Совет Федерации или СИЗО?
К Хэллоуину-2017 «сладость или гадость» для ряда российских губернаторов окончательно сменилось дилеммой «Совфед или СИЗО?». Ничего только не было понятно по Виктору Ивановичу Назарову. Впрочем, по нему мало что было понятно всю «назаровскую пятилетку» Омской области. «Ничего» вообще можно было сделать девизом этой пятилетки.
К Хэллоуину 2017 «сладость или гадость» для ряда российских губернаторов окончательно сменилось дилеммой «Совфед или СИЗО?» Канун дня Всех Святых, несомненно, чуждый буржуазный праздник. Но для глав субъектов было «хоть всех Святых выноси». На дворе стоял «губернаторопад». И уже не только «либераль», а все заинтересованные, с двойным озлоблением гадали «кто пересядет, кто отсидит». Губернатор — фигура априори яркая, так ранее было принято. По большинству фигурантов картина была ясна.
Ничего не было понятно по Виктору Ивановичу Назарову. Впрочем, по нему мало что было понятно всю «назаровскую пятилетку» Омской области. «Ничего» вообще можно было сделать девизом этой пятилетки.
Виктор Иванович опередил эволюцию губернаторского корпуса на два витка. Эпоха харизматиков сменилась эпохой технократов. Эпоха технократов рискует сменится эпохой технических губернаторов. Эпоха технических губернаторов может перетечь в эпоху ничего не решающих чиновников средней руки, носящих лишь громкий титул.
Виктор Иванович титул носил. И сразу ничего не решал.
Нет, нет: говоря о его бездействии, я ни в чем не обвиняю Тишайшего. Он был мил, забавен, улыбался, молчал, и в первый квартал своего правления даже робко олицетворял смутную надежду на перерождение золотого «полежаевского застоя» в легкое поступательное (возможно экономическое) развитие. Внешне Назаров работал: были встречи, назначения, рабочие поездки, анекдотическая встреча с руководством «Живого журнала». Были даже коррупционные посадки среди его заместителей и гроздь расследований в отношении министров его кабинета. Это внешне. По содержательной части работы не было «ничего».
Последние года три я не скрывал своей позиции: проблема Омской области — это проблема отсутствия производства смыслов. То есть процесс есть. Процесс был всегда. И был только процесс. «Мы же сутками пашем», уверяли чиновники. Да. Только смысл? Процесс был ради процесса. Дискуссии ради дискуссий. Робкую попытку ремонта за деньги «Газпрома» центральной улицы города пытались заболтать городскими активистами и сделать силами «правильных» подрядчиков. К счастью, нерешительность (неспособность решать) губернской власти была такова, что «Газпром» решил все сам. Построили, как хотели, отдав подряд компании, которая сделала реконструкцию, а не только отчет о реконструкции.
Смысла в пяти годах Назарова было откровенно немного. Это, опять же, если судить с точки зрения «что для Омской области благо».
Золотой, респектабельный «полежаевский застой» эволюционировал в зловонное болото, где гадюки воевали с ондатрами, ондатры с выдрами, а выдры против цапель. Это, если вы не поняли, крайне грубая метафора внутриклановой борьбы местных элит. Оно вроде и много где так, но в каждой губернии есть свой «царь зверей», который призван уравновешивать интересы кланов. Это если говорить о смыслах института губернаторства. Но со смыслами-то не задалось изначально.
Пара секунд старческого маразма: я еще помню те времена, когда Совет Федерации наполовину состоял из действующих губернаторов. Тот Совет мог, например, не одобрить решение, принятое Госдумой. Представляете? И вообще, члены того совета помнили, кто в Федеральном Собрании верхняя палата… Все немного поменялось, и Большая Дмитровка стала не то синекурой для «особ приближенных», не то местом почетной пенсии отставников. Второе, как правило, делается с формулировкой «использовать накопленный руководителем бесценный многолетний опыт руководства субъектом».
Дилемма «сладость или гадость» в российской редакции 2017 года стала перед Виктором Ивановичем незадолго до дня всех Святых — а именно 9 октября, в день отставки. «Совфед или СИЗО», вскинулись анонимные телеграмм-каналы. «Совфед или СИЗО», наверняка потирала руки прокуратура. «Совфед или СИЗО», скорее всего, гадал сам оставник.
Первоначальный приговор был хуже — почти полгода неопределенности.
Знаете, хуже неопределенности ведь нет ничего. С одной стороны, не ехал воронок. С другой стороны, не позвали на встречу «бывших» с Путиным. «Качели», говоря терминами люмпенов и русских рэперов. Нервно. У любого бы добавилось седых волос, но и тут хранила Виктора Ивановича судьба.
Честно говоря, лучшим решение «дилеммы Назарова» (она же дилемма русского Halloween) было бы «никуда». Оставить в покое. Это была бы идеальная корреляция с «ничего» как неформальным девизом периода его правления. Не был заметным губернатором, стал неприметным функционером в Усть-Ишимском подцехе «Газпрома». Где это Усть-Ишим? Да никто не знает. Кто это Назаров? А помнишь Полежаева? Вот после него был недолго… Отзвенело политическое лето Тишайшего губернатора. Отпета политическая панихида. Отписаны некрологи. Никто уже и не верил в постмортем. Никто не надеялся, что придется писать «житие» после политической смерти.
Но выпала сладость.
Совфед нынче, конечно декоративен, но это не значит, что уважать его не следует. Я лично, с огромным уважением отношусь к верхней палате Федерального Собрания Российской Федерации и значение ее понимаю. Ровно с таким же уважением я отношусь к праву каждого субъекта на самоопределение. Право самому определять кого делегировать в Верхнюю палату: человека с бесценным руководящим опытом или леденец-пустышку.
Юрий Воробьев,
медиа—менеджер, генеральный директор «Русское Радио Калачинск»