Вера Яровой

13 Мар 2013, 06:58

Ирина Яровая не самый удачный выбор для травли за «подпольные миллионы». Я знал ее довольно хорошо в «Яблоке», где мы были одновременно с Навальным и Яшиным. Ей можно вменить в вину не более, чем всем тем, кто на рубеже десятилетий занимался политикой. Интереснее её эволюция как политика и человека.

Так получилось, что Ирину Анатольевну Яровую я знал довольно хорошо — в период до 2005 года. До её взлёта или падения — как посмотреть.

Познакомились мы в партии «Яблоко» в начале нулевых, где в то же самое время начинали свою политическую карьеру Алексей Навальный и Илья Яшин.

Позже я вместе с Яровой участвовал в избирательной кампании Бориса Невзорова на пост губернатора Камчатской области. С середины 90-х до собственно 2004 года я был политтехнологом, и это не лучшая часть моей биографии. Но из песни слов не выкинешь.

В марте 2005-го я по личным делам прилетел на Камчатку, и Ирина Анатольевна была столь любезна, что пустила меня пожить в пустующую квартиру, которая была выставлена на продажу. Сопоставив это с нынешними новостями про «элитную квартиру в Москве», которая была куплена как раз в 2005-м, могу предположить, что деньги с продажи квартиры в Петропавловске-Камчатском, в том числе, могли пойти на покупку квартиры в Москве.

Видимо, были доходы и от избирательной кампании, которые вряд ли попали в налоговую декларацию. Вообще на избирательных кампаниях в 90-х и позже было принято расплачиваться наличкой, об этом прекрасно известно всем, кто имел к ним отношение — неважно, по какую сторону баррикад они оказались сегодня.

В общем-то, Яровая в каком-то смысле не очень удачный выбор для преследования за «незадекларированный бизнес» или «незадекларированное имущество», потому что она не из «бизнесменов, купивших мандат». Она из политиков, попавших в Госдуму благодаря не финансовым, а политическим сделкам. Или услугам.

Бывший прокурор, она не лезла за словом в карман. Она была стервой, но из таких стерв, которые нравятся мужчинам

Партия «Яблоко», которую возглавляла на Камчатке Яровая, получала там довольно неплохой процент. И сама Яровая была достаточно популярна. Острая на язык, бывший прокурор, она не лезла за словом в карман и прекрасно оперировала законами. Она была стервой, но из таких стерв, которые нравятся мужчинам. А Камчатка на тот момент была единственным регионом России с избыточным мужским населением.

В кампанию по выборам в Государственную Думу в 2003 году она подошла на пике своей популярности. Были и какие-то деньги на избирательную кампанию. Насколько мне известно, Ходорковский (точнее — его структуры) начали финансировать и «Яблоко», и многих кандидатов-одномандатников. Затем это финансирование было перекрыто в связи с известными событиями.

Но Камчатка — маленький регион, в котором все друг друга знают (а тем более — Яровую). По опросам в начале кампании она уверенно шла на первом месте. Но в ходе кампании «Единая Россия» раскрутила и провела в Госдуму своего кандидата — генерала Виктора Заварзина, которого собственно на Камчатке не особо было заметно ни до, ни после выборов. Говорят, даже привозили солдат из гарнизонов на материке, чтобы они «проголосовали как надо».

На старте кампании мандат Госдумы казался уже в кармане. Но карты оппозиции были биты, «ЮКОС» уничтожен, Ходорковский — в тюрьме, а «Яблоко» — не прошло в Госдуму. И хотя Яровая проиграла выборы в Госдуму, но, как это часто бывает, камчатцы уже плевались в сторону Заварзина и не понимали, как могли его выбрать. А Яровой сочувствовали.

То есть, на тот момент Ирина Яровая осталась одна. У неё был политический капитал, но не было ни политической поддержки от партии («Яблоко» в тот момент уже имело больше антирейтинг, чем рейтинг), ни финансовой.

