Как ветеран спецслужбы организовал работу завода в период острого дефицита СИЗ для медработников
Сколько стоит медицинская маска на выходе с завода? Как распределялись региональные госзаказы на средства индивидуальной защиты в начале пандемии? Какие перспективы имеют сибирские производители одноразовой медицинской одежды и белья на российском рынке? О противочумном костюме Путина Тайга.инфо поговорила с генеральным директором ООО «Здравмедтех-Новосибирск», кандидатом медицинских наук Алексеем Клевасовым.
В середине июня Тайга.инфо писала об общем реестре контрактов медучреждений и Минздрава Новосибирской области, составленном Юлией Дроковой. Вопросы о компании «Здравмедтех-Новосибирск» и фонде ветеранов «Доблесть-Сибирь» мы задали главе Алексею Клевасову.
Тайга.инфо: «Здравмедтех-Новосибирск» — это филиал московской компании или самостоятельная коммерческая структура?
— «Здравмедтех» — это четыре российских предприятия, объединенных в одну ассоциацию, юридически независимые друг от друга: «Здравмедтех-Новосибирск», «Здравмедтех-Москва», «Здравмедтех-Поволжье» в Казани и «Здравмедтех-Екатеринбург». Президент ассоциации Александр Ручкин выпускник физмата МГУ, член президиума Союза Ассоциаций и предприятий фармацевтической и медицинской промышленности. Возглавляет Союз Юрий Калинин, который работал с Борисом Прилепским на заводе «Сиббиофарм» в Бердске. Ручкин представляет наши интересы в РСПП, в других общественных организациях, на выставках, научных конференциях."Здравмедтех — Новосибирск" — самое молодое предприятие в ассоциации, открыли в 2003 году.
Тайга.инфо: А что Вас связывает с ветеранами госбезопасности?
— С этой структурой меня связывает вся моя жизнь. После службы в рядах Советской Армии, в 1978 году я поступил на рабфак в Новосибирский государственный медицинский институт, сейчас НГМУ. Жил в общежитии, вместе со мной там проживали известные в городе люди [ректор НГМУ Игорь] Маринкин, [главный хирург СФО и НСО Анатолий] Юданов, [главврач поликлиники №1 Сергей] Дорофеев. На первом курсе был старостой общежития №9, в этом общежитии прожил 12 лет, женился, родил детей. За период 7-летней учебы я избирался заместителем председателя студенческого профкома и секретарем комсомольской организации лечебного факультета и всего медицинского института, работал комиссаром и командиром Куйбышевского зонального студенческого строительного отряда.
В 1985 году я закончил институт по специальности хирургия. Меня распределили в клиническую ординатуру на кафедру ЛОР-болезней НГМИ, потому что со 2 курса я активно занимался в студенческом научном кружке этой кафедры, руководил кружком [бывший главный отоларинголог НСО] Михаил Мельников. На кружке оперировали животных, выступали на студенческих научных конференциях, в последствии на этих материалах Михаил Николаевич защитил докторскую диссертацию.
5 сентября 1985 года меня пригласили на службу в органы государственной безопасности. Служба в органах была для меня неизвестна, но мои учителя Евгений Благитко и Игорь Урсов меня убедили: «Работа почетная, весь мир посмотришь!». Плюс квартирный вопрос — врачи по двадцать лет в общежитиях жили. Хотя я первую квартиру тоже только через пять лет работы в управлении получил.
Я закончил Ташкентскую школу КГБ СССР и учился в Киевской школе на повышении квалификации. В начале 1990-х наступили сложные времена, что в последствии привело к увольнению из органов в апреле 1992 года.
151212
Тайга.инфо: Почему вы стали врачом?
— Я же почему в медицинский пошел — в Советской Армии я санинструктором служил. Родился я и вырос в Ленинске-Кузнецке, отец и дед по сорок лет в шахте отработали. И по всем нашим канонам, по семейной традиции я тоже должен был в шахту идти. В 1976 меня призвали в армию, в армии прибыл на Семипалатинский ядерный полигон и был направлен в учебку для санинструкторов в городе Елань Уральского военного округа. Научился делать уколы, перевязки. Начальник медицинской службы, капитан Сонич дал рекомендацию для поступления на рабфак медицинского института, таким образом, армия сыграла важную роль и в выборе профессии и в моей жизни.
