«Нельзя относиться к подросткам, как к стадным животным»: как живется в детском доме в Тогучине

23 Дек 2016, 03:49

Своя комната, где можно запереться, качественно меняет жизнь подростка, оказавшегося в детском доме, потому что иметь личное пространство лучше, чем жить в казарме. Зачем «фабрику сирот» под Новосибирском преобразуют в центр помощи детям, призванный найти им новую семью, и для чего фонд «Солнечный город» создает там «человеческие условия» — репортаж Тайги.инфо.

Школу-интернат для сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в Тогучине (два часа на машине от Новосибирска) начали строить в конце пятидесятых, открылась она в 1961 году. По советским нормам, интернат был рассчитан на 400 детей. Директор Ирина Цудикова плохо представляет, как в здании помещалось четыре сотни мальчиков и девочек: «Жуткая была коридорная система, казарменные комнаты, где дети спали по 40 человек в спальне».

Из «казармы» дети по теплому переходу ходили в школу-восьмилетку — там учились только «детдомовские», а «семейные» — в своей школе, пока та не развалилась.

«Дети в интернате были разные, не только сироты или с родителями, лишенными родительских прав, но и те, кто находились в трудной ситуации. Родители могли определить сюда своего ребенка, и он здесь проживал на полном гособеспечении, — говорит Цудикова. — Потом в нашем ауле случилась беда — сельская школа впала в разруху, зданию было почти 100 лет. Приняли решение школу эту прикрыть, и всех — детдомовских и родительских — обучать в одной школе. Так на нашей территории появилась одиннадцатилетка, что, в принципе, сыграло хорошую роль».

Но и здание интерната со временем обветшало и потребовало ремонта, который начался в конце девяностых и растянулся на пять лет. На время реконструкции подопечных распихали по тогучинским детским садикам и другим «учреждениям общественного воспитания» области. Заехали обратно в 2002-м, уже со 150 воспитанниками — места для жизни стало больше, но личного пространства, так сильно необходимого подросткам, все еще было мало.

Наконец, в 2015 году детский дом вообще перестал быть этаким заводом по обеспечению сирот едой, одеждой и крышей над головой, а стал Центром помощи детям, оставшимся без попечения родителей. Сейчас жить в нем теоретически могут всего 60 воспитанников, но накануне Нового 2017-го года живет всего тридцать, и Центр должен не только содержать их, но и искать им семью и сопровождать ее, помогая справиться с проблемами. «Дефицит детей в учреждениях на самом деле есть, потому что государственная машина раскрутилась на семейное устройство, — объясняет директор фонда “Солнечный город” Марина Аксенова. — В этом процессе тоже есть перекосы, теперь мы уже за то, чтобы не устраивать детей необдуманно и не плодить вторичное сиротство. Сейчас участились истории, когда в семье было пятеро приемных детей, им предлагают взять еще троих. Иногда наступает настолько кризисная ситуация, что забрать могут вообще всех».

Как бы стремительно не развивался в России институт приемного родительства, неизбежны ситуации, когда дети из кризисной семьи или уже с улицы попадают в некое учреждение. «Поскольку дети все равно оказываются в системе, нужны варианты. В любом случае они должны получать квалифицированную помощь и находиться в человеческих условиях. А человеческие условия для подростка — это возможность иметь свое личное пространство», — уверена Аксенова.

Собственно, мы и приехали в Тогучин посмотреть, как в детдомовском никуда-не-спрячешься-пространстве, где все у всех на виду, прошел очередной ремонт — на этот раз, чтобы максимально, насколько это возможно, приблизить это пространство к домашнему.

«Мы ищем партнеров и сами вкладываемся в такие преобразования — одна группа стоит около 3 млн. рублей. Почему мы занимаемся этим? Потому что рассказывать о том, что подростка нужно уважать, невозможно, не создав условия для того, чтобы у него была своя комната, — считает директор “Солнечного города”. — Честно скажу, я испытываю кайф, когда захожу к пацану, которому уже лет 17, а он сидит у себя, закрывшись в наушники, у него музычка, компьютер. Так и должно быть у подростков, нельзя относиться к ним, как к стадным животным».

