Путь пеляди

© Оксана Мамлина

Содержимое пакетов кружками вычерпывают в озеро, и сотни тысяч маленьких пучеглазых пелядок попадают из тесного полиэтиленового мирка в огромный космос озера, где у каждой личинки свой путь. Короткий или длинный, теперь зависит только от бога и от погоды. Очерк Оксаны Мамлиной о жизни вокруг сибирского озера Чаны и всепобеждающей вере.

Пелядь — рыба серьезная, требует определенной температуры, состава воды и уважительного к себе отношения. Поэтому живет в определенных местах и передислоцироваться сама не желает. Для этого промысловиками разработана система — одни едут в Томскую область, месяц «доят» нерестовую рыбку, закатывая оплодотворенную икру в колбы, и везут ее в Новосибирск. Вторые доводят икру до выклева, путем содержания в определенном температурном режиме и постоянного насыщения кислородом, холят и лелеют личинок в больших пластиковых бассейнах с прохладной водой, затем заливают их в большие полиэтиленовые пакеты, наполняют кислородом, а третьи уже везут маленькую пелядку по месту будущей прописки.

Итак, обычный дождливый четверг, девять утра. С Константином Терещенко, директором и инициатором проекта NewKolhoz едем на ОбьГЭС, чтобы получить приготовленную к перевозке личинку пеляди, будущую обитательницу пяти озер — Ирбаново, Безымянное, Толчеиха, Кочержиха и Богатиха — в Барабинском районе. Инкубационный цех Новосибирского рыбзавода находится в районе дачных участков у ГЭС. Внутри сыро и холодно, все как положено. Для выведения личинки рыбы — идеальные условия. Суровые сибирские мужики в резиновых сапогах, колбы с блестящими икринками, влажный туман, чаны с мальками, стойкий рыбный запах. Картина серьезного мужского дела!

Двадцать пакетов из прочного полиэтилена наполнены бесценной рыбьей жизнью и готовы к длительному и нелегкому пути к своим озерам. Есть у рыбаков профессиональный сленг, и есть слово «путИна» , удивительно бесконечное по звучанию, как спокойная водная гладь. Оно не имеет прямого отношения к зарыблению, но какой-то скрытый смысл у него, указывающий на начало долгого и непростого рыбьего пути… До Новониколаевки ехать шесть часов. За это время личинку переболтает в пакетах, и вода наполнится дополнительным кислородом, а мы выиграем время. Дольше двенадцати часов молодь в пакетах держать не желательно — может погибнуть.

Движемся осторожно, тишина, сзади вместо сидений и багажника чуть слышно плещется жизнь. Никого. Только Терещенко, я и личинка пеляди. И еще дорога. Романтика! Хочется уснуть под плеск воды. Новониколаевка. Всё, приехали! Бригада рыбаков уже в полной боевой готовности, распределяют пелядь по машинам, пакуют лодки, весла, моторы. Действия слажены и отработаны, не первый год зарыбляют. Дорога до озер сухая, с погодой повезло, тучи разошлись, солнечно и тихо. Сначала мешки с пелядью выкладывают практически у берега, в камыши, чтобы приняли температуру озера. Затем все грузится в лодку, вывозится на большую воду. Содержимое пакетов кружками вычерпывают в озеро, и сотни тысяч маленьких пучеглазых пелядок попадают из тесного полиэтиленового мирка в огромный космос озера, где у каждой личинки свой путь. Короткий или длинный, теперь зависит только от бога и от погоды.

Обтираем грязь с сапог, сворачиваем пустые пакеты. Пять озер — Ирбаново и Безымянное, Толчеиха, Кочержиха и Богатиха — наполнены жизнью, маленькой и хрупкой, дальше все сделает мудрая природа. А мы поедаем бутерброды с копченым домашним салом и двигаем в деревню. Костя выдыхает… Полгода ожиданий, волнения, денежных вложений. Шутка ли — полмиллиона в воду! Будто машину загнать в озеро. Великое дело — вера и желание. Мощная сила, которая двигает всем на этой земле. Дома один из рыбаков — Александр — приготовил вкусный салат хе из судака, добровольный помощник Вовка запек на костре мясо. Праздник! Я мяса не ем, мне сложней, довольствуюсь рыбкой, а мужики едят много, долго и умиротворенно как-то, с полным спокойствием в глазах — важное дело сделано! Через час валимся спать, на продолжительные празднества сил нет.