16 апреля 1992 года я оставил службу и пошел в народное хозяйство с самого начала рыночных отношений. Так в 1990-х годах мы создали предприятие, которое называлось «Сибфарм», его акционерами были Хабаровский химфармзавод, Новокузнецкий, Анжеро-Судженский, до Челябинска — всего восемь химфармзаводов. Нам помогали Владимир Иванков [в 1992—2017 годах председатель исполкома Межрегиональной ассоциации «Сибирское соглашение» (МАСС)], Тамара Шароглазова [бывшая заместитель мэра Новосибирска по соцполитике, председатель исполнительного комитета НРО «РОССИЙСКАЯ ПАРТИЯ ЖИЗНИ"].
Мы погрузились в фармацевтику, имели 14 филиалов по России и 5 филиалов по СНГ: в Ташкенте, в Киеве, в Минске, в Алма-Ате и в Бишкеке. Это очень помогало, потому что было время бартера: в Киргизию мы грузили медикаменты, а забирали стекло с Бишкекского завода, в Горький отгружали таблетки — забирали «Жигулями», по сто машин бывало, отдавали это на фармзаводы. Время было — полная анархия, но мы были молодыми, энергичными, верили в светлое будущее.
Потом все наши российские заводы скупил, думаю по заданию госдепа США, американский предприниматель югославского происхождения. Цель была — похоронить заводы и уничтожить нашу фармацевтическую промышленность. Цели он достиг. Не продался только хабаровский химфармзавод (ОАО «Дальхимфарм» — прим. Тайги. инфо), который возглавляет Юрий Швец, и новокузнецкий химфармзавод «Органика», они работают и сегодня вполне нормально. В Новосибирске после крушения «Сибфарма» осталась только товаропроводящая сеть и мы около трех лет занимались просто дистрибуцией лекарств.
А в 2002 году на выставку в Новосибирск приехал «Здравмедтех-Екатеринбург», нам рекомендовали присмотреться к одноразовым медицинским изделиям, как к чему-то новому, к чему наша медицина когда-нибудь придет.
Мы год изучали вопрос. В 2003 году арендовали одноэтажное здание в 950 квадратов в Бердске на территории завода АО «Сиббиофарм», которым когда-то и руководил Борис Прилепский.
Фабрика начиналась с 10 швей и была совершенно пустая, тогда никто не знал, что такое одноразовое белье. В первую пятилетку я ежегодно порывался закрыть это предприятие, потому что оно было катастрофически убыточным. Сбыта не было никакого, и никакие связи не помогали. Медицина достаточно консервативна, инициаторов иногда наказывают, поэтому они стараются не высовывать голову выше той планки, которая принята в отрасли. Мы производили то же самое, что и сейчас, но рынка не было. Рынок фактически формировали мы, росли очень медленно.
В 2008 году вышли «в ноль» и постепенно начали зарабатывать. Мы работаем на Сибирский и Дальневосточный федеральные округа, немного на Москву.
Московский рынок крайне специфичный: он очень емкий, и я много раз пытался туда заезжать — все мне улыбаются, жмут руку, пьем чай, уезжаю и все. Даже у Леонида Рошаля я был пять раз, когда мой однокурсник по НГМИ Сергей Дорофеев был депутатом Госдумы, и они не смогли решить вопрос по нашему участию в конкурсах. В основном там были представлены иностранные компании, немецкая HARTMANN и шведская MölnlyckeHealthCare.
Тайга.инфо: У вас просто мафия медицинская какая-то получается.
— Ну, мафия она и есть медицинская (смеется). Она же и есть большая семья, ассоциация врачей. У нас проводится много совместных мероприятий, таких как конкурс «Лучший врач года», всегда производителей приглашают, и мы стараемся какую-то премию выделить.
С 2008 по 2013 год — вторую пятилетку — мы росли, увеличивали ассортимент, появлялись новые нетканые материалы. Каждый год ездили на выставку в Дюссельдорф, смотрели на наших зарубежных конкурентов, смотрели на поставщиков сырья.
В России тогда около 70% рынка держали немецкая компания HARTMANN, шведская MölnlyckeHealthCare и другие. Врачи говорили: «Делайте как они, тогда мы будем у вас брать». Мы понимали, что мелочь сюда привезут вагонами из Китая, поэтому рассматривали именно европейских конкурентов.
