пять президентских сроков.
Кстати, еще есть такая заслуживающая внимание версия о превращении Каспарова теми силами, которые его двигают в политику, в «русского Гонгадзе». Грех так говорить, но мертвый Каспаров, тьфу-тьфу-тьфу, дай Бог ему многих лет жизни, был бы гораздо более весомой политической фигурой, чем Каспаров живой. Мертвый Кашин, впрочем, тоже. Я, если честно, немножко этого побаиваюсь.
Надеюсь, что совесть, какие-то представления о добре и зле есть у самых отмороженных людей.
— Если в 2008 году придет преемник, и ничего сильно не изменится — как думаешь, чем будут заниматься Каспаров и Литвинович?
— Люди, которые были знакомы с Мариной в те времена, когда она делала президентом Владимира Путина, отмечают ее стремительную маргинализацию. Из высококлассного политтехнолога она превращается в демшизового деятеля, сопоставимого с Новодворской. И в конце концов, когда Валерия Ильинична уйдет на покой, ее нишу займет Марина.
Интересно, что было бы, если бы сейчас ее позвали в Кремль в какое-нибудь очередное антиреволюционное управление. Я думаю, она бы согласилась и достигла бы больших успехов, чем сейчас, путешествуя с Каспаровым по России.
— Хочется поговорить на другую тему. Что тебя заставило уехать из Калининграда?
— Главная причина едина для всех, кто рано или поздно едет покорять Москву — родной город тесен, в родном городе гораздо меньше возможности реализоваться. Но я совершенно искренне говорю, что не менее важной причиной была маленькая интеллектуальная революция в Калининграде, которая начиналась, когда я оттуда уезжал, и, по сути, закончилась к юбилею города, в июле. Когда для большинства умной калининградской молодежи, а также для прессы, и для пиарщиков, и для чиновников, Калининград окончательно перестал восприниматься как часть России.
Пять назад было модно говорить, что «мы — Россия», «мы — Империя», «Калининград — город русский», сейчас — уже нет. Сейчас, когда главной идеей празднования юбилея была объявлена смена вектора ориентации Калининграда с европейского на российский, в местной тусовке это вызывало только смех иронию.
Калининградцы уже не считают себя Россией. То, что Калининград еще не отделился, держится на том, что власть принадлежит людям с советской закалкой. Смена поколений во власти, которая в ближайшие
Перед своим отъездом я публиковал в газете серию репортажей о создании братской могилы воинов-героев вермахта. Он был открыт в Калининграде как раз после моего отъезда. Мне это кажется страшным, кажется нехорошим. Сейчас это в Калининграде модно, и мне это очень не нравится.
— Ты переехал в Москву и попросился в «Комсомолку»?
— Если честно, я ехал устраиваться в газету «Консерватор». Была такая смешная газета в Москве. К ее редактору Егору Холмогорову я ехал, когда он еще не окончательно сошел с ума. И работал бы с ними, если бы в день моего приезда газета не закрылась. Ее издатель Лейбман, такой смешной олигарх, друг Ксении Собчак и Анастасии Волочковой одновременно. Видимо, на троих тратить свои деньги — на Ксению, Анастасию и на «Консерватор» — он уже не смог, поэтому от «Консерватора» отказался.
В «Комсомолке» я в Москве попытался работать, причем мне было очень стыдно, что я там работаю, потому что уезжая из Калининграда, я там всем говорил, что если в Калининграде можно было работать только в «Комсомолке», то в Москве где угодно, только не в «Комсомолке». Потому что сейчас это главная газета страны, главный официоз. Газета, которой Сурков дает интервью, газета, из которой страна узнает, кто сегодня враг. В такой газете должен работать не журналист, а советский агитпроповец.