Модернизация детских домов в части отношения педагогов и воспитанников подразумевает заботу с уважением не только к личности, но и к ее пространству, вещам, одежде — внешние и внутренние преобразования должны идти рука об руку. По словам Аксеновой, «нельзя требовать от персонала новых методик в работе с детьми, если не подготовить для этого материальную базу». И в Тогучине партнеру с таким концептуальным подходом, подкрепленным реальными вложениями, конечно, только рады.

В модернизированной группе — прихожая и гардероб для верхней одежды на входе, как и положено дома, отдельные спальни либо на одного человека, либо на двух, максимум трех, если это братья и сестры. Новая мебель, текстиль, никаких «бабушкиных ковров» и потертых углов, можно обживаться, обставлять полочки и стеллажи своими вещицами, фотографиями в рамочках, игрушками и книжками. Можно повесить другие шторы, если те, что уже висят, вдруг не подходят к цвету глаз. Замдиректора «Солнечного города» Аня Волкова смеется: «А подросток не промолчит, если штора к глазам не подходит», — и ей можно верить, потому что мало кто больше общается с детьми в госучреждениях, чем она, разъезжая по области с «Волонтерским караваном».

С ней дети открыты и расслаблены, сразу обнимаются и вываливают на нее всю жизнь. С другими приезжими сдержанно вежливы — ну и правильно: знакомые волонтеры — долгожданные гости, а спонсоры, хоть и в группы, и журналисты — все-таки чужие. Нам и самим неловко, и к детям стараемся приставать поменьше — все из того же уважения к человеку и его личному пространству.

Осмотрев модернизированные группы, спрашиваем у директора Цудиковой, каким ей видится «идеальный детский дом», раз избавится от них совсем в обозримом будущем не получится, и как себя в новой обстановке чувствуют подопечные. «Раньше и туалет на улице был нормой, и ничего, справлялись, но цивилизация движется вперед. Должны быть и машинка стиральная, которая не у каждого в семье была. Должно быть у ребенка место, где он может побыть один и предаться своим мыслям, — перечисляет она. — Стало хорошо. Надо мечтать, конечно, о лучшем, но надо и дать пожить детям тут. Только они могут решить, как лучше, не я».

Возможность самому решить, «как тебе лучше» и какие шторы повесить на окно, самостоятельность в принятии даже таких решений — важнейшая штука, без этого социализироваться и устроиться в жизни выпускнику детского дома чрезвычайно сложно. Вот и в новых группах в общей гостиной-кухне есть бытовая техника, чтобы самим готовить. Да, за питание отвечает профессиональный пищеблок, завтрак-обед-ужин регламентированы нормами содержания детей, но зато, когда приезжают гости, например, те же волонтеры, можно вместе постряпать печенье. И это тоже про человеческие условия, уважение к личности и возможности, которые необходимо предоставлять подросткам, чтобы на выходе из детского дома им не было мучительно больно и неудобно в мире.

«Должно быть у ребенка место, где он может побыть один и предаться своим мыслям»

Модернизация в Тогучине — не первый опыт переделки детдомовских групп для «Солнечного города». Подобный свой заход в ДД №13 они считают пока не очень удачным, поскольку из-за постоянной смены руководства в учреждении там не удается вслед за материальными преобразованиями толком внедрить качественные. «Мы расстроились и скуксились, но в Тогучине воодушевились как феникс, поняв, что здесь есть ресурс в директоре и ее команде, — говорит Марина Аксенова. — В следующем году мы договорились зайти сюда с крупным проектом по обучению персонала и новым технологиям работы с сиротством».

Многие из тех, кому нужно осваивать принципиально иные методы работы с сиротами, работают в консервативной системе десятки лет. Иногда инерция преодолевается с большим трудом, да и у государства нет ресурсов, чтобы переобучить всех. Но общественники, со своей стороны, все равно полны надежд, что рано или поздно «фабрики сирот» в том виде, в котором они существовали в России со времен Советском Союза, перестанут дымить.

«Рассматривая каждого человека индивидуально, понимаешь, что все неплохие люди, искренне любят детей, называют малышами даже семнадцатилетних лосей, — шутит Аксенова. — А значит, изменения к лучшему произойдут. В конце концов, у нас есть и удачная практика. И вообще, мы оптимисты и просто верим в людей».