Заиграло все года 3−4 назад, после постановления № 102 — «третий лишний»: когда в конкурсе участвуют два российских производителя, а третий иностранец, то он даже не рассматривается. Сначала многие врачи его игнорировали, но усилиями правительства, первых лиц, постепенно все заработало. И тот же HARTMANN свое присутствие в России на две трети сократил.
Цена аналогичных товаров из Европы была на 40% выше нашей, но у них были совершенно другие схемы продаж. Они дистрибьюторам давали скидку 40% и сразу их учили: 20% - это бонусная часть, а 20% - это ваше.
Мы этими схемами не пользовались, поэтому и на Москву не могли зайти — там уже действовал «европейский подход». Говорят: «Да, вы хорошие парни, но мы как-нибудь без вас обойдемся». Поэтому в Москве и Московской области сейчас и серьезных производителей наших нет.
Здание мы выкупили в 2009 году, и в 2014—2016 годах начали стройку, построили завод на 4,5 тыс. квадратных метров. Строили без остановки производства, часть предприятия перенесли в Искитим, на арендованную площадку у искитимского ПАТП. Так получилось, что из 300 наших сотрудников 150 оказалось из Искитима, возим их на автобусе, они привыкли к нам, мы к ним.
Выросли из штанов малого бизнеса, перешагнув рубеж 200 рабочих мест, и создали торговый дом «Здравмедтех-Сибирь». Сегодня мы, наверное, самые крупные в России производителей одноразовой одежды и медицинского белья. Есть очень крупные заводы у польской фирмы Bella, есть у HARTMANN, но это бинты, салфетки, туалетная бумага, подгузники — не наш профиль.
У нас 370 сотрудников и к сентябрю этого года планируем, что будет работать минимум 600−700 человек. Режим работы пока «два через два» по 12 часов, хотя ряд других подразделений работает уже 24 часа в сутки.
Тайга.инфо: Настолько выросла потребность в продукции?
— Когда мы начинали, я врачей уговаривал: «Возьми! Посмотри, во всем мире этим пользуются». А сейчас использование одноразовой одежды в СанПиНах прописано, и все поняли — надо брать.
Раньше мы в год делали 500 комплектов врача-инфекциониста, запасы лежали у всех по 2−3 штуки вместо 200−300. Даже масок в Госрезерве не было, а сейчас Госрезерв будет объявлять закупки на случай эпидемий.
Мы рассматривали много вариантов расширения производства: от манжет и пеленок до подгузников. Планов — громадье.
Недавно в 200−300 метрах от нас PepsiCo построили на нашей же производственной площадке гигантское помещение 48 тыс. квадратных метров, но не запустили его теперь продают. У меня возникла идея создать здесь завод по выпуску сырья, нетканых материалов SMS.
За Уралом такого завода нет, их четыре по всей России: два в Татарстане, один в Подмосковье и один в Тульской области. Это помещение для такого завода подходит идеально, и он покроет все потребности за Уралом.
Для производства нужна машина, мы видели такую на бельгийском заводе, гигантская машина — 200 метров в длину, 12 — в высоту и 10 — в ширину, а обслуживает ее всего 15 человек. Сырье для нее — пластикаты — делает Томский СИБУР. Будет замкнутый цикл и полностью отечественное производство.
Есть понимание, что нужно вложить в этот проект около 2 млрд рублей. Машина немецкая, и немцы готовы ее поставить. Сейчас просчитываем варианты.
Китайцы предлагали поставить нам такую машину в 5 раз дешевле, но у нас есть ряд их оборудования, которое мы перебирали до болта. Все шестеренки летят, все гнется и ломается. Поэтому Китай мы не рассматриваем. Турция — промежуточный вариант.
Тайга.инфо: Противочумные костюмы как у Путина сможете делать?
— У Владимира Владимировича был не противочумный костюм. Это был защитный комбинезон — мы такие производим только белые.
Тайга.инфо: Китайская продукция для вас конкурент по цене?