С утра съемка деревни, длительный пеший поход по берегу озера Чаны, которое местные уважительно зовут морем. Оно и есть море, соленое, синее и бескрайнее. Суровое, с ним не пошутишь. «А ну, иди, я тебя проглочу!» —шепчет. Утром в деревне тишина. Ловли нет, запрет рыбнадзора — нерестовый период. У берегов лишь лодки вверх днищами ждут своих рыбаков, сохнут без воды, тоскуют. Но нельзя, штраф высокий, поймают, отберут все —и улов, и снасти, и денег уйма уйдет. Так, вечером у берега мелкую рыбешку на удочку дергают. Это можно. Окна — порталы старого проржавевшего автобуса — как-то усиливают ощущение бесконечности круга жизни. Старое умирает, новое приходит на смену. Бегают дети в школьном дворе, лопают мороженое, журавли стаей поднимаются в небо. Жизнь течет — вольная, по своим законам, все спокойно, как и должно быть, без суеты.

Женщина с добрыми серыми глазами приглашает меня во двор сфотографировать ее карасиков, что сушатся на промасленных веревках на ветру. У заезжих рыбаков на мешок картошки выменяла, теперь вот радуется — сама с рыбкой. Да и детям хватит. «Как вас зовут?» — спрашиваю. «Надежда, — отвечает. — Родители сюда вольнопоселенцами приехали, тогда людям землю даром давали — сей, паши, лови рыбу, не ленись только. Отца на фронте убили, мне полтора месяца было. Мама шестерых одна поднимала: трое своих, трое приемных, у них родители погибли, мама приняла. И не делила нас никогда на своих и чужих». «Уехать не хотите?» — говорю. «Нет, не хочу! Это мой дом, моя земля, мое озеро. Я не проживу без него, а в городе задохнусь, воздуха там нет, да и люди не те. На селе люди прозрачные, чистые, а город людей портит», — Надежда вручает мне вкусных сушеных карасей и дает понять, что пора. В деревне же как: поговорил, ну и будь здоров, не мешай, работы много, некогда лясы точить.

Дело к вечеру, прохладно становится, а я бреду дальше вдоль берега. Пацаны с удочками ждут заката, побаиваются засветло идти, штрафы все-таки. Пустой берег, пустые улицы, народ в связи с различными запретами и санкциями ищет лучшей жизни в других местах, и богатейшие земли ждут нового человека, нового хозяина, который понимает, что делать и как поднять село.

Дед Константина, Анатолий Сидорович Терещенко родился в 1918 году и приехал в Новониколаевку вольнопоселенцем с Украины. Жил в землянках вместе с односельчанами, пахал целину, ловил рыбу, ушел на войну и вернулся с нее, поднимал хозяйство. Потом семья переехала в Барабинск, прошло много лет, но однажды Терещенко с девятилетним сыном Ильей проезжали мимо села, и мальчик, увидев гуся, попросил его купить. И Терещенко купил…А потом купил дом, арендовал землю, решил зарыблять пустые озера. Появились люди, пришли работать рыбаки, сезонные помощники. У людей, пусть пока и не у многих, появилась работа, цель и отдушина в жизни.

Сегодня все идет так, как и должно идти, со своими перебоями и подвижками: зарыбленные озера важно сохранить от браконьеров, в лесах проверить, не поставили ли браконьеры капкан на ондатра, целы ли косули. Работы —море. Просто идет жизнь, своим, только ей известным чередом, и в этой жизни есть только одно, что может влиять на ее ход — сила желания и вера в то, что ты делаешь. Вера, всепобеждающая и могучая, против которой бессильны любые обстоятельства. Да и «путина» — это от слова «путь». У каждого он свой, неповторимый и единственный.

Оксана Мамлина, специально для Тайги.инфо