Будучи человеком энергичным и хватким, она участвовала в многочисленных комбинациях и интригах камчатской политики (а Камчатка в этом смысле — удивительный регион, при небольшом количестве населения, множество местных «олигархов», политических деятелей и СМИ). И стала в 2004 году «публичным лицом» избирательного штаба Бориса Невзорова.

Политическая действительность отвратительна, торжество хама и вора, народ спит, просвета нет

2004-й год был переломным не только для Ирины Яровой, но и для меня. 15 лет в политике, начинал со светлых идеалов, а превратился в политтехнолога. Политическая действительность отвратительна, торжество хама и вора, народ спит, просвета нет. И возникает мысль — а и чёрт с ним, надо жить той жизнью, которая есть, не мы создали этот мир. Если единственное, за что мне достойно платят — политтехнологии, значит, буду зарабатывать этим. Камчатка? Отличное место. Какой-то Борис Невзоров. Не маньяк, не убийца? Ну и ладно, еду.

К моему удивлению, Борис Невзоров оказался приличным человеком. Во всяком случае, гораздо лучше, чем средний кандидат на средних российских выборах. Впрочем, это к делу не относится, а те выборы он проиграл во втором туре. Не о нём речь, о Яровой.

Поддержка Невзорова с её стороны в тот момент не была политическим ренегатством. Самовыдвиженец, оппонент действующего губернатора, члена КПРФ Машковцева, а также выдвиженца от «Единой России» Дудникова. В общем, никакого противоречия линии партии, которая уже давно не могла находить сильных кандидатов, готовых идти под её знамёнами.

Мой товарищ, также участвовавший в той кампании в качестве руководителя (Яровая была «официальным лицом», но были и другие руководители кампании — «с материка»), рассказывал о своём разговоре с Невзоровым (за чаем или за водкой — не помню). Обсуждали они «Единую Россию» и то, как в неё «загоняют» самых разных людей. Разговор был примерно такой: «Ну нет, у меня какое-то моральное отвращение к этому». «Да-да, и я потому же не захотел в неё вступать».

А сейчас Борис Невзоров является спикером заксобрания Камчатской области и возглавляет отделение «Единой России». Вступил, как и многие другие за эти годы. Как и Ирина Яровая.

Представьте себе честолюбивого политика, перед которым два выбора — сойти с политической сцены или вступить в «Единую Россию»

Но произошло это после 2005 года. Насколько я понимаю — в 2007-м. К этому времени избирательные округа отменили, оставив только выбор по партийным спискам. Население Камчатки таково, что получить мандат депутата Госдумы от региона могла только одна партия — «Единая Россия». И то — при условии высокого результата.

А местное партийное отделение «ЕР», в котором уже, наверно, немаловажную роль играл Борис Невзоров (партия поддержала его ещё в 2004-м году во втором туре выборов), понимало, что высокий результат проще получить с Ириной Яровой, чем без.

И вот представьте себе активного, честолюбивого политика, перед которым лишь два, всего два выбора — сойти навсегда с политической сцены, остаться без средств продолжения политической деятельности, либо — вступить в «Единую Россию» и практически гарантировано получить мандат Государственной Думы. И переход на федеральную сцену, на которой она сможет играть свою роль. Ирина Яровая была уверена в своих силах — играть на федеральной сцене. В Москве.

Камчатка, при всей прелести этого названия, красоте вулканов и Авачинской бухты, по сути — дыра дырой, там тесно человеку федерального масштаба.

Я знаю очень мало людей, которые бы нашли в себе силы сойти со сцены. И то — не во всех из них я уверен.

Правда, роль на федеральной сцене Ирине Яровой пришлось играть не свою. А ту, которую дали.

Переход в «Единую Россию» был как-то понятен. Но есть люди, которые идут на некрасивые поступки, и их вид после этого говорит «ну да, ну пришлось мне так сделать, обстоятельства такие». Но есть другие. Не меняя тона и вида, они заявляют: «Это — единственно правильное решение! Этого требует борьба за Добро против Зла, за Свет против Тьмы».