— У нас всегда было дешевле, чем в Китае, это все истории из 1990-х. Там столько событий прошло, пенсионная реформа. Сегодня китаец за ложку риса к станку не встанет, у них зарплаты выше, чем в России, в разы. И рулят там те же американцы и бельгийцы, а власть следит, чтобы они платили швеям, как везде в мире. Я допускаю, что в низком качестве китайских товаров виноваты и российские коммерсанты, которые покупают что-то за рубль, а продают за пять. Но это время, к счастью уходит в прошлое.
Тайга.инфо: Как для вас началась пандемия?
— Мы в январе этого года ничего не знали и планы были совершенно другие. Понавыигрывали конкурсов на 500 тыс. медицинских масок по продажной цене 1,27 руб. [за штуку] при себестоимости 70 копеек, медицинские маски мы покупали. Чтобы выполнить объем мы переделали свою бахильную машину на выпуск тел масок. Наш механик Виктор Демьянов, он наш Кулибин местный, все в ней переделал. Теперь после двухчасовой настройки машина производит либо бахилы, либо маски — 500 тыс. масок в месяц.
Часть объема масок мы заказали у одной питерской компании. В январе же перевели им миллион предоплаты, а с началом пандемии они нас два месяца продинамили, а потом еще и отгрузили объем в 3 раза меньше и в 3 раза дороже. Я попробовал написать письма главным врачам, что нет таких цен на маски сейчас, а мне в ответ: «Подписал договор по 1,27 руб. — так и поставляй по 1,27 руб.» Так что, «влетели» мы на этих масках миллионов на пять. Но по 1,27 руб. мы все подписанные контракты закроем.
В конце марта — начале апреля была большая централизованная закупка масок из Китая в Москву, которые разошлись потом по 30 рублей по розничным точкам. Но это была во многом спекуляция.
Сейчас в Новосибирскую область закупили пять масочных машин, по маскам будет перенасыщенность, и розничная цена на них установится к сентябрю около 2,5−3 рублей.
Несколько лет назад была похожая ситуация, в прошлую эпидемию гриппа, и народ начал самолетами возить маски, цены взлетели в 10 раз. А прошло 2 месяца, ко мне приходили, предлагали: «Забери хоть по 5 копеек!».
Тайга.инфо: С сырьем были проблемы?
— Когда пандемия началась, все построились в очередь за сырьем. Возник дефицит. Иностранные государства закрыли границы на вывоз. Если бы не Сергей Меняйло, Андрей Травников и Андрей Гончаров производство «встало» бы в апреле без сырья. Они ежемесячно пишут [министру промышленности и торговли Денису] Мантурову: «Просим Вас выделить квоту на сырье…». Денис Мантуров пишет на заводы по производству сырья: «Выделить такому-то предприятию столько-то тонн сырья». Все в ручном режиме. При отпускной цене с заводов 170−250 рублей за килограмм сырье на рынке стали предлагать по 700−800 рублей — такая спекулятивная составляющая, отсюда и маски по двадцать рублей. Нам ежемесячно поставляют более 100 тонн нетканых материалов.
С защитными очками с непрямой вентиляцией — полный дефицит. Их тоже производит пять заводов на страну, и там все расписано до декабря. Тоже ручное управление.
С марта меня стали приглашать в Минпромторг НСО и спрашивать: «Сможешь выпустить 200 тыс. комплектов врача-инфекциониста в течение 30 дней с ежедневным графиком поставки в город и область?».
По первым подсчетам потребность была 273 тыс. комплектов при цене за комплект 1 500 руб., но денег не хватало. Так что, 200 тыс. комплектов за 30 дней — это был минимум. 60 тыс. для Новосибирской области, оставшийся объем Алтайский край — 40 тыс., Кемеровская область — 20 тыс., Красноярский край, Хакасия и Тыва. Комплект — это 11 изделий: халат, куртка, брюки, шапка-шлем, бахилы высокие, 2 пары перчаток, фартук, нарукавники, очки защитные, респиратор, салфетка. А у нас 90 швей, и каждая делает 184 халата в смену.
Мы посчитали, что можем производить 1800 комплектов в смену. И мы — одни из крупных производителей в России — могли бы госзаказ на 200 тыс. комплектов выполнить за 30 дней, если производить только комплекты врача-инфекциониста и ничего больше. Но помимо этих комплектов мы производим и хирургические комплекты, используемые при оказании различных видов медицинской помощи и высокотехнологичных хирургических операциях (кардиохирургия, нейрохирургия, педиатрические операции, акушерские и прочие). Эти заказы никто не отменял.
