Порядок клевания

В России выстроено две параллельных системы власти.

Одна — формальная, выполняющая роль декораций. В этой системе у нас есть независимый суд, есть парламент, который может принимать отчеты у правительства и его министров, проводить парламентские расследования и даже — инициировать импичмент президенту. Здесь же есть развитая партийная система и демократические выборы. В этой системе наша страна — федерация, а в Сенате собраны представители регионов, которые защищают их интересы.

Другая система — реальная. Назовем ее «вертикаль власти», хотя местами она не вертикальна, а даже ветвится и переплетается. Эта система власти, в основном, состоит из тех же самых людей, что и формальная, только реальные линии подчинения не совпадают с тем, что прописано в Конституции и многочисленных законах. В этой системе власти депутаты являются подчиненными губернатора, а губернатор отвечает за их голосование. Решение по уголовным делам (виноват обвиняемый или нет) принимает не судья, а прокурор. Судья может лишь скорректировать степень наказания. Спикера же законодательного собрания региона выбирают не депутаты, а чиновники администрации президента.

В этологии (науке о поведении животных) есть понятие «порядок клевания». Он определяет иерархию в птичьей стае, где птицы более высокого статуса имеют право клевать птиц более низкого. «Порядок клевания» в российской бюрократии определяется тем, кто кого может посадить, снять с должности или ограничить в полномочиях. Зачастую чиновники подчиняются не своему формальному руководству, а тем покровителям, которые их пристроили на это место. Или же тем, кто может с этого места снять, а то и лишить свободы.

 

«Вертикаль власти» выстраивалась годами, если не десятилетиями, во многом стараниями Владимира Путина. Собственно, сам эвфемизм «вертикаль власти» был введен президентом при попытке максимально совместить «реальную» и «формальную» системы власти. Однако полного совпадения так и не было достигнуто. А по ряду ключевых позиций «порядок клевания» прямо противоположен тому, что прописан в законах. В формальной системе губернатор подотчетен депутатам, в реальной — наоборот.

Теперь к вопросу о том, реформируема система или нет. В каком-то смысле она даже легче реформируема, чем какая-нибудь другая. Ведь «правильные» структуры власти уже есть, их не надо создавать, придумывать и так далее — их надо наполнить содержанием. Пример такого «внезапного» обретения субъектности у бутафорских, казалось бы, органов власти в России уже был. В 1989 году «вдруг» стал местом для дискуссий Верховный Съезд СССР, а в 1990-м «подали голос» все советы — от районных до верховных. В конце своего пути Советский Союз ненадолго действительно стал «страной советов».

Предположим, что власть стала бы реагировать на разоблачения не путем их демонстративного игнорирования, а «нормально». То есть как только в публичном поле появляются документы, компрометирующие чиновника, данный чиновник тут же отстраняется от своих обязанностей, а по появившимся сведениям проводится проверка.
Это означает, что в системе власти появляется новый субъект «клевания» — независимые СМИ, ФБК и прочие энтузиасты расследований.

Во-первых (о ужас), этот субъект клевания вообще не встроен в «вертикаль». Он висит «сбоку», может «клевать» кого угодно (даже генпрокурора)! Во-вторых, если реакция на обличения будет мгновенной и автоматической, этот субъект сразу же становится главным. Ведь он может клевать кого угодно, а его — никто. Разве что «кировлесом» или арматурой, но это, будем надеяться, все же экстраординарные формы.

Конечно, можно было бы сказать: не нарушайте закон, не заводите имущества, которого у вас не должно быть, не ведите бизнес с криминалитетом и будете неуязвимы для разоблачений. Но так можно далеко зайти. И депутатов теперь не ломать, чтоб правильно голосовали? И СМИ не подкупать? И бизнес не отжимать? И судить по справедливости? А что тогда останется от «вертикали власти»?

И есть проблема переходного периода. Сейчас-то у всех рыльце в пушку. Домики, дачки, виллы, яхты. Даже у самых чистых — неуплаченные налоги, превышение полномочий и езда с превышением скорости. Докопаться можно до любого.

Поэтому «вертикаль власти» тщательно оберегает свою монополию на право распоряжаться судьбами участников бюрократической системы.

В случае с разоблачениями Навального — их игнорируют.
 

В других же случаях наоборот — эти разоблачения инициируют. Вот у нас в Новосибирске случилось ЧП всероссийского масштаба. Депутаты заксобрания избрали спикером не того человека, которого рекомендовало отделение «ЕР» (и которого согласовали в АП), а другого.

В Новосибирск прибыло несколько телевизионных групп с заданием — копать под нового спикера Андрея Шимкива. Аркадий Мамонтов потом презентовал «беспрецедентное расследование» о коррупции в регионах, а в презентации жаловался на «страшное давление», которое на него оказывали.

Накопали, надо сказать, на удивление мало. В фильме больше давили на эмоции. Я даже стал лучше относиться к нашему спикеру после этого.

Отчего же такая реакция? Ведь Андрей Шимкив — член фракции «ЕР», был выдвинут партией в депутаты, прошел «открытые праймериз». И вдруг — «громкие разоблачения». К чему все это?

А все к тому — был нарушен «порядок клевания».

«Что делать? Наверное, терпеть, больше нечего», — пишет Кашин в своей колонке и тут же объясняет, что «нечего» написано в расчете на возмущение читателя.

Но понятно, что в каждом случае «разоблачений», вроде нынешнего, с Чайками, или более раннего — с Пехтиными, система власти взвешивает на своих весах, что обходится дороже: терпеть растущее негодование граждан или нарушать «порядок клевания», чтобы этих граждан успокоить.

Чем сильнее резонанс от разоблачений, тем выше вероятность, что приоритеты поменяются.