Я несколько раз видел после этого Ирину Яровую по телевизору. И каждый раз это было всё менее приятное зрелище. Один раз она ругала партию «Яблоко». Что-то вроде «много говорят, но ничего не делали». Другой раз это были дебаты с коммунистом на канале «Вести-24», и там Ирина Яровая постоянно перебивала оппонента, язвила, не давала сказать слово. В Москве вообще считается, что именно так надо вести себя на дебатах, спасибо Владимиру Соловьёву с его «К барьеру». Но разные люди в разной степени усваивают эту «политическую культуру».

У тебя выбор — признать свою неправоту. Либо — поверить в то, что неправота — это правота. Перейти в новую веру

Мне трудно понять, что творилось и творится в голове у Ирины Яровой. Чужая душа — потёмки. Но вообще я замечал, что люди очень по-разному относятся к вопросам собственной правоты и неправоты.

Есть люди, которым очень важно быть правыми. Это очень опасные люди, и я тоже принадлежу к этому типу.

Опасность заключается вот в чём. Всегда быть правым — невозможно. Особенно в нашей сложной жизни. Особенно — в нашей гнусной политике. И вот наступает момент, когда ты был неправ. И тут у тебя выбор — либо признать свою неправоту, признать публично, с потерей тех выгод, которые неправота приносит. Либо — поверить в то, что неправота — это правота. Перейти в новую веру. Известно, кстати, что обращённые в ислам насильно становились потом наиболее истовыми мусульманами. Ну а старая еврейская поговорка гласит, что «худший антисемит — выкрест».

Ирина Яровая перешла в новую веру, со всей истовостью. И тут надо понять ещё одну вещь. Большая часть депутатов-единороссов «купили» свой мандат или получили его как крупные чиновники либо известные деятели спорта и искусства.

Меньшинство попало туда скорее случайно, как Ирина Яровая, например. Возможностей купить мандат снова у таких людей нет. Единственная возможность «зацепиться» — это быть полезным партии. Очень полезным. Выполнять какую-то важную функцию. Своего рода «цепного пса».

Подобную функцию выполняет не только Яровая, но и, например, Александр Сидякин. Когда я впервые услышал о его законодательных инициативах, у меня возникло острое желание узнать — откуда такие берутся?

Возможностей купить мандат снова у таких людей нет. Единственная возможность «зацепиться» — это быть полезным партии

Вернусь на Камчатку, в 2004-й год. В штабе Невзорова работала сборная солянка политтехнологов из разных регионов. Была и команда юристов, не помню, из какого региона. Формально «из Москвы», все политтехнологи приезжают якобы «из Москвы», на самом деле там сидят просто рекрутинговые конторы.

У меня есть простой критерий, как отличить на избирательной кампании хорошего юриста от плохого. Ты приходишь к юристу говоришь «нам надо сделать то-то и то-то». Плохой юрист начинает махать руками и говорить: «Это невозможно! Нашего кандидата за это снимут!». Хороший юрист думает и говорит: «Да, можно — отобьёмся». Либо указывает, что именно надо поменять в плане, чтобы он остался юридически неуязвимым.

Юристы на кампании Невзорова были хорошие. Я с их руководителем, молодым парнем, летел потом до Москвы восемь часов в Боинге. Мы выпили бутылку коньяка и разговаривали — о смыслах жизни, о России, о политике. И поменялись книжками, написав друг другу автографы.

Очень хорошее оставил у меня впечатление этот парень — живой, умный, без капли злобы. Профессионал, в спорной профессии, конечно, но на тот момент она не оставила ещё на нём отпечатка. Его имя я, конечно, забыл.

Не так давно я рылся в книжном шкафу и наткнулся на ту самую книжку. И мой взгляд упёрся в имя автора — Александр Сидякин.