С нас потребовали ежедневный доклад и огромные штрафные санкции в случае срывов сроков поставки.
С помощью Минпромторга НСО мы пригласили руководителей наиболее крупных швейных фабрик Новосибирска, с просьбой помочь нам выполнить заказ по государственным контрактам Сибирского федерального округа. Таким образом, мы заключили договора толлинга (аутсорсинга) с швейными предприятиями: «Синар», «Приз», «Красивое платье», «Следует шить», «Тристан» и другие. 25 предприятий в Новосибирской области и 4 в Алтайском крае. Алтайский край просил 100 тыс. комплектов, а мы взамен попросили у них производственные мощности. По договору подряда эти предприятия согласились работать только при условии, что они выпустили продукцию, отгрузили и сразу деньги получили. По государственным контрактам предусмотрена отсрочка платежа 30 календарных дней после поставки. По некоторым государственным контрактам до сих не получили оплату. Например, Кемеровская область задолженность около 20 млн руб., отсрочка платежа 30 дней, после поставки прошло уже 40.
В первые две недели все эти предприятия были «полумертвые». Сейчас «Синар», «Приз» — молодцы, разогнались. Наши технологи к ним выезжали постоянно, подрядчики учились. Они же до этого костюмы шили, каждый стежок выверяли, технологи по-другому заточены, поэтому и получалось у них все крайне медленно. Они на 100% до сих пор не вышли, 65% от нашей скорости работают. Наша швея шьет 184 изделия за смену, их швея — 120 изделий, и они счастливы. Распределение изделий и сырья между предприятиями, приемка и комплектация проходят здесь, в Бердске.
В марте 2020 года выпустили СИЗ — 8 тыс. изделий, в апреле — 58 тыс., в мае — уже 96 тыс., в июне 165 тыс., план выпуска на июль — 160 тыс.
Каждый день у нас конкурсы-аукционы через электронные торги. Ведь потребности в медицинских изделиях в роддомах и кардиохирургии никто не отменял, очень много мы туда поставляем. Многие предприятия ушли за длинным рублем в пандемию, и на некоторых аукционах по акушерству и высокотехнологичной хирургии мы в единственном числе остались. Недавно минздрав объявил котировку на 20 тыс. хирургических халатов, и уже пять дней никто не участвует, и никто не будет участвовать.
Ежедневно в 16:00 отправляем отчет Мантурову, Гончарову и Хальзову по ежедневному выпуску и отгрузке СИЗ, стоимости изделия, и заказчику, в какие медицинские организации отправлены СИЗ. Каждый день я их подписываю. Вплоть до того, кто нам сколько и чего отшил. Потому что некоторые подрядчики обещают, например, 1 000 комплектов, привозят 5 штук. А обязательства на нас лежат. Так что мы настолько прозрачны, что прозрачнее некуда.
148493
Тайга.инфо: Все-таки давайте вернемся к Фонду ветеранов органов государственной безопасности «Доблесть — Сибирь».
Алексей Клевасов: Если говорить о ветеранском движении, туда входит очень много пенсионеров: и погранвойска, и правительственная связь, и военная контрразведка, ветераны института ФСБ. Это серьезное движение. Его сейчас возглавляет Владимир Скучинов. Дружим с Олегом Коляденко одним из руководителей общественной организации «Союз силовых структур». А Фонд «Доблесть-Сибирь» это общественная организация, которая активно взаимодействует с советом ветеранов.
Мы проводим спортивные мероприятия с участием ветеранов, в 2019 году издали две книги: «Посвящается ветеранам контрразведки Афганской войны 1978−1988» и «Рихард Зорге: жизнь на фоне истории». Есть подшефный детский дом, помогаем детской секции спортивных единоборств «Отечество», для ветеранов организуем санаторно-курортное лечение.
В нашем Фонде 25 активных участников, в том числе тех, кто не имел никакого отношения к органам безопасности, например, Сергей Валав, Василий Свинаренко, Дмитрий Каленицкий. Они безвозмездно помогают. Это и есть актив Фонда «Доблесть-Сибирь».
Фондом я руковожу около 15 лет. Работаю я, главный бухгалтер и мои соратники по Фонду на общественных началах, зарплат не получаем.