Мне было очень стыдно, и при первой возможности я оттуда сбежал. Проработал там две недели, писал про милиционеров-оборотней, как раз начиналась эта кампания по их разоблачению. И по заданию рекламного отдела съездил в Ангарск в последний день могущества империи «ЮКОСа». 1 июля 2003 года я был на открытии их, видимо, последнего актива — завода по производству моторных масел «Ютек». В тот же день арестовали Платона Лебедева.
Потом ушел из «Комсомолки» в никуда. И просто позвонил в «Коммерсантъ», чтобы убедиться, что меня там тоже не ждут. Но взяли, и работаю там уже два года.
Не знаю, насколько я был прав, полностью в прошлом году разорвав завязки с журналистами «Комсомолки». После серии публикаций, начиная с интервью Суркова о врагах России и так далее, я, пользуясь этими завязками, проник в «Комсомолку» и сделал оттуда небольшой репортаж, почему «Комсомолка» стала органом пропаганды. Мне там охотно рассказали, что все это связано с неустойчивостью положения Владимира Сунгоркина на посту главреда. Что Сунгоркин в поисках защиты от недовольного им Потанина (владельца «Комсомолки», — прим. ИА REGNUM) пошел в Кремль и нашей поддержку в лице Игоря Сечина. Сечин достаточно прямолинейный человек, поэтому требование Сечина было заключено в том, что «КП» должна внятно объяснять народу, что такое хорошо и что такое плохо.
На самом деле это трагедия для людей, которые там работают. Большинство людей, работающих в «Комсомолке» либеральных убеждений. Один политобозреватель мне даже показывал в компьютере файл «Антипутин.doc», где он записывает все гадости о Путине, которые хочет написать. А в газете у него колонка, где он пишет, какой Путин замечательный человек, какой Ходорковский мерзавец. В общем, то ли Оруэлл, то ли Кафка.
— Если «Коммерсантъ» тоже превратится в листок, который будет объяснять народу, что такое хорошо и что такое плохо, но с позиций Березовского, ты оттуда тоже уйдешь?
— Уйду. Совершенно точно. Не знаю куда. Особо некуда уходить, печатных СМИ нормальных почти не осталось. Но я надеюсь, что Ъ не превратится в боевой листок и надеюсь в нем работать и дальше.
— По твоим ощущениям, куда все-таки движется российская журналистика? В сторону объективности или в сторону боевых листков?
— Мне кажется, что это проблема, прежде всего, самих журналистов, которые за эти годы привыкли быть обслуживающим персоналом. Пример с украинской прессой, которая теперь, после истории с сыном Ющенко, вступила с Ющенко, которого она любила и поддерживала, в большой конфликт, показывает, что всегда можно оставаться честными людьми. Независимо от того, чего от тебя хочет власть или владелец.
Наши журналисты в этом плане гораздо слабее, хотя гораздо профессиональнее. Очень надеюсь, что, может быть, что-то изменит активный приход в прессу нашего поколения, который сейчас активно наблюдается — у меня много друзей в других газетах, которые уже не собираются прогибаться ни под кого — ни под хозяев, ни под Кремль. И я думаю, что если смена поколений произойдет, то будет гораздо лучше.
— У тебя нет желания поехать работать на Украину — сейчас это популярно среди московских журналистов?
— Наверно, все-таки нет. Потому что как учил великий Кучма, Украина — не Россия, а мне приятней жить в России все-таки. Родина.
— В обществе растет спрос на такую прессу, как считаешь?
— Он растет, но предложения нет. Мне показалось очень странным, и некрасивым, и неуважительным по отношению к обществу создание канала Russia Today, ориентированного на экспорт, когда в стране телевидение превратилось непонятно во что с этими «Аншлагами» и так далее. Хотя явно есть потребность в национальном новостном канале на русском языке. Но почему-то его не создает никто. Что, не нужен людям? Нужен. Но власть думает, что людям нужен «Аншлаг».
Смотрите также:
Фоторепортаж «Олег Кашин в Новосибирске»
Интервью Олега Кашина на сайте ИА